Я кивнула, тяжело вздохнув.
Снова уверенность Игоря мне помогает. Его присутствие рядом так много значит для меня… Рядом с ним мне легче переносить даже расставание… С ним самим. Вот только сейчас он уйдёт из моей жизни. Навсегда. И мне придётся самой переживать этот момент, справляясь с тяжестью на душе. Я знаю, поможет моя Маша…
— Я понимаю. Правда, понимаю. Я не ждала ничего. И вообще удивлена, что ты предложил мне поддерживать связь… — совершенно искренне заговорила, желая быть честной до конца. Игорь этого заслуживает. — Но я не могу принять твоего предложения. Я больше не готова. И мне правда жаль, что я всё испортила. Так сложились обстоятельства… И я не держу на тебя зла за твою грубость, за твой сарказм… Правда. Я надеюсь, что ты ещё встретишь женщину, которая сумеет исцелить твою израненную душу.
Резко отведя от мужского лица наполняющиеся слезами глаза, я поднялась со стула, схватила с вешалки пальто и, на ходу просовывая руки в рукава, вышла из кафе.
Ветер ударил в лицо, помогая слезам всё же пролиться на порозовевшие щёки, в груди, прикрытой лишь тонкой блузой, стало холодно, но я не спешила запахивать пальто, надеясь проветрить то чувство, что тяжестью сдавливало кровоточащее сердце.
Я не ждала иного. Я лишь хотела поговорить, чтобы перестать, наконец, думать. Выяснить всё до конца. И мы выяснили. Груз, огромным камнем навалившийся на плечи, рано или поздно сойдёт, а пока надо потерпеть.
Пора за Машей в школу. Я ведь так хотела… Я помогу ей застегнуть куртку, возьму за руку, и мы пойдём в магазин, сделаем уроки, приготовим ужин… А завтра ей на танцы… Я отведу её сама, и дождусь в холле. Буду подглядывать в замочную скважину и гордиться тем, как Маша тянет носок.
Изо всех сил пытаясь отвлечься посторонними мыслями, я смахивала слёзы, продолжающие ручьями стекать по горящим щекам. Не замечала ничего вокруг. Ни людей, которым приходилось обходить меня, идущую навстречу, ни машин, проносящихся рядом.
Моей целью было метро у здания МаркетЮнион. Метро, которое привезёт меня к дочери.
Я шла, и сквозь сознание прорывался настойчивый громкий звук. Голоса, гудки машин… Машин…
Тряхнув головой, остановилась и замерла, разглядывая белую полоску, нарисованную на асфальте под ногами. Я на дороге. Господи.
Визг тормозов, удар, острая боль, пронзающая всё тело, секундное ощущение полёта и снова удар.
Тишина. Темнеющее небо и первые капли дождя, падающие на лицо. Спине холодно. Наверное, потому что я лежу на асфальте. Не понимаю, где болит. Кажется, что везде. Но раз болит, значит я жива… По-моему, удар был не слишком сильным. Водитель успел затормозить. Но мне совершенно точно нужен доктор. Я не сумею встать. У Маши через час заканчиваются уроки. Алёнка в больнице, родители в Турции. Господи, как страшно!
Тёплое прикосновение к щеке и родное лицо, заслоняющее небо.
— Алиса, — сначала тихо, словно издалека, а потом всё ближе: — Алиса, ты слышишь меня? Алиса, смотри на меня.
Я смотрю. Смотрю на уверенное лицо Игоря, и становится теплее. Сердце начинает стучать спокойнее, рваное дыхание выравнивается.
Звуки автомобилей вернулись, голоса, вой сирен. Лица склоняющихся надо мной любопытных зевак расплываются из-за усиливающегося дождя, и только одного человека я вижу чётко.
— Алиса, ты должна потерпеть. Скорая уже едет. Ты меня слышишь?
Я медленно моргнула, потому что кивнуть не смогла. Очень больно. Но уже не так страшно. Потому что Игорь рядом.
— Ма… Маша, — прошептала, стараясь взглядом выразить свою просьбу.
— И с Машей, и с тобой всё будет хорошо.
Он выглядит уверенным. Не нервничает, его ладонь на моей щеке не дрожит. Значит, всё не так страшно… Я снова моргнула и попыталась улыбнуться. Раз Игорь говорит, что всё будет хорошо, значит так и будет.
Наконец, стало спокойно. И, по-моему, уже не так больно…
Продолжая улыбаться, я закрыла глаза, давая организму то, что ему так нужно сейчас — темноту и тишину.
ГЛАВА 47
Игорь
Я любил свою жену. Со старшей школы знал, что проживу с Ириной всю жизнь. Думал, будет большая семья — трое детей, большой дом, пара огромных овчарок. Наши мечты совпадали, и я поверить не мог, что нашёл свою вторую половину. Не верил во всю эту чушь, но Ира доказала обратное.
Когда я узнал о её болезни, страха не было. Правда, и осознание пришло не сразу. Уверен был, что мы справимся. Был готов на всё, чтобы Ирина осталась с нами. Был готов работать круглыми сутками, забыть обо всех планах, распродать всё немногое, что успели вместе нажить… Готов был умереть вместо неё.
Вот только болезнь не торгуется. Не позволяет выбирать.
Когда мы услышали волшебные слова, выдохнул. Уверен был, что мы победили. Или хотя бы выиграли время, чтобы набраться сил для новой борьбы. Но ремиссия длилась не долго.
За эти месяцы я испытал весь спектр эмоций. От гнева до отчаяния. От чувства безысходности, до оглушающей злости.
Но страха не было.
Когда Алиса вышла из кофейни, грудь сдавило тисками. Я смотрел, как она быстро уходит, сталкиваясь с прохожими, и огромным усилием воли удерживал себя на месте.
А потом красная шапочка вышла на дорогу, не посмотрев по сторонам.
Яркая вспышка страха сковала всё тело, когда я увидел, что автомобиль не успевает затормозить и понял, что сейчас произойдёт. На секунду я оглох и ослеп. А когда снова обрёл все чувства, Алиса уже пропала из поля зрения.
Клянусь, я не бегал так быстро даже двадцать два года назад, когда участвовал в сборной института по лёгкой атлетике.
Я был рядом с ней через пару секунд.
Алиса лежала в неестественной позе и смотрела в небо. Сразу понял, что она жива, но страх почему-то не отпускал.
Одному Богу известно, каких усилий мне стоило оставаться спокойным — Алиса должна была почувствовать, что всё будет хорошо.
Конечно, единственное, что она сумела прохрипеть — имя своей дочери.
Сергей ещё никогда не работал так быстро. За двадцать минут, что ехала скорая, он выяснил, что у девочки через час заканчиваются уроки. Единственная подруга и крёстная Маши находится в больнице с воспалением лёгких, а родители Алисы — в Турции по путёвке, которую для них приобрела дочь. Вернутся завтра. Даже если сообщить им сейчас, они смогут добраться только к ночи.
Поэтому я принял решение.
Сунул крупную купюру фельдшеру скорой и потребовал звонить мне каждые десять минут или чаще, если появятся новости. А сам направился в школу…
Я ни разу не забирал свою Машу после уроков. Ирина делала это сама до последнего. До тех пор, пока были силы. А когда её не стало, я бухал. Потом работал и бухал. Считал, что в восемь лет дочь уже достаточно взрослая.
Маша Зимина сейчас чуть младше моей дочери на тот момент. И я по-прежнему понятия не имею, как вести с себя с ребёнком такого возраста.
И это при том, что я много лет проработал учителем начальных классов.
Вспомнив всё, чему научился за годы работы и учёбы, вошёл в здание школы одновременно со звонком.
Машу заметил сразу — рыжая копна волос костром выделяется среди белых и шоколадных причёсок. Копия мамы…
Девочка вышла из раздевалки с вещами, стала крутить головой, высматривая Алису, и наткнулась взглядом на меня. В глазах девочки промелькнуло узнавание. Она нахмурилась, переступила с ноги на ногу и медленно шагнула в мою сторону.
Я попытался улыбнуться. Однако, подозреваю, что вышло плохо, потому что девочка остановилась.
Бросив эту затею, сам пошёл навстречу ребёнку.
— Здравствуй, Маша. Ты меня помнишь?
Девочка кивнула, сильнее прижав к груди свою куртку и пакет с обувью.
— Мама не сможет тебя забрать, и попросила меня сделать это.
Понимаю, что должен как-то объяснить этот факт, но очень не хочется пугать ребёнка. Однако обманывать тоже нельзя.
— Кое-что произошло, и твоя мама сейчас у доктора. Но с ней всё будет в порядке.
