— Следующая книга? — Голос у нее звучал неестественно, как она ни старалась, чтобы их отношения были как можно проще. Адама нисколько не смутило ее появление, он вообще отнесся к этому совершенно нейтрально.
— Точно так, — ответил он, не оборачиваясь, продолжая раскладывать банки и пакеты по полкам.
— Боюсь, мне нельзя взглянуть?
— На данном этапе, даже если ты и посмотришь, это мало что тебе даст.
Какой смысл было делать вид, что это просто случайный визит, словно старая знакомая заглянула проведать и провести время в приятной компании?
— Полагаю, Ян все еще хочет на мне жениться, — выпалила она вдруг.
— Уверен, что хочет.
Она поднялась и подошла к дверному проему между комнатой и кухней. Он открывал банку с жареными бобами, и она продолжала в отчаянии:
— Однажды ты сказал мне, чтобы я не выходила за него замуж. Подскажи, что мне делать сейчас.
— Принимай решение сама, моя девочка, — поднял он на нее взгляд. — Я перестал давать советы.
— Я не люблю его.
— Тогда не выходи за него, но не спрашивай меня об этом.
Банка была открыта, он выложил ее содержимое на сковородку. Казалось, он уделял этому гораздо больше внимания, чем ей, и она стояла молча, покуда он не зажег газ и не повернулся к ней.
— Тебе безразлично, выйду я за него замуж или нет? — спросила она.
— А почему это должно меня волновать? Это твоя жизнь и его, конечно. — Это прозвучало так, словно он пожелал им всего хорошего, даже если и сомневался в этом. — Останешься позавтракать? — Она чуть было не согласилась, но он добавил: — Правда, ко мне должен прийти еще один человек, но мы всегда можем открыть еще одну банку.
— Дженни?
— Да.
— Ты ее любишь?
— А это мое дело, не так ли? — Это его явно забавляло, как будто вся сцена была совершенно тривиальной, и она взорвалась:
— Я хочу знать. Просто ответь мне.
Он посмотрел на часы:
— Примерно через четверть часа у тебя будет возможность задать этот вопрос Дженни. Не сомневаюсь, что она с готовностью ответит на него.
Она не могла встречаться с Дженни, не говоря уже о том, чтобы обращаться к ней с таким вопросом: «Адам тебя любит?» — и видеть, как ее лицо расплывается в улыбке и она обращается к Адаму.
— Почему ты не можешь ответить сам? — спросила она, отчаявшись.
— Подожди, и я покажу тебе.
Дженни и Адам. Его руки обнимают ее за талию, а ее — обвивают его за шею. «Если я увижу это, — подумала Либби, — это меня убьет». И плотно сжав губы, сказала, почти не разжимая их:
— Прощай.
— Прощай, — ответил он, снимая с огня подогретые бобы.
Выйдя за дверь, она слышала, как он выключил газ.
Было множество путей, по одному из которых Дженни Драйвер могла прийти к Сторожке лесника. И, как назло, она выбрала именно тот, которым возвращалась Либби. Либби надеялась, что ей удастся избежать этой встречи, но она слишком поздно увидела Дженни, чтобы попытаться не попасться ей на глаза.
Дженни нарочито поежилась:
— Холодновато, не правда ли? Просто прогуливаешься? — Несомненно, она догадывалась, где была Либби, и поняла, что между ними произошло. В ее глазах можно было прочесть удовлетворение и злорадство.
— Да, — коротко ответила Либби.
— А я иду к Адаму. Тебе не мешало бы знать, что именно так и должно было все кончиться. — Либби ничего не ответила, и, когда проходила мимо Дженни, та произнесла почти задушевно: — Не трать зря время, пытаясь вернуть его назад. Ты ему не нужна, разве тебе не ясно? Что касается Адама, то в последнее время ты ведешь себя курам на смех.
Короткий день постепенно сменился сумерками, наступил вечер. Вернулся с работы дядя Грэй. За весь вечер ничего примечательного не случилось. Равно как и за ужином. Единственное, что нарушило обычный ход вещей, было заявление Либби о том, что она собирается подыскать себе работу. При этих словах Мэйсон положил вилку на стол: он ел достаточно сложный фруктово-ягодный пирог, приготовленный ею.
— Зачем это тебе нужно, моя дорогая?
— Чтобы чем-то занять себя.
— А что, тебе не хватает забот здесь? Ведь Эми вряд ли сможет справиться с хозяйством одна, и даже в это время года у Эйба хватает работы в саду.
Когда-то этого казалось достаточно: заниматься по хозяйству, ухаживать за дядей, но сейчас она сказала:
— Думаю, что ты и в мыслях не держишь, чтобы продать этот дом и переехать в другой, поменьше? Какое безумство, мне кажется, содержать такой огромный дом только для нас троих.
По лицу у него пробежала тень.
— Ты же знаешь, что с ним станет, если мы его продадим? Его просто-напросто снесут, и ничего от него не останется.
Она знала, что с этим домом у него было связано столько воспоминаний. У нее тоже, но одними воспоминаниями не проживешь.
— Видимо, ты прав, — согласилась она, и он вздохнул с облегчением.
— Я не могу бросить «Грей Муллионс», — словно извиняясь, сказал он.
— Конечно, не можешь.
Она подумывала о работе с неполным рабочим днем. Может быть, во второй половине дня, чтобы она могла помогать Эми.
После ужина дядя Грэй прошел к себе в кабинет, а она направилась на кухню, где просидела, помогая Эми ремонтировать постельное и столовое белье, покуда не пришло время спать. Он все еще сидел за столом, когда Либби принесла ему чашку кофе и спросила, не достаточно ли на сегодня.
— Еще пять минут, не больше, — пообещал он.
Пожелав ему спокойной ночи, она отправилась к себе в спальню.
Поднимаясь по лестнице, она спросила себя, неужели наступит когда-нибудь такой день, когда все ее воспоминания будут связаны только с этим домом, как у дяди Грэя. «Дам ему еще полчаса, — подумала она, — затем спущусь снова. Он не должен работать так допоздна».
Она просидела примерно с час и вдруг поняла, что не слышала, как дядя Грэй поднялся к себе. Было уже за полночь, и она подошла на край лестничной площадки, откуда можно было видеть полоску света под дверью его кабинета. Она вздохнула. Она будет стоять у него над душой до тех пор, пока он не спрячет свои бумаги и не пойдет спать.
Либби спустилась вниз, открыла дверь кабинета и увидела, что дядя спит, положив голову на руки, сложенные на столе. Никогда раньше он не делал этого, и она вошла к нему. Она не испугалась.
— Проснись, — произнесла она мягко. — Ну же, тебе давно пора быть в постели.
В предчувствии недоброго быстро пересекла комнату в надежде на то, что он сейчас поднимет голову и улыбнется ей. Вдруг у нее все оборвалось внутри. Коснувшись его, она вскрикнула, произнося только его имя:
— Дядя Грэй… дядя Грэй! — Но ответа не было, и никогда больше не будет, никогда.
