Ждана опустилась на стул. По мраморно-белым щекам из неподвижных, немигающих тёмных глаз скатились две слезы.
«Батюшка, – прошелестели слова, сорвавшись первыми снежинками с бледных губ. – Нет мне жизни. Нет мне жизни нигде, родимый… Живу я без сердца: оно осталось в Белых горах, где поселиться мне не суждено. Здесь у меня будущего тоже нет. В твоём доме оставаться – только хлеб твой зря есть. Потому и прошу построить мне последний дом…»
«Перестань! Перестань, замолчи! – рассердился отец, тряся головой и взмахивая руками. – Даже не думай о таком! Ступай к себе немедля!»
Ждана не стала дожидаться, пока распространится очередная сплетня о ней. Уединившись вечером в своей комнате, она исписала много листов, но потом всё сожгла. Написала только: «Прощай, матушка, прощай, батюшка» – и положила на свой янтарный столик рядом с неоконченной вышивкой, после чего переоделась в белогорский костюм – чёрную юбку с безрукавкой и полосатым фартуком, надела кольцо и перенеслась к семиструйному водопаду близ западной границы Белых гор.
Это место было любимым у Млады, но в тот вечер Ждана там её не встретила. Слушая в синих сумерках грохот воды и любуясь голубым туманом брызг, девушка присела на корень старой ели – тот самый, на котором они с женщиной-кошкой сидели когда-то. Белые горы… Единственное место на земле, где ей хотелось бы и жить, и умереть. Только здесь её душа звенела всеми струнами и пела вместе с птицами, только здесь она остро ощущала радость бытия, но… Не судьба.
Сняв кольцо, она положила его на плоский камень, встала и подошла к краю, не думая ни о чём, просто любуясь мертвенной, сияющей голубизной струй водопада. Что жизнь опавшего листка? Ничто. Если он упадёт туда, то пропадёт.
Вдруг её схватили сзади очень сильные руки, и мужской голос воскликнул приглушённо:
«Ты чего удумала, дура?»
Крепкая ладонь заглушила крик Жданы, и её неумолимо поволокли прочь от водопада. Сколько она ни билась – всё напрасно: мужчина оказался силачом, которому ничего не стоило, завязав девушке рот, перекинуть её через плечо и бегом понести по каменистому спуску к реке… Впрочем, незнакомец не слишком-то бережно относился к своей ноше, ибо в спешке непреднамеренно ударил Ждану головой о ствол дерева.
Ждана пришла в себя с жуткой головной болью. Чёрное небо, свет факелов, парус, скрип вёсел, кряхтение гребцов… Холод ветра на лбу, запах мужского пота. Кажется, она лежала на палубе ладьи. Над ней склонился чернобородый мужчина в богатой одежде и шапке, отороченной чёрным мехом, грузноватый, широкоплечий, с глубоко посаженными пронзительными глазами и угрюмыми бровями.
«Как тебя звать, красавица? Ты – белогорская дева?»
Нет, судя по голосу, это был не похититель, да и фигура подкачала. Незнакомца, оттащившего её от края, Ждана плохо разглядела, но телосложением, как ей помнилось, он отличался отменным: могучие плечи, тонкая талия, узкие бёдра. А этот… Слегка обрюзгший, с животиком, и уже не молодой, хотя ещё и не дряхлый старик – между сорока и пятьюдесятью годами, и пока без единого седого волоса. Попытавшись пошевелиться, Ждана поняла, что связана по рукам и ногам, но рот был свободен.
«Вы кто… куда вы меня везёте?» – пробормотала она.
Чернобородый нахмурился.
«Сначала ответь на мой вопрос!»
Ждана отвернулась и сжала зубы. Пусть хоть что делают… Хоть бьют. Она им ничего не скажет.
И не сказала.
Её не били, напротив – обращались терпеливо и не грубо, хотя она пыталась кусаться и лягаться. Одному высокому и статному голубоглазому богатырю руку прокусила даже до крови, когда он поднёс ей кружку с водой, но он её не ударил, только белозубо засмеялся. Ждана прищурилась, узнавая… Фигура в синем тумане у водопада… Похож! Ожесточённо скалясь, она сплюнула кровь на доски палубы, а молодец, зализав место укуса, тоже сплюнул розовую слюну, продолжая незлобиво усмехаться. От этого жеста сердце Жданы странно ёкнуло… Вспомнилась первая встреча с Младой и то, как она зализывала себе порез. И вообще, этот дюжий детина до оторопи напоминал Ждане женщину-кошку – формой и отчасти цветом глаз, бровями, взглядом и улыбкой. Чисто выбрить ему лицо и выкрасить русые кудри отваром скорлупы желудей в чёрный цвет – и будет почти не отличить… Ну, если не раздевать, конечно.
«Меня Доброданом зовут, а тебя как?» – как ни в чём не бывало, спросил он.
«Ждана», – пробормотала девушка. Это было единственное слово, которым она перемолвилась с похитителями за всю дорогу.
Эта осень забросила её далеко от родных краёв – в загородную усадьбу князя Вранокрыла под Зимградом. Недавно овдовевший властелин Воронецкого княжества загорелся дерзкой идеей передать кровь дочерей Лалады своим потомкам, а для этого ему нужно было добыть белогорскую деву, чтоб та родила ему наследника. Долголетие и сила, несокрушимое здоровье и неувядающая красота – вот те качества, которые привнесла бы уроженка Белых гор в княжеский род. Все дети князя умерли в младенчестве, в живых пока оставалась лишь одна шестимесячная дочь, а он мечтал о сыне.
Но со Жданой вышла оплошность: она не была белогорской девой. Казалось бы, какие тут сомнения: место похищения, красота, наряд – всё сходится, ан нет. Промолчав всю дорогу, Ждана не поспособствовала разъяснению недоразумения, и ошибка обнаружилась намного позже – уже в усадьбе князя, когда девушке всё же пришлось заговорить. В ярости Вранокрыл занёс руку, чтобы ударить Ждану, но голубоглазый молодец Добродан, лучший княжеский ловчий, перехватил запястье владыки.
«Не надо, княже, – сказала он. – Девица-то ведь не виновата, что ошиблись мы».
«Мы? – взвизгнул Вранокрыл. – ВЫ, псы поганые, ошиблись, ВЫ! Слепцы, глупендяи, недоноски!»
Долго князь ругался и поносил своих дружинников, но на повторную дерзость его не хватило – скорее всего, оттого что в глубине души он был трусоват и опасался последствий такого набега.
Только осенний дождь знал, что Млада в момент похищения лежала у себя в домике, от тоски по Ждане упившись крепким мёдом, и только спустя два дня нашла кольцо. Вторжение произошло на её участке границы, и на сей раз Млада не отделалась лишь выговором. Отстранение от службы на пять лет и тяжёлая работа в железном руднике в течение того же срока помешали чернокудрой женщине-кошке сразу отправиться на поиски Жданы: её руки были закованы в особые кандалы без цепей, волшебной силой ограничивавшие свободу передвижения. Пресловутых вороных кудрей, к слову, на эти пять лет она лишилась: выходя ежедневно из рудника, она подставляла дождю и ветру выбритую голову с пучком волос на макушке. Но вот срок наказания истёк, удар молота – и кандалы упали с её рук. Млада вернулась на службу, кудри отросли… И только берёзовая роща видела, как чёрная кошка, притаившись за кустами, неотрывно следила за играющей девчушкой, узнавая на её личике знакомые и любимые глаза.
