— Упоминала ли она о человеке, которого встретила сегодня днем? — спросил Грэм Мэйсон.
— Что?
Значит, нет. Это было ясно по реакции Яна: живой интерес в голосе и на лице.
— Сегодня днем, — продолжал Мэйсон, — она познакомилась с молодым человеком, который поселился недавно в коттедже на холмах. Он, кстати, обещал прийти сюда завтра помочь Эйбу в саду. — Здесь было нечто гораздо большее. Ян был уверен в этом, но не произнес ни слова. Мэйсон уточнил: — Они провели вместе почти полдня, и, видимо, он произвел на Либби впечатление.
И Либби даже словом не обмолвилась об этом. Это был тревожный сигнал. Ян произнес с беспокойством:
— Она постоянно завязывает знакомства со странными субъектами. Стоит ей сесть в автобус, и не проедет он и полпути, как она будет знать всю подноготную любого из своих попутчиков.
— Это точно. Однако мне показалось, что здесь не тот случай.
— Вы всерьез полагаете… — Ян попытался рассмеяться, но со стороны старшего собеседника не последовало ответной улыбки.
— Не знаю. Я этого парня еще не видел. Но мне не доставило большого удовольствия слышать, как Либби говорит о нем. Она умная девушка, у нее достаточно здравого смысла. Тем не менее… — Он пожал плечами, не закончив своей мысли. Он хотел сказать: «Тем не менее она может оказаться в глупейшем положении. С девушками это случается. Да и с парнями тоже».
Ян понял предупреждение и был благодарен за это, хотя и считал, что в данном случае из мухи делают слона. Либби добрая и отзывчивая. Она знакомится с людьми, общается с ними, пытается им помочь. Вот и все. Это может произойти с кем угодно и где угодно. Но следует признать, что она не обмолвилась об этом ни словом.
Он допил свой бренди и сидел некоторое время уставившись в пустой стакан. Но в одном он был совершенно уверен — он никому не позволит отнять у него Либби. Порой достаточно одного такого события, чтобы понять, как много значит для тебя девушка, осознать, что ты ее действительно любишь…
Либби проснулась, как обычно, около восьми часов и несколько секунд лежала с закрытыми глазами, наслаждаясь лучами утреннего солнца, ласкавшими ее лицо.
Внизу, на кухне, с трудом передвигаясь, шаркала ногами Эми. Она страдала от ревматизма, и утреннее время, вплоть до завтрака, было для нее самым мучительным. Она бродила как неприкаянная, убежденная в том, что ни на что не годится.
Либби принялась готовить завтрак для дяди — традиционные чашку кофе и тост с маслом и мармеладом. Дядя предпочитал быть на заводе не позднее половины девятого. Когда она вошла в комнату для завтраков, он уже сидел там, шелестя страницами газет.
— Доброе утро, — поздоровалась она, составляя на стол содержимое подноса. — Как спалось?
— Спал как убитый. А тебе?
— М-м-м… тоже. — Правда, долгое время она лежала с открытыми глазами, прислушиваясь к завыванию ветра.
Племянница налила ему чашку кофе и намазала тост сливочным маслом. Никто из них не произнес и пары слов до той поры, пока дядя Грэй не встал из-за стола и не поцеловал Либби в щеку.
— До вечера, моя крошка.
— До вечера. Не переутомляйся, пожалуйста!
— Постараюсь, — улыбнулся он. — А если твой протеже все же объявится, не забудь, что я тебе сказал, хорошо?
— Чтобы не заводить с ним дружбу? Я помню, но мне хочется, чтобы ты познакомился с ним.
Мэйсон обратил внимание на то, что она не дала прямого обещания, и, если бы день не был забит неотложными встречами, непременно вернулся бы домой пораньше, чтобы посмотреть на этого человека. «По крайней мере, — успокоил он себя, — всегда есть завтра». Либби была для него всем в жизни. Он не хотел подвергать риску ее счастье, ее будущее.
Она убрала со стола и вернулась на кухню, где Эми сидела со своими газетами и с третьей чашкой чая.
На столе лежала какая-то записка, и Эми, показав на этот клочок бумажки, сообщила:
— Снова не может прийти. Говорит, плохо с сестрой. — Она фыркнула, словно не верила ни единому слову, и Либби вздохнула.
Госпожа Беннетт замыкала длинный ряд дам, которые были вынуждены, но в действительности совершенно не хотели работать. Сейчас она была готова в любой момент подать заявление об уходе.
— Обойдемся как-нибудь, — сказала Либби. — Я могу заняться спальными комнатами.
— Дом слишком велик, — проворчала Эми. — Слишком велик для кого угодно в наши дни.
Либби была полностью согласна с этим, но знала, что дядя Грэй никогда не согласится расстаться с ним. И даже если выставит дом на продажу, кто его купит? Разве что из-за земли, на которой он стоит?
Она все утро занималась уборкой в спальнях, которыми пользовались. Продолжая эту работу, выглянула из окна и увидела Адама, который как раз стоял у ворот и рассматривал дом. Он шел вдоль подъездной аллеи, когда она открыла парадную дверь и поспешила к нему навстречу.
— Вы разыскали нас. Прекрасно! — улыбнулась она.
— Трудно пройти мимо такого сооружения, не заметив его. — Он окинул взглядом огромную массу «Грей Муллионса». — Теперь мне понятно, почему коттедж не произвел на вас никакого впечатления.
— Мне очень понравился коттедж, — запротестовала она, — и, поверьте, в этом доме множество своих недостатков. Вы знаете, сколько в нем спален? Восемь. И мы живем здесь только втроем: нам впору аукаться друг с другом. Я провожу вас к Эйбу.
Эйб Ригби был рад их видеть. Он с радостью встретил бы любого, кто был готов помочь ему в борьбе с садом. Когда-то сад был его гордостью и доставлял огромную радость, но тогда он был не один и не так стар. С тех пор, когда он мог планировать, что и где должно расти, прошло много лет. Все, к чему он стремился сегодня, — это сдержать натиск сорняков и подстригать траву на лужайке перед домом. А когда тебе под восемьдесят, даже такая скромная задача не по плечу, несмотря на помощь мисс Либби и на то, что они с господином Грэмом не раз успокаивали его, что это не имеет никакого значения.
Он одобрительно смерил взглядом Адама Роско, увидя перед собой молодые крепкие мускулы и здоровую загорелую кожу.
— Ты пришел в нужное место, мой мальчик, — сказал он. — Ты как раз тот парень, который нам нужен.
Либби оставила их вдвоем и вернулась в дом. Немного спустя она выглянула в окно и, увидев их, позвала Эми: этой картиной стоило полюбоваться. Эйб словно возвратился в те времена, когда он был «старшим садовником». Он сидел на перевернутом ящике, попыхивая трубкой и наблюдая за тем, как Адам орудует лопатой.
— Рассказывает ему старые байки, — хихикнула Эми.
Эйб использовал свою трубку как указку, чтобы показать что-то за пределами сада. Обычно он был малоразговорчив, но сейчас о чем-то с воодушевлением рассказывал, а Адам кивал, не прекращая работы, время от времени поднимал на него глаза, чтобы задать вопрос или вставить слово.
