Джемма издалека наблюдала, как Вильерс ловко увлек кузину в сторону, подальше от Бомона. Но она твердо решила оставить мужа в покое. Элайджа не любил флирт, а к тому же пребывал в странном расположении духа. За ужином хозяин дома сидел во главе стола и вдохновенно ухаживал за маркизой, которая хорошела на глазах. А Джемма беседовала с Корбином о блюде с фруктами, которое герцогиня де Гиз водрузила на парик во время недавнего визита в Лондон.
— Колосья овса на голове леди Керснипс понравились мне больше, — признался Корбин.
И он пустился в бесконечные рассуждения обо всем подряд, начиная с новых фасонов шляп и заканчивая ценами на пряжки.
— Пора заканчивать трапезу, — раздраженно перебила его Джемма через несколько минут. — Сколько можно сидеть за столом?
— Неужели даже экстраординарное зрелище старательного флирта хозяина с маркизой не способно скрасить вашу скуку? — осведомился Корбин. — Готов держать пари: находясь во Франции, муж узнает об этом событии не далее как через неделю. Обратите внимание, как неотрывно следит за парочкой леди Визи.
Что ж, именно этого и добивалась маркиза, а герцог Вильерс представлял собой идеальный объект слухов подобного рода. Анри с легкостью поверит, что распутный кузен вознамерился соблазнить его жену, в то время как пуританская репутация герцога Бомона способна притупить ревность.
— Голова разболелась, — пожаловалась Джемма вполне искренне.
— Боюсь, что дорогая маркиза чувствует себя еще хуже, — задумчиво ответил Корбин. — Побледнела и, кажется, даже качается. О Господи!
В суматохе, последовавшей за падением мадам де Пертюи со стула, Элайджа оказался возле супруги.
— Ты выглядишь изможденной.
Чудесно, подумала Джемма. По сравнению с приторно- сладкой пьяной маркизой она, должно быть, выглядела как старая карга.
— Если честно, я очень хочу домой, — призналась Джемма и встала.
Элайджа не заставил ждать. Спустя пару минут они уже сидели в экипаже и в полном молчании ехали по темным улицам Лондона.
Значительную часть поездки герцогиня провела в размышлениях о том, почему людям так не нравится институт брака. Одна из причин, должно быть, заключается в том, что мужья порой впадают в дурное расположение духа, которое приходится безропотно терпеть.
— Хочешь сразу уйти к себе? — спросил герцог, едва войдя в холл и помогая Джемме снять пелерину!
Единственное, чего ей сейчас по-настоящему хотелось, — это как можно скорее спрятаться от странных, непостижимых настроений.
— Я собиралась немного посидеть в библиотеке, — ответила она. — Недавно получила новые шахматные фигуры; не терпится посмотреть и испробовать.
Элайджа пошел следом, не сказав, собирается играть или нет. Фаул поставил доску возле камина. Фигуры, мастерски вырезанные из слоновой кости и яшмы, выглядели как настоящие статуэтки.
Джемма поспешила сесть в любимое кресло.
— Разве не восхитительно? — Она взяла в руки короля. Крошечный повелитель стоял, выставив вперед ногу, скрестив руки на груди и грозно нахмурившись. На голове красовалась огромная сферическая корона, по сравнению с которой фигурка самодержца выглядела крошечной.
— Загляни внутрь, — предложила Джемма. — В короне увидишь еще одну сферу, потом еще одну и еще — все меньше и меньше.
Элайджа взял короля, а она принялась изучать коня: вернее, всадника на коне. Он тоже всем своим видом воплощал гнев: сидел, возмущенно воздев миниатюрную ладонь.
— Откуда у тебя это? — строго осведомился герцог.
— О, всего лишь небольшой подарок, — отмахнулась Джемма. — Посмотри, ладья сделана в виде башни, а в окошке сидит человечек!
— Готова ли ты признать мою сдержанность?
Джемма подняла голову. Голос мужа звучал так, словно говорил он сквозь стиснутые зубы.
— Конечно, готова.
— Иными словами, мое лицо никогда не принимает столь же яростного выражения, с которым смотрит этот король.
Ах, ну почему, почему она не легла спать?
— Ведь это подарок от мужчины, не так ли? — уточнил Элайджа все с тем же подозрительно непроницаемым видом.
— Если собираешься устроить по этому поводу скандал, то партию лучше отложить до завтра.
— Эти фигурки стоят целого состояния.
Джемма поставила изумительного слона, которого рассматривала, и поднялась с кресла.
— Мне отлично известно, кто прислал тебе дорогой подарок, и в моем доме этим игрушкам не место.
— Неожиданное проявление ревности тем более удивительно, что весь вечер ты осыпал знаками вниманию другую женщину.
— Не будь дурочкой.
— Не смей меня обзывать!
— Тебе, как и мне, прекрасно известно, что мои отношения с маркизой — если подобное определение, вообще возможно — ограничиваются легким флиртом.
— А мне ситуация видится в ином свете! — перебила Джемма.
— В то время как вы с Вильерсом всего лишь невинно беседовали?
Ах, так вот, оказывается, в чем проблема.
— Это совсем другое дело, — уверенно заявила Джемма. — Мы говорили о шахматах.
— Я видел вас вместе, — язвительно парировал Элайджа. — Известно ли тебе, что я влюблен до безумия? — Он до сих пор продолжал говорить сквозь стиснутые зубы.
Сердце Джеммы гулко застучало.
— Это комплимент?
— Нет, не комплимент. Это означает, что весь вечер я не мог отвести от тебя глаз и мучительно наблюдал, как ты прикасалась к Вильерсу возле камина, поправляла ему волосы, увлеченно беседовала. Совсем не похоже на кокетство подвыпившей глупышки с человеком, которого она решила очаровать!
Джемма открыла рот, но не успела вставить ни слова.
— Можно поинтересоваться, с какой стати тебе пришло в голову натравить на меня эту… женщину? Я чувствовал себя словно кусок мяса на веревочке, которым размахивают перед носом собаки. Чем же я заслужил такое ужасное наказание?
— А как ты узнал? — Джемма не смогла сдержать изумления. — Я вовсе не собиралась тебя наказывать! Просто хотела дать возможность немного развлечься! Решила, что тебе понравится внимание малознакомой дамы!
— Хочешь узнать, в чем заключается пикантность ситуации? — неожиданно спросил Элайджа.
Джемма ничего не желала слышать, но в данном случае ее мнение никого не интересовало.
— Так вот, я попросил Вильерса продолжить ухаживания, причем действовать без стеснения. Посоветовал атаковать смело и открыто, потому что хотел тебя завоевать.
— О, ради Бога! — Джемма окончательно вышла из себя. — Вы меня обсуждали? Решали, кому из вас я достанусь? А о моих чувствах хоть один из вас подумал?
Элайджа раскрыл ладонь: крошечный король стоял, скрестив руки, и продолжал уничтожать всех яростным взглядом.
