на Сане пальто, шапка и шарф, на плече сумка с ноутбуком.
Солнце бьет в лобовое стекло, заставляя нас обоих щурится. Через две недели Новый год, и город присыпало снегом, но не критично, уж мне ли не знать что такое критичный снегопад.
– Я на жизнь не жалуюсь, – отвечаю на Санин вопрос.
– Я заметил, – хмыкает он, глядя на спортивные штаны, в которые я одет.
Неформальный дресс-код на этой неделе плотно вошел в мою жизнь. Три дня назад у меня закончился четырехлетний срок на должности мэра, переизбираться я не планирую.
Это компромисс.
Решение, рожденное в очень плодотворном обсуждении с супругой и устроившее нас обоих. Оно стало возможным благодаря тому, что четыре года назад шеф выдал мне внеурочный отпуск по семейным обстоятельствам в обмен на заявление об увольнении. Две недели, которые я провел вместе с Олей и сыном на Черноморском побережье, оставшиеся две недели они провели там без меня.
Это тоже был компромисс. Мой компромисс с самим собой, прежде всего.
– Где тебя высадить? – спрашиваю перед тем, как тронуться.
Саня без колес, у него полетела коробка.
– У администрации высади.
– Сначала Мишку заберем, – предупреждаю. – А то ребенок мой задницу отморозит.
– Без вопросов, – отзывается Романов. – Так ты что, временно безработный?
Отъезжаю от тротуара и выползаю на проспект, говоря сквозь расслабленную улыбку:
– У меня жена хорошо зарабатывает.
Саня посмеивается, но все же интересуется:
– Ну а если серьезно? Решил, куда подашься?
Тру затылок и роняю руку на руль.
– Есть тут пара стоящих предложений, но я их рассматриваю в перспективе не раньше следующего года.
– Что, в отпуск решил сходить?
– Вроде того.
– Ладно, колись. Где твоя фамилия всплывет?
Улыбаюсь, тормозя на красный.
– Очень вероятно, что в «Надежде», – называю крупного городского застройщика.
– Генеральным?
– Ага.
Саня присвистывает.
– Неплохо, – бормочет.
Не могу не согласиться. Мне предложили возглавить строительную компанию, на которой пятнадцать лет назад я зеленым и необстрелянным пацаном проходил практику.
Через два светофора сворачиваю на улицу, где расположена школа сына. Вижу его на стоянке в компании двух ровесников и один раз легонько ударяю по клаксону.
Мишаня бежит, на ходу стягивая с плеч лямки портфеля.
Пока он забирается в машину, слежу за ним в зеркало заднего вида, надеясь, что его возня не разбудит сестру.
Она спит в своем кресле, прикрытая розовым пледом, и ее крошечный фейс в капюшоне комбинезона выглядит безмятежным. Не знаю точно, когда она отключилась, кажется, минут через пятнадцать после того, как мы отъехали от дома.
Ей год и месяц, я пока затрудняюсь понять, на кого она похожа. Кажется, ни на одного из нас.
– Привет, академик, – Романов протягивает ему руку, развернувшись в своем кресле.
– Привет, – сын пожимает его ладонь, быстро стащив свою перчатку.
Подавшись к сестре, заглядывает под ее капюшон, в ответ на что она открывает глаза.
– Блин… – бормочу.
– Катя проснулась… – сообщает Миша.
– Мне катапультироваться? – интересуется Саня.
– Не знаю, – улыбаюсь я. – Щас посмотрим…
Ее глаза вращаются, хлопают веками. Маленький рот серьезный, брови хмурятся. Миша берет с сиденья пластиковый кубик и вручает сестре. Не издавая ни звука, она забирает его и тянет ко рту.
Кажется, пронесло, потому что вместо того, чтобы оглушить нас всех ревом, она принимается грызть свой кубик.
Моя дочь не была запланированным явлением, скорее уж случайностью, и эта случайность – главное событие моей жизни за последние годы. Событие, которое урегулировало во мне все оставшиеся душевные разногласия, будто недостающий пазл встал на свое место, делая меня абсолютно уравновешенным со всех сторон.
– Как иногда приятно послушать тишину, – хмыкает Саня.
Здание городской администрации показывается по правую от меня руку. Приняв к обочине, включаю аварийку и жму Романову пять, прощаясь.
– На Новый год планы есть? – спрашивает перед тем, как выйти из машины.
– Нет, – отвечаю.
– Тогда на связи.
Выходит, осторожно хлопнув дверью.
Опять возвращаюсь на дорогу и протягиваю двести метров вперед, после чего сворачиваю к старому городскому универмагу, напротив которого паркуюсь, но Оля появляется из дверей своего офиса до того, как успеваю закончить маневр, поэтому выкручиваю руль, выгоняя машину из кармана.
На ней куртка с капюшоном, который наброшен на голову. Она обходит капот, и я жду, пока сядет в машину, обдавая нас всех запахом своих сладких духов.
Под капюшоном ее волосы собраны в высокий хвост, открывая мне вид на слегка округлившиеся щеки с плавными линиями. Она немного психует, потому что после Кати не может сбросить лишний вес. Я нихрена лишнего у нее не замечаю, наоборот, в последние годы я немного еду крышей на фоне своего желания заниматься с Олей сексом. Мы оба едем на этом фоне, и сидящее за моей спиной годовалое «явление» – результат случайного залета. В тридцать пять это как-то несолидно, но об этом, кроме нас с Олей, никто не знает.
Заняв место, которое десять минут назад освободил ее брат, она стряхивает с капюшона мелкие снежинки.
– Привет… – она смотрит за мое кресло, туда, где сидит наша дочь.
– У меня по физкультуре «пятерка», – сообщает ей Мишаня.
– Молодец, – Оля переводит глаза на меня.
Рождение дочери нас обоих апгрейдило. Это что-то неуловимое. Только между нами. Наши жизненные скорости синхронно изменились. Замедлились, будто у нас обоих есть все, что нужно, чтобы никуда не спешить. Может быть, это временно, а может быть и нет. Я не могу предвидеть любой нюанс своей жизни и заглянуть за каждый угол, но конкретно в этом времени и месте пространства – у меня все в полном порядке.
Встречаюсь с Олей глазами.
У моей жены свой бизнес, и он успешный. Не могу сказать, что здесь обошлось без меня, но все же мой вклад не настолько существенный, чтобы делать меня героем года. У ее подруги хватка, как у бульдога, так что они раскачали бы свой бизнес даже в том случае, если бы им ставили палки в колеса.
Она подается вперед, и ее ладонь ложится на мою грудь между полами расстегнутой куртки. Обнимаю рукой Олины плечи, притягивая их к себе, и опускаю подбородок, ожидая, когда ее губы коснутся моих.
– Привет, – шепчет, оставляя быстрый поцелуй на шее под подбородком.
– Домой? – трусь губами о ее лоб.
Мы вернулись в наш дом сразу после ремонта, но это не стало дежавю. Кажется, мы окончательно закрыли тему своего развода в тот день, когда второй раз обеспечили паспорта штампами.
– У меня глаза слипаются, – бормочет Оля. – Если я опять беременна, я тебя убью.
Твою мать…
