вас-то все нормально в этом плане, да?
– Да… – почти шепчу.
– Тогда откуда такие мысли?
– Из подсознания, – говорю устало.
Машка молчит, задумчиво глядя на свой коктейль.
– Интересно, у него такие же проблемы? – хихикает она.
– Вряд ли…
– Почему это?
– Потому что он знает, что у меня никого не было. Почти…
– Никого? – спрашивает со скепсисом. – За три года?
Не хочу сознаваться в том, что гораздо дольше. Опыт с Камилем я не беру в расчет, потому что нам обоим лучше его забыть, но у меня тоже был другой мужчина. И я бы никогда не стала обсуждать это с Русланом. Ни при каких обстоятельствах.
Есть я, и есть он…
Черт…
– Да, – обороняюсь я. – Я до трех Мишаниных лет вообще себя не помню. А потом мне не хотелось. Он болел постоянно, а я чокнутая, каждый раз себя до изжоги доводила, так волновалась.
– А я тебя что, виню? – возмущается она. – Но знаешь, твои страхи, кроме него, никто не развеет. Я хоть до завтра могу распинаться, ты ничего не услышишь.
Глотнув вина, проглатываю его вместе с горечью.
– Что мне делать? – спрашиваю Машку. – Как со всем этим дерьмом быть?
Она вздыхает так, что ее загорелые плечи поднимаются и опускаются. Секундой по ее лицу пробегает тень, и также быстро исчезает.
– Знаешь… – смотрит в пространство. – Мой бывший изменял просто так. Просто потому, что мог. Почти у меня на глазах. Знал, что я ничего не могу сделать. Вот это… действительно дерьмо. Ну, а ты… ты сама решай, чего хочешь.
Они что, сговорились?
Выдыхаю в потолок.
– Дамы… – слышу за спиной и неловко задеваю бокал, чуть не уронив его на стойку.
Прямо за мной остановился незнакомый мне мужчина, думаю, слегка за сорок, но в отличной форме. Зачесанные назад волосы отдают благородной сединой, что немного рано для его возраста, но добавляет шарма. Он почти одного со мной роста. Коричневый кэжуальный пиджак и джинсы выглядят вполне уместно, но у меня все равно стойкое ощущение, что он приезжий. Слишком экзотичный.
Выгнув брови в подобии легкого удивления, мужчина рассматривает мое лицо. Так недвусмысленно, что на это хочется ответить чем-нибудь действительно неприятным.
Рядом с ним еще один.
Моложе, выше и не менее эффектный. Черный деловой костюм, бокал виски в руке и скучающая мина на лице. Окинув меня беглым взглядом, переводит глаза на Машу, подвергая подругу такому же мимолетному осмотру и не находя там ничего интересного, так же, как и во мне.
Это противоестественно, потому что мне сложно представить, как в ней можно не найти ничего примечательного, тем более в этом платье.
– Владислав, – седой протягивает мне руку.
Чтобы не создавать неловкости, вкладываю свою ладонь в его, представляясь:
– Оля.
Он учтиво подносит ее к губам, а потом проделывает то же самое с Машкиной ладонью. На лице подруги никаких эмоций, но я успеваю за быстрым и пристальным взглядом, который она адресует второму мужчине. Он, кажется, даже представляться не собирается.
– Позвольте вас угостить, – предлагает Владислав.
– Бар бесплатный, – Маша забирает с барной стойки свою сумочку.
– Неловко, – посмеивается тот. – Кирилл, – представляет спутника.
Машка косится на него, после чего принимается рыться в крошечной сумке, будто там всерьез возможно что-то потерять.
– Очень приятно, – суховато отзывается мужчина.
Ни я, ни Маша не отвечаем ему взаимностью. Поскольку я не ищу знакомств, меня ни один, ни второй не занимают, но я смогу поддержать разговор, если Маше это интересно.
Я вижу, как глаза брюнета с потребительской ленцой опускаются в вырез Машкиного платья, пока она потрошит свою сумочку, потом поднимаются к ее лицу.
– Тогда позвольте вам повторить, – Владислав мастерски выходит из положения, оставаясь первоклассно учтивым.
Машет бармену, привлекая его внимание.
– Кирилл, тебе повторить? – спрашивает, кивая на его стакан.
– Я пас, – отвечает тот, продолжая рассматривать Машу.
Машкин взгляд медленно поднимается к его лицу, потом перескакивает на меня.
– Мы уходим, было приятно познакомиться, – объявляет подруга.
– Подвезти? – тут же интересуется у нее брюнет.
– Нет… – она усиленно отводит от него глаза. – Пошли… – говорит мне беззвучно.
– Хорошего вечера, – откашливаюсь я.
У меня есть кое-какое представление о понятии “заводить знакомства”, но Машкин подход превзошел все мои ожидания.
Наши дни.Оля
Через открытую форточку слышу голос Миши.
Кухонное окно родительского дома выходит прямо во двор, но из-за выступающего угла внешней стены я не вижу калитки и дорожки к дому. Эта стена глушит голос Миши, когда он проходит во двор глубже.
За два дня я успела соскучиться, поэтому его заливистые писки вызывают у меня улыбку.
Выкладывая на блюдо картофельную запеканку, слышу топот детских ног в коридоре и убираю в сторону кулинарную лопатку.
– Привет, мам, – Миша возникает на пороге и бегает шальными глазами по родительской кухне, выискивая что-нибудь для себя интересное. – Я есть хочу, – идет к столу, на котором разложены ингредиенты для оливье.
На сыне комбинезон и ботинки, на что делаю замечание.
– Мишань, – цокаю. – Ты куда в обуви?
– Упс… – строит картинную рожицу.
Обреченно качаю головой.
Я потакаю ему во всем, удивительно, что он еще не уселся мне на шею, но у моего ребенка врожденное чувство меры и такое же уважение к тем, кто его окружает. Именно поэтому я так боюсь его встреч с настоящим миром, где далеко не все люди достойны уважения и, тем более, доверия.
– Папа уехал? – с нежностью рассматриваю его румяное с улицы лицо и кошусь на дверной проем кухни.
– Папа разговаривает по телефону.
Прикусив изнутри щеку, начинаю сгружать в мойку грязные тарелки. Концентрация уже потеряна, поэтому плюю на то, что вместе с ними в мойку угодило кухонное полотенце.
– Иди, поцелуй бабушку, – слышу голос матери.
– Привет, ба, – послушно целует ее в щеку. – Меня папа привез. Он по телефону разговаривает…
– Иди, разденься, – велю я. – Я тебе сейчас наггетсы приготовлю.
– Ура-а-а-а! – орет сын.
Развернувшись, уносится в коридор, снова поднимая шум.
– Не корми его этой гадостью, – пеняет мама. – Пусть поест запеканки.
– Он ее не любит, – достаю из морозилки пакет с полуфабрикатом, который купила по дороге сюда.
– Мало ли что не любит, – поучает она. – Ты его разбаловала…
– Добрый день… – проносится по комнате хрипловатым сквозняком.
Звуки знакомого голоса заставляют на миллисекунду прикрыть глаза.
– Руслан! – мать переходит в режим раболепной “тещи”, меняя тембр голоса и манеру речи. – А мы стол накрываем. Раздевайся, проходи. Соседи зайдут, у нас сегодня баня. Но тут все свои! Дед дрова колет. Я пойду, достану сервиз. Оля,
