— Дэвид! Ты лежишь?! Что случилось?
— Мигрень, — простонал он. — Если ты договорилась с кем-нибудь насчет обеда, отмени пока не поздно.
Она опустилась на колени около его кровати, коснулась лба:
— Ты весь горишь! Подожди, я принесу холодный компресс. Может, станет полегче.
«Станет, — подумал он, — но не намного». В любом случае это не пройдет до завтрашнего утра. И Клаудиа больше никогда с ним не заговорит.
Внезапно у него появилась идея. Когда Дарлин вернулась в комнату, он знаком попросил ее присесть на постель.
— Радость моя, я хочу тебя кое о чем попросить. У меня на шесть часов назначена встреча с Бобом и Риком в номере у Клаудии. В таком состоянии я не смогу пойти. Сделай одолжение, позвони туда и извинись за меня.
Она опустила компресс со льдом ему на лоб. По причине, известной лишь ей одной, Дарлин не завязала салфетку, в которой лежали кубики льда. Салфетка раскрылась, лед посыпался Дэвиду на лицо, на грудь.
— Извини, дорогой! Какая же я неловкая! Сейчас все уберу.
Но с него было достаточно.
— Скажи горничной, пусть уберет. А ты пойди и позвони, как я тебя просил. Да побыстрее.
Она выбежала из комнаты прежде, чем он закончил фразу. Дарлин ни минуты не сомневалась в том, что в номере Клаудии не окажется ни Боба Делани, ни Рика Гамильтона. Она сняла трубку, попросила соединить ее с люксом актрисы. Потом откинулась в кресле и налила себе большой стакан того самого фруктового сока. Конечно же, белый ром, который она туда добавила, сильно улучшил его вкус.
Тремя днями позже съемочная группа двинулась в глубь острова. Рик отснял все пляжные сцены. Дальше съемки пойдут на фоне густых тропических зарослей. Перевезли операторов с камерами, актеров, поваров, статистов. Всех разместили в больших виллах под тростниковыми крышами, расположенных на склоне холма. Эта часть острова состояла из горных гряд, лесистых холмов и насыпей. По-видимому, она считалась наиболее подходящей для земледелия на острове. По всему склону горы уступами были прорублены террасы, как гигантские ступени, и все эти площадки были засеяны рисом — главной продовольственной культурой здешних мест. Каждое утро на рассвете сюда приходили туземцы. Пропалывали, культивировали, поливали и снимали урожай.
Раннее утро тут считалось лучшим временем для работы: не жарко, и насекомые еще не проснулись. А насекомые здесь представляли страшное бедствие. Скорпионы ползали в тростниковых крышах прямо над головами, а вечером обязательно попадались в чьей-нибудь спальне. Если кому-нибудь из актрис случалось обнаружить скорпиона в своей спальне, дело кончалось бурной продолжительной истерикой.
Однако на деле скорпионы, хотя и выглядели угрожающе, не представляли серьезной опасности. Не то, что москиты. Их насчитывалось сотни и тысячи, они летали повсюду и кусали все и всех. В каком-то смысле это был невидимый враг. Люди ложились спать с включенными вентиляторами, защищенные антимоскитными сетками, и все равно не было никакой уверенности в том, что парочка этих насекомых не проникла под сетку. А этого оказывалось достаточно, чтобы нанести непоправимый вред. Наутро жертва просыпалась в волдырях, которые нестерпимо чесались и никак не проходили. Доктор Штайбел, выписанный Бобом Делани из Калифорнии, работал со страшными перегрузками. Он выдал всем по флакону дурно пахнущей жидкости, отпугивающей насекомых. Члены съемочной группы, которым было наплевать на собственную привлекательность, пропитывались этой дрянью так, что близко не подойти, — и комары их не трогали. Совсем другое дело — актеры. Они и подымать не могли о том, что от них будет дурно пахнуть, поэтому накладывали грим прямо на волдыри и укусы и мучились молча.
Рэчел не слишком страдала от комаров. Гораздо хуже было одиночество. Она жила на одной вилле с Клаудией, Риком Гамильтоном и Бобом Делани. Но у них, похоже, не было для нее времени. Клаудиа, единственная, кроме Рэчел, женщина на этой вилле, каждый вечер уходила к себе в комнату сразу после обеда и не появлялась до следующего утра. Рик был по горло занят графиком съемок, бюджетом, просмотром отснятого за день материала. Ему было не до общения. А Боб… Боб держался в отдалении.
С того самого обеда они обращались друг с другом крайне вежливо, но и только. Рэчел чувствовала, что между ними существует некое притяжение. Она ощущала его всякий раз, оказываясь с ним в одной комнате. Но это было опасное притяжение. Она подозревала, что стоит им сблизиться, как все окажется намного серьезнее, чем обычная кратковременная интрижка. Ей наверняка придется идти на уступки, поступиться чем-нибудь важным для себя. Возможно, ей даже будет больно. Ее это заранее отпугивало, поэтому она и не старалась сблизиться с ним.
Для остальных членов съемочной группы таких проблем, казалось, не существовало. Они общались с местными жителями. Их вполне устраивали девушки-туземки из окрестных деревень, с кожей светло-кофейного цвета, красивые, податливые и, по большей части, полунищие. Кинотехники, с их манерой свободно тратить деньги, являлись перед этими бедными девушками как сказочные принцы.
Некоторые из членов съемочной группы селились вместе с девушками-туземками в крошечных коттеджиках из тростника. Другие, не желая себя слишком связывать, наезжали в Кута — курорт, находившийся в часе езды от аэропорта, единственное место на острове, где встречались туристы. На его улицах пахло канализацией, а на каждом углу имелся бар для белых. Девушки, проводившие там время, оказывались либо проститутками, либо австралийскими туристками. В любом случае, они годились для свидания на одну ночь.
Рэчел не искала ни курортных романов, ни интрижки на свободное от съемок время. Поэтому проводила дни в одиночестве. От остальных ее отделяла не вызывающая сомнений принадлежность к британской нации и еще то, что она жила на одной вилле с высшим руководством. Со всеми прочими она встречалась лишь на съемочной площадке да иногда во время общих обедов, которые Рик устраивал на веранде виллы.
Здесь все так романтично, думала она как-то вечером после одного из таких обедов. Клаудиа уже легла. Боб и Рик обсуждали план завтрашних съемок. За верандой, окаймлявшей дом и освещенной керосиновыми лампами, начиналась бархатно-черная темнота. Рэчел казалось, что она слышит звуки джунглей. Без особого успеха она попыталась сосредоточиться на книге, которую держала на коленях.
«Со мной все в порядке, — убеждала она себя. — Я зарабатываю семьсот долларов в день, я встречаюсь с самыми знаменитыми кинозвездами, я начала сниматься в кино». Она вздохнула. Кого это она хочет обмануть? Да если бы Десмонд Френч завтра позвонил и предложил всего один сезон в репертуарной труппе в Дарлингтоне, она бы с радостью ухватилась за это предложение.
