Шерил, прижимая к себе все настойчивее. Чувствуя приятное покалывание щетины, стараясь стать еще ближе, она стянула с Гарри футболку, касаясь пальцами обнаженного живота. В ответ он зарылся носом в ее волосы, целуя за ухом, даря ворох мурашек, проходящих вдоль позвоночника. Шумно выдохнув, Шерил откинула голову, подставляя шею для очередного поцелуя. Ее руки скользили по спине Гарри, вырисовывая беспорядочный узор, пока он торопливо расстегивал молнию ее платья. Повернув Шерил к себе спиной, Гарри осторожно отвел тяжелые волосы и снова поцеловал в шею, одновременно спускаясь пальцами по обнаженной груди и животу, задевая особенно чувствительные места, все ниже, пока не коснулся клитора. Шерил, застонав, выгнулась назад, прижимаясь к нему ягодицами, чувствуя его напряжение. Она хотела ответить такой же головокружительной лаской, но Гарри не позволил. Левой рукой он крепко держал ее под грудью, а пальцы правой двигались то медленно, обводя каждую складочку, то внезапно ускорялись, сводя с ума. Когда у Шерил не осталось сил стоять, так сильно дрожали ноги, Гарри уложил ее животом на кровать и резко вошел. Она вскрикнула, и он на секунду остановился, давая им обоим привыкнуть к новым ощущениям. Гарри не торопился, ведя большими пальцами вдоль позвоночника, впадинкам на пояснице, наслаждаясь ощущением бархатной кожи. А затем начал двигаться, постепенно ускоряясь, и Шерил, зажмурившись от удовольствия, всем телом подавалась ему навстречу. Она хотела принадлежать Гарри. Ей надоело убегать от самой себя. Десять лет одиночества — слишком долгий срок. Движения Гарри становились все резче, почти причиняли боль, но и Шерил двигалась все быстрее, не пытаясь уже сдержать крик, пока не замерла, чувствуя наслаждение, волнами растекающееся по всему телу.
***
— Почему ты решил стать адвокатом?
Гарри усмехнулся, притягивая Шерил к себе. Они сидели в ванной, ее разгоряченное от воды тело казалось особенно соблазнительным, и все, о чем он мог думать, это как восхитительно она пахнет.
— Я пойму, если ты не хочешь говорить об этом, — пальчики Шерил гладили руку Гарри, обхватившую ее плечи.
Это было так странно — рассказывать о своей боли. После смерти Рона Гарри не мог говорить об этом даже с Джинни, хотя она потеряла в той перестрелке брата. Месть стала для него всем. Так было проще. Он просто превратился в фанатика. Рисковал жизнью, выезжая на задержания, самостоятельно допрашивал каждого подозреваемого и частенько оставался ночевать в кабинете на диване, когда вообще-то должен был поддерживать жену. А потом стало поздно. Рядом не осталось никого, с кем можно было бы просто поговорить. Но больше он не совершит этой ошибки. Шерил рядом. Она не задаст неуместных вопросов. Она слишком хорошо знает, каково это — жить с непроходящей болью.
Гарри видел это в ее глазах.
— Десять лет назад, — прислонившись головой к стене, негромко начал он, — я пришел на работу детективом в Скотланд-Ярд. Я хотел изменить мир. Но последующие пять лет быстро выбили из меня эту дурь. Дело крупного наркодилера, над которым я работал в то время, отняло у меня лучшего друга и жену.
— Прости, — прошептала Шерил.
— Все хорошо, — Гарри быстро поцеловал ее в макушку. — Я посадил этого ублюдка. Но быть снова полицейским, конечно, не хотел, а вот адвокатом вполне. Тем более отрасли смежные.
Шерил почувствовала стыд за то, что спросила о прошлом. Она знала, что говорить с кем-то об этом — мучительно больно. Слова ранили, словно острые сверла, проходящие сквозь горло. Молчание же дарило иллюзию спокойствия, которое разбивалась на мелкие осколки, стоит увидеть фотографию или услышать фразу, которая когда-то что-то значила для вас.
— Однажды я хотела покончить с собой.
Возможно, сейчас не лучшее время для откровений. Шерил почувствовала, как напрягся Гарри, но не смогла промолчать. Она знала, что без этого не сможет быть с ним.
Не сможет быть свободной.
— После того как отец цинично убил моего брата-близнеца, я потеряла желание жить. Придя к реке, я собиралась воссоединиться с ним. И если бы мой одноклассник Арчи не вытащил меня в последний момент, наверное, я сейчас была бы с Джейсоном.
— Каким он был?
— Джейсон? — Шерил улыбнулась. — Он был моим защитником. Хоть мы и были близнецами, в детстве я требовала себе отдельный день рождения, пока однажды Джейсон не убедил меня объединить праздники. Я поняла это спустя несколько лет: никто не хотел приходить на мой праздник, а он не хотел, чтобы я об этом знала*. В школе я была избалованной стервой, убивающей вокруг себя любую доброту. Смерть брата изменила меня. Не знаю, кем бы я стала, оставшись в Ривердейле.
— Я горжусь тобой, — Гарри поцеловал Шерил в плечо.
— Для меня это очень много значит.
Когда вода остыла, они вылезли из ванной, наскоро смыв остатки пены. Засыпая, Шерил уткнулась Гарри в плечо, полная уверенности, что теперь все будет хорошо. Ради этого стоило вернуться.
***
Она проснулась первой, ее разбудило солнце — вчера они не задернули шторы. Повернувшись, Шерил обнаружила рядом безмятежно спящего Гарри. Пошевелившись во сне, он нашел руками ее талию и довольно собственнически притянул к себе. Шерил покраснела, в ушах застучала кровь, а дыхание участилось. Она боялась шевельнуться, разрушив тем самым этот миг.
— Доброе утро, — прошептал Гарри, обнимая еще сильнее.
— Доброе утро, — взяв в ладони его лицо, Шерил легко коснулась губ Гарри. — Хочешь блинчиков?
— Я хочу тебя.
— А я хочу блинчиков, — засмеялась Шерил, уворачиваясь от цепких рук.
Она поднялась с кровати, чтобы найти в сумке шорты и чистую футболку. Гарри, положив руки за голову,
