девки на проходной дешевле обходятся. Зачем я их только послал?
Ну и хрен с ними. Больно мне эти мокрощёлки нужны. Многостаночницы. Сегодня здесь, завтра — там. Лечись потом”.
“Илоночка. Имя-то, какое. Как колокольчик. Звучит, переливается. И-ло-ноч-ка… yочка, блин! Ага, без сна, да с больными яйцами, а утром в бой. Башка дурная, хрен болит, руки как у алкаша трясутся. Моджахеды трах-бах из зенитки, и в куски. Она что ли мои останки оплакивать будет? Больно ей надо.
С чего бы ей страдать? Я для неё кто! Она меня знать не знает. Разок поцеловал, и размяк? Так она о том факте ни сном, ни духом. Ромео! Побереги себя, брат, для других побед. Летай, Петруха, во славу Родины, пока летается. И трахай всё, что шевелится. Жизнь коротка”.
Широко расставляя ноги, с идиотским выражением на лице Петька побрёл в казарму. Заснуть не удалось. Даже ужинать не стал — аппетит испарился.
Мозги постепенно превращались в кисель, проворачивая каждую мысль всё с большим усилием. Зверёк между ног ни на мгновение не давал покоя. Пришлось посреди ночи идти под холодный душ, чтобы успокоить любовный зуд.
Продрогший, измученный и злой, Петька снова попытался заснуть. В этот момент включили свет, объявили боевую тревогу.
Как назло, когда уже отбомбился, на развороте борт зацепило снарядом. Реакции на опасную пробоину не последовало, в голове вместо обычно чётких мыслей и автоматически выполняемого алгоритма действий, в пустоте плавала мутная жижа безразличия.
Нужно бы катапультироваться, но Петька о таком варианте спасения просто забыл. Попытался планировать, кое-как встал на крыло, пошёл на медленное снижение. Что и как происходило дальше, убей — не помнит.
Грубо, едва избежав взрыва сел на пузо, почти удачно.
Машина приземлилась на минном поле, на территории, контролируемой нашими войсками. Позже за проявленную доблесть, за героизм и спасение боевой машины ему присвоили внеочередное звание, вручили орден.
Всю дорогу до базы в мозгу вертелась единственная мысль, — хоть бы Илонка дождалась.
Облик девочки стоял перед глазами.
“Какой же я идиот. Яркие девки с проходной в подмётки ей не годятся. Илонкина красота не каждому видна, а я рассмотрел”.
На его счастье, дуракам всегда везёт, не получил парень ни одного серьёзного повреждения.
В казарме Петька проспал до самого обеда. Проснувшись, отпросился в увольнение, и отправился к Илонке.
Бежал всю дорогу, не замечая окружающего, с одной единственной мыслью, — если бы не эта милая девочка, меня бы уже не было. Я ведь почему машину посадил, про Илону думал, ни о чём больше мыслить не мог.
Илонка с Яной сидели в саду.
Девушка вскочила и иноходью понеслась к Петьке. Немного не добежав, встала как вкопанная, опустила глаза в пол.
— Здравствуйте, Петя!
— Илонка, миленькая, как же я рад тебя видеть. Выходи за меня замуж.
— Без любви? Мы же ничего друг о друге не знаем. Не знакомились, не гуляли, в любви не клялись. Так не бывает. Это неправильно.
— Скажи, что я, по-твоему, сейчас делаю?
— Не могу я за тебя замуж.
— Это ещё почему?
— Потому, что я тебе не верю.
— Когда же я успел тебя обмануть, что-то не припомню.
— Обниматься без спроса лез, раздевал тайком, целовал в губы… без спроса. Мало, да!
— Ты же спала, откуда такие подробности знаешь?
— У меня сердце замирало, до того страшно было, что ты со мной можешь сделать.
— Я тебя тоже жуть как боялся.
— Мне так не показалось, хозяйничал под одеждой уверенно. Почём зря тебя ругала. Как же ты додумался замуж меня позвать, теперь уже не страшно?
— Я бы так не сказал.
— Ты же боевой офицер, лётчик. Смелее Петя, не думала, что мужчина может быть застенчивым романтиком. Чем же я тебе понравилась?
— Всем, Илоночка. Ты самая… я тебя… короче… я вино принесу, или как?
— Слова не мальчика, но мужа. И все про любовь. Или я ошиблась?
— Нет, то есть да… конечно про любовь. А ты?
— Что я?
— Ты меня любишь, Илона?
— А ты меня, Петя, любишь?
— Ну, если замуж зову… могла бы сама догадаться… люблю.
— Честно, откровенно, чувственно. Ты мне, Петенька, сразу приглянулся, особенно эти замечательные уши понравились.
Петька засмущался, раскрасил выдающиеся локаторы малиновым цветом, потупил взор, словно красна-девица на выданье.
— Полюбил я тебя, Илонка, сам не знаю за что. Всю жизнь мне перевернула, зараза такая.
— Оригинальное, изысканное, нежное признание. Я тоже не знаю, за что ты меня полюбил. Наверно потому, что я красивая?
— Ну да! Красивая.
— Нежная, добрая, скромная, милая, так?
— Вот именно. Короче договорились. Целоваться уже можно?
— А давай поцелуемся. Давно пора. Нерешительный ты Петенька, слишком скромный. С таким характером можно до старости бобылём остаться. Я согласна.
— Правда! Илонка, радость моя, я всю жизнь тебя искал. Сам себе не верю.
— Я о семье и свадьбе всю жизнь мечтала. Не обманешь?
— Провалиться мне на этом месте, если… Илонка. Моя Илонка!
— Ну, уж нет, Петенька, пока ещё не твоя.
— Не понял. Ты же сказала, что согласна стать моей женой.
— Моя фамилия Кирпикова, твоя — Полуянов. Торопишься, милый Петенька. Нам с тобой ещё познакомиться нужно.
Ты ж растворился в пелене сырой,
Оставив только след на половице…
Так хочется сказать тебе: постой!
Но ты лишь сон, которому не сбыться…
Светлана Абрамова
В сквере было безлюдно, ветрено. Вера продрогла, но идти домой не хотела.
Сидела, нахохлившись, с закрытыми глазами, пыталась ни о чём таком не думать, что получалось скверно.
В голове не укладывалось, как беспредельное счастье могло обернуться изнаночной стороной. Ведь так замечательно всё складывалось.
Жизнь изначально её не баловала: трагическая гибель отца, когда была ещё малюткой, полунищая жизнь с мамой, потом неожиданная её болезнь, долгие скитания с ней по больницам, смерть.
Тогда ей было почти восемнадцать. Именно по этой причине Вера не попала в детский дом. Оформить квартиру на себя помогли родственники папы, на этом общение с ними закончилось. Видимо не желали видеть её, как напоминание о погибшем сыне.
Работала, училась в техникуме на вечернем отделении. Там и влюбилась впервые в жизни в мальчишку из глубинки.
Откуда ей было знать, что тот на квартиру нацелился. Оказалось, что в деревне у него девушка и ребёнок. Но это она позже узнала.
Около года Лёшка изображал страстную любовь, ухаживал, заботился. Потом разводиться надумал.
Оказалось, что муж — человек циничный и жестокий.
Скандалы перешли в настоящие драки. Потом он привёз, поселил в её квартире свою женщину, и ребёнка.
Жильё
