— Ну, дорогая, как у вас дела?
— Все хорошо, — ее голос звучал не слишком-то уверенно, — но кажется, мне не удалось найти общего языка с доктором Кохрейном.
Он отечески похлопал ее по руке:
— Не обращайте внимания на его резкие манеры. Он не хочет, чтобы все знали, какое у него доброе сердце. И он первоклассный учитель. Вы многому у него научитесь.
По графику выходные дни Мэри начинались в семь часов вечера в пятницу. Она еле сумела их дождаться. В свое первое свободное воскресенье она встала попозже, неторопливо позавтракала и написала письма родителям.
Закончив с письмами, Мэри решила прогуляться. Вылезая из машины, она увидела, что машина доктора Кохрейна остановилась рядом. Сегодня доктор был в толстом черном свитере и брюках для верховой езды и выглядел гораздо моложе, чем обычно. С ним был какой-то мужчина. Мэри с удивлением узнала в нем Мартина.
— Доброе утро, мисс Хантер, — холодно поздоровался мистер Кохрейн. — Как я понимаю, нет нужды представлять вам моего брата. Странно, что вы мне не сказали, что знакомы с ним.
Мэри почувствовала себя полной идиоткой.
— Так хотел Мартин, — потупившись, пробормотала она, — он думал… — Она набрала в грудь побольше воздуха и выпалила: — Что вам будет неловко… Я имею в виду…
— Хмм… — Он с недоверием покачал головой. — Тогда почему вы не сказали об этом позже, мисс Хантер?
— Я хотела, — смущенно оправдывалась Мэри, — но только…
Мартин стоял и слушал. Было видно, что эта сцена его забавляет. Потом он все-таки решил вступиться за Мэри:
— Что за шум из-за пустяков? Мэри просто застенчивая девушка, а у тебя, Ричард, слишком зверский вид, вот она и смутилась.
Ричард Кохрейн раздраженно пожал плечами и резко сменил тему.
— Я должен посмотреть двух пациентов, — сказал он брату, — это займет не больше пары минут.
Когда он зашагал прочь, Мэри сердито сказала:
— Ты сделал из меня полную дуру, Мартин! И не смейся. Ничего смешного я не вижу!
— Но это было так смешно! Ричарда будто громом поразило, когда я спросил, как ему работается с моей девушкой.
— Я не твоя девушка, — вспыхнула Мэри. — И я уже начинаю жалеть, что сюда приехала.
Она распахнула дверцу машины, но, прежде чем успела сесть в нее, Мартин поймал ее за руку. Лицо его стало серьезным.
— Не сердись, Мэри. Откуда мне было знать, что ты ничего не сказала Ричарду, глупышка?
Впервые за три месяца знакомства Мэри увидела Мартина другими глазами. Он показался ей напыщенным, самодовольным дурачком.
— Не хочу больше ничего слышать об этом, — огрызнулась она. — Пожалуйста, отпусти меня, Мартин.
— Куда ты едешь? Может, поедем вместе?
— Не поедем, — холодно ответила она. — До свидания, Мартин.
Мэри громко захлопнула дверцу и отъехала, мстительно радуясь его растерянности.
Она проехала много миль по заросшим лесом холмам, потом плотно пообедала в придорожном пабе и вернулась в госпиталь только к вечеру. Мэри прекрасно отдохнула. Теперь она могла спокойно взглянуть на свои проблемы. При первой же встрече с доктором Кохрейном нужно извиниться за свое недостойное поведение, но попытаться его убедить, что она сделала это без всякого злого умысла.
Такая возможность представилась во вторник, после долгой, изматывающей операции. Сестра принесла в докторскую поднос с чаем.
— Садитесь, мисс Хантер, — пригласил доктор Кохрейн. — Нам надо прийти в себя.
Сегодня он держался довольно вежливо, хотя и отчужденно.
Она присела на краешек стула, мучительно раздумывая, как начать трудный разговор.
Он протянул ей чашку и спросил:
— Что-то случилось, мисс Хантер? Или вам не нравится моя компания?
— Все в порядке, — невнятно пробормотала Мэри. — Я просто нервничаю из-за того, что должна поговорить с вами о… Вернее, извиниться… Я не хотела вас обманывать.
Он разжег трубку и задумчиво посмотрел на девушку.
— Я правильно понял, что вы говорите о ваших отношениях с Мартином?
— Конечно… Вот именно…
В его глазах загорелись веселые искорки.
— Вы можете сейчас все исправить.
— Хорошо, — Мэри почувствовала, что неудержимо краснеет, — Мартин сказал мне, что вы… плохо относитесь ко всем его знакомым девушкам.
— Согласен, — сухо кивнул он. — Не люблю, когда смешивают работу с удовольствием.
— Но это не так! — возмутилась Мэри. — Ведь Мартин здесь не работает, и я смогу видеться с ним только в свои выходные!
Он скептически посмотрел на нее:
— Я подсчитаю, сколько раз его автомобиль будет стоять на площадке перед госпиталем, прежде чем в это поверю.
— Но вы совершенно не правы, мистер Кохрейн! Мартин, я хочу сказать… Мы не… влюблены друг в друга, нет ничего такого…
— Рад это слышать, — заявил он грубовато. — Не советовал бы вам влюбляться в моего братца. Это не принесет вам ничего, кроме страданий, а я не хочу, чтобы вы зря тратили свои силы и нервы на пустяки. Ведь Мартин привык менять подружек как перчатки.
— Я это знаю, мистер Кохрейн.
— Зачем же вы тогда стремились быть к нему поближе?
— Я пришла сюда работать не по этой причине. — Мэри все объяснила ему про отъезд родителей.
Чтобы быть предельно честной, она добавила:
— Ну и разумеется потому, что мне нравится ваш брат. Разве плохо, когда на новом месте рядом с тобой будет кто-то из твоих друзей?
Она с облегчением увидела, что он улыбается.
— Пейте свой чай. — Теперь тон доктора Кохрейна был гораздо дружелюбнее. — Вы скучаете по родителям, мисс Хантер?
— Очень.
— У вас есть знакомая семья или друзья, с кем вы могли бы проводить свои выходные? Вам надо при первой возможности менять обстановку. Мы не хотим, чтобы вы от нас сбежали через месяц.
— Я не хуже других могу выносить нагрузки, — не сдержалась Мэри. — Или вы считаете меня кисейной барышней?
— Конечно, вы можете считать, что это не мое дело, — добродушно заметил он. — Но раз уж вы работаете со мной, я должен о вас позаботиться.
Мэри, жалея о своей несдержанности, опустила глаза.
— Простите, я не хотела быть грубой. Просто я…
— Да, мисс Хантер?
— Мне почему-то кажется, что вы мной вечно недовольны…
Он внимательно посмотрел на нее, а потом рассмеялся.
— Милая девушка, вам надо научиться относиться к этому спокойнее. Иначе к тридцати годам наживете себе язву желудка.
Ни один человек на свете не заставлял ее чувствовать себя так неуверенно, как Ричард Кохрейн. Безусловно, назвать его симпатичным было трудно, но все же Мэри испытывала к нему уважение.
