— Это хорошо.
Она погладила его по голове.
— Ты еще не устал от меня?
— Да что ты! А ты от меня?
— Нет. Когда ты мне надоешь, я тебе об этом скажу, — сказала она. Ивен по голосу слышал, что она улыбается. Потом она слегка отодвинулась и, перестав улыбаться, посмотрела на него. — А как насчет Марлы?
— Что ты имеешь в виду?
— Ее этот сценарий устроит?
— А то как же! Она появляется в каждой сцене. А это для нее главное.
Крис рассмеялась с облегчением.
— Ну, тогда все в порядке.
— На самом деле я сделал для нее две замечательные сентиментальные сцены с рыданиями. Она будет на седьмом небе.
— Она что, любит плакать?
— Обожает! Перед камерой, разумеется. Марла — гениальная плакса, она умеет делать это красиво. Собственно, именно поэтому ее и взяли в «Семью Финч».
— В самом деле? Это еще одна голливудская сплетня? — Крис наклонилась, чмокнула его в щеку и уселась к нему на колени. — Расскажи, пожалуйста!
Ивен обнял ее.
— Ну, на пробе для сериала ее спросили, может ли она разрыдаться перед камерой. Сколько ей тогда было-то? Лет пять или шесть. Ей еще дали специальный состав, которым пользуется большинство актеров. Но ей эта штука не понадобилась. Она сразу разревелась и продолжала реветь даже тогда, когда ей сказали, что уже хватит. Она ревела до тех пор, пока продюсеры не подписали контракт с ее папой. И тогда все слезы высохли в момент.
Крис рассмеялась.
— Слушай, это правда?
— Не знаю, не знаю. Может, одна из местных легенд. Но вообще-то с Марлы станется. Она всегда была ужасно честолюбива. Хватка у нее бульдожья. Впрочем, это ты по себе знаешь.
— Да. Надо же, сколько нового я узнала!
— Чего именно?
— Да всего. Что актрисы любят плакать перед камерой. Что двухчасовой фильм идет не два часа. Что правду можно скрыть, и при этом она останется правдой. Что в фильме должна быть тема, и что фильм делится на части… впрочем, жизнь тоже.
Она говорила как бы шутя, и все же Ивен чувствовал в ее голосе то же напряжение, которое насторожило его раньше.
— Крис, ты уверена, что все в порядке?
— Конечно. А нельзя ли перекусить во время работы? Хочешь, я сама приготовлю завтрак? Я, кстати, отлично готовлю. У меня лучшие оладьи по эту сторону Миссисипи. Давай позавтракаем, а я заодно расскажу тебе про налет — все, что вспомню. Пусть это будет третья часть.
Крис усмехнулась и спрыгнула с его колен. Отчего у нее такой чарующий голос? Или это ему кажется?
— Слушай, откуда в тебе столько энергии?
— Наверно, от калифорнийского солнышка!
Она потянулась, подошла к окну и выглянула наружу.
— Еще один чудный день в раю! Да, кстати, — она обернулась к нему, — у меня к тебе просьба.
— Какая?
— Можно мы завтра, после этой вечеринки, переночуем в отеле? Мне ужасно нравятся эти шоколадки, которые кладут на подушку. И мне хочется позвонить по телефону прямо из ванной. А потом у меня есть еще кое-какие предметы туалета, которые мне хочется тебе продемонстрировать.
— Я всячески за!
— И еще. — Ивену показалось, что у нее дрогнул голос. — И еще: можно мы приедем туда за пару часов до приема? Мне нужно время, чтобы одеться. Я хочу быть самой красивой.
Он встал, подошел к ней, обнял ее за талию.
— Ты и так самая красивая, Крис.
Она положила ему руки на плечи и заглянула ему в лицо своими мягкими серыми глазами.
— Спасибо за комплимент. Я их очень люблю. И… я люблю тебя.
После того как Крис это сказала, в комнате наступило гробовое молчание. Крис жадно смотрела в глаза Ивену, ожидая, что обрушится на нее из шкатулки Пандоры, которую она только что открыла. Похоже, что ничего хорошего.
— Крис, — сказал он наконец. — Я… я не знаю…
— Не надо, — перебила она, но легкость и непринужденность куда-то улетучились. — Я… я не хотела тебе говорить это… так. Прости, что так вышло, но… В общем, мне очень жаль.
— Отчего?
— У тебя сейчас такое лицо… Словно ты не можешь решить, то ли обнять меня, то ли удрать куда глаза глядят.
— Неужто я в самом деле такой прозрачный?
— Да.
Она отвернулась к окну. Небо, ясное еще несколько минут назад, начинало затягиваться облаками.
— Крис, я хочу быть честен с тобой. Я… меня тянет к тебе больше, чем к кому бы то ни было за всю мою жизнь, и все же что-то удерживает меня от того, чтобы продолжать наши отношения…
Крис прикрыла глаза и ссутулилась от разочарования. Да, она позволила себе надеяться — и вот к чему это привело!
Ах как ей хотелось, чтобы Ивен подошел сзади, обнял ее, утешил, сказал, что все будет в порядке, что он решится на серьезный шаг, потому что она стоит того… Но Крис знала, что этого не будет. И чем дольше Ивен молчал, тем тверже она это знала.
— Ну что ж, — сказала она после невыносимо долгой паузы. — Чего нет, того нет.
— Я очень хотел бы чувствовать то же, что ты, — его голос звучал растерянно и беспомощно. — Может, я даже чувствую это… но не могу поверить в то, что это возможно.
— А вот я, дура такая, выжила лишь потому, что всегда верила в то, что невозможное возможно.
Многие женщины довольствовались бы и тем, что получили! Крис очень жалела, что она не такая. Она никогда не лгала себе. Она испытывала жестокие мучения от крушения надежд. Боже, как же это больно!
— Послушай, — сказала она, стараясь преодолеть ком, стоявший в горле, — я передумала. Отвези меня в отель прямо сейчас.
— Крис…
Она резко развернулась к нему и вскинула руку.
— Ивен, не надо! Все в порядке. Мы оба были честны друг с другом. Не надо лишних слов. Ты говорил, что можешь и без меня узнать детали налета, — вот и узнай. А я хочу выспаться, принять ванну и побыть одна. О'кей?
Растерянность на его лице на глазах сменилась прежним непроницаемым выражением.
— Как скажешь.
— Видишь ли, — продолжала она, стараясь говорить как можно бодрее, — не так уж часто в Голливуде устраивают приемы в честь скромной учительницы из Колорадо. Завтра мой звездный час, надо же мне получить свое сполна!
Дом Марлы стоял в лучшем месте Беверли-Хиллз, в конце длинной извилистой улочки, застроенной шикарными коттеджами. Лакей в алой ливрее распахнул дверцу лимузина и помог Крис выйти. Внутри все было так, как представляла себе Крис: прямо иллюстрация к «Стилю жизни богатых и знаменитых». Большой холл с мраморными полами, хрустальными люстрами, двумя полукруглыми лестницами и дорогими восточными коврами.
У Крис вдруг закружилась голова. Она поспешно нырнула в ближайшую туалетную комнату. Еще раз подвела губы перед зеркалом, потом отступила на шаг и оглядела себя с головы до ног. Глаза слегка припухли, и выражение лица несколько унылое, но в целом она великолепна. Не зря она купила себе сегодня новое платье!
