«Вот так да! — сказала сама себе Лозинская. — Этого еще не хватало!»
— А ну-ка, рассказывай все по порядку.
— Я не знаю… это произошло вчера, — сбивчиво принялась объяснять Элла. — Ему кто-то позвонил и назначил встречу. Виктор выглядел странно после телефонного разговора. Ничего не стал мне объяснять, сунул в карман электрошокер, который подарил мне неделей раньше, затем пошел и не вернулся.
— Кто ему звонил? — настаивала Оксана.
— Не знаю. По-моему, это был мужчина. С женщиной он бы говорил по-другому.
— О чем они говорили?
— Да я, в общем-то, и не слушала. Виктор сказал мне, чтобы закрыла дверь и сидела на кухне.
— И почему-то вдруг, подруга, ты пришла ко мне? По-моему, я не обязана пасти своего бывшего мужа. Эту почетную обязанность я передала тебе.
— Я думала, он у вас, — пробормотала Элла, явно чувствуя себя последней дурой.
Но Оксана оставалась для нее и последней надеждой, способной рассеять все ее сомнения. Женщина готова была услышать все, что угодно. Пусть Виктор вернулся к своей бывшей жене, пусть он ушел к другой женщине, но только бы услышать хоть что-то определенное.
Мстительные чувства медленно пробуждались в душе у Оксаны. Она полуприкрыла глаза и подумала: «Сколько раз я мечтала увидеть эту мерзавку побежденной и растоптанной! И вот теперь она сидит передо мною, глупая и смешная. Видите ли, Виктор не пришел домой! А сколько раз мне приходилось ждать его возвращения? Сколько раз он обманывал меня? В то время, как я волновалась, он развлекался с тобой».
— Так вы ничего не знаете? — решилась прервать затянувшееся молчание Петракова.
— Вот мой тебе совет, — внятно принялась объяснять Оксана. — Сиди дома и жди. Он обязательно вернется.
— А вдруг что-то случилось?
— Самое страшное, что могло случиться — он ушел к другой женщине. Но вскоре появится. Он не в том возрасте, чтобы менять себе любовниц с космической скоростью.
Элла еще раз шмыгнула носом и, попросив прощения, засеменила к выходу. Лозинская поняла, работа дальше не пойдет, не то настроение. В ней смешивались два странных чувства: с одной стороны, жалость к этой женщине, так бездарно вмешавшейся в ее жизнь, а с другой стороны — злорадство. Наконец-то и она поняла, что такое быть покинутой.
Лозинская повернулась и посмотрела сквозь стеклянную перегородку на работавшего за столом Валерия Дубровского. Тот явно хотел остаться от всех этих разборок в стороне, всем своим видом показывал: не трогай меня, и я тебя трогать не буду.
Оксана тяжело вздохнула и заставила себя вернуться к проекту. Все-таки времени у нее оставалось в обрез, а терять еще один заказ ей не хотелось.
И тут зазвонил телефон на ее столе.
«Да уймутся они когда-нибудь! Оставят меня в покое?!» — беззвучно прокляла посетителей, абонентов и заказчиков Лозинская, но трубку подняла.
— Алло!
С другого конца провода до нее долетел нерешительный голос Валентины Курловой.
— Привет, Оксана, — устало произнесла ее неверная подруга.
— Ах, у меня прямо-таки сегодня день посещения для обманутых любовниц! — почти выкрикнула Оксана.
— Подожди, не сердись. Я еще немного потерпела бы и не звонила бы тебе, если бы для этого не было причин.
— Прости, какие могут быть причины? — продолжала сердиться Оксана.
— Мы должны с тобой встретиться и поговорить.
— Я, конечно, готова простить тебя, но не так скоро.
— Дело не во мне. По-моему, тебе стоило бы поостеречься.
— Единственное, что мне угрожает, Валентина, так это сойти с ума от нежелательных разговоров.
Лозинская уже готова была бросить трубку, как Валентина остановила ее.
— Я знаю тебя не первый год, и ты меня тоже. Пойми, если бы не было серьезной причины, я бы не хотела с тобой встретиться.
— Так ты и встретиться со мной желаешь? И не стыдно тебе будет посмотреть мне в глаза?
— Дело довольно серьезное, — предупредила Валентина, — и мне не хотелось бы, чтобы ты пострадала из-за моей мстительности.
Холод тронул сердце Оксаны, и она немного образумилась.
— Ты можешь, в конце концов, толком мне объяснить, что происходит?
— Я звоню не из дому. Здесь чужие люди, и мне не хотелось бы говорить при них кое-какие вещи.
— Хорошо, я согласна, — наконец-то покорилась судьбе Лозинская, — и мы с тобой встретимся вечером.
— Только пожалуйста, без Александра, — тут же отозвалась Валентина.
— Могла бы меня и не предупреждать. Я не позволю ему поссорить нас, и видеть его не желаю.
Какое-то время и Оксана, и Валентина молчали. Наконец, Лозинской удалось унять свою гордыню:
— Приходи ко мне после шести вечера. Я буду одна, тогда и поговорим.
— Ты не против, если я прихвачу бутылку сухого вина в знак нашего примирения?
— До примирения еще не очень близко, но все равно неси. Пусть это будет первым шагом.
— Хорошо, я приду к тебе, и мы обязательно поговорим, — в трубке послышались короткие гудки.
Только сейчас Оксана заметила, что рипитограф выпал у нее из пальцев и лежит под батареей парового отопления.
«Ну вот, окончательно испортили мне работу. Да у меня уже руки начинают дрожать, не сумею провести ни одной ровной линии!»
Оксана пообещала себе, что непременно начнет работу с завтрашнего дня и начала собираться.
Оксана зашла к себе в Колокольников переулок пораньше, в полпятого, чтобы предупредить Александра о приходе Валентины. Все-таки ему нужно какое-то время, чтобы закончить начатую сегодня работу.
Линев не стал спорить и даже не предпринял никакой попытки, чтобы объясниться с Лозинской. Он мрачно попрощался и покинул квартиру, даже не сказав, во сколько придет завтра.
Оксана осталась одна. Она уселась у самой стены под окном у пачки связанной проволокой досок. Женщина то и дело поглядывала на часы, но стрелки, казалось, приросли к циферблату. И только через минут пятнадцать Лозинская придумала способ, как ей все-таки заметить движение времени. Она задержала свой взгляд на секундной стрелке и принялась провожать ее оборот за оборотом. Минута, еще одна, третья, четвертая… Минуты она сплюсовывала в уме, пока, наконец, не насчитала их целых шестьдесят.
Но Валентина Курлова явно опаздывала.
Оксана не стала делать из этого трагедии. В конце концов ее подруга никогда особой пунктуальностью не отличалась. Но странным было другое: Курлова сама попросила о встрече и явно хотела сообщить ей что-то не терпящее отлагательства. А вот теперь заставляет ждать.
И вновь она стала следить за секундной стрелкой. Та совершала оборот за оборотом, и только это одно напоминало Оксане о движении времени. Так прошел еще один час, затем второй. Часы показали восемь. Валентина опаздывала уже до неприличия.
