наших отношений больше меня не напрягает. Я никогда не плавал по течению, но сейчас внутри такой покой, что готов бездумно плыть куда угодно.
На улице солнечно.
Ищу во внутреннем кармане пальто солнечные очки и надеваю, прекращая в хвост и гриву щуриться.
Оля идет рядом, оставляя свое пальто расстегнутым. Под ним у нее платье до колен очень консервативного вида, а на ногах туфли с плоской подошвой, но вся эта строгость для меня не работает, потому что с собранными наверх волосами ее лицо, как всегда, теряет пятерку лет, становясь таким чертовски юным, что мне хочется ее сожрать.
Когда до моей служебной машины остается метров пять, убираю очки обратно в карман и ловлю Олин локоть. Тяну ее к себе под тихий писк:
– Руслан…
Повернувшись спиной к тротуару, обнимаю ее руками и полами своего пальто. Губами прижимаюсь к ее волосам, пока вокруг моей талии оборачиваются Олины руки. Она прижимается носом к моему галстуку и делает прерывистый вздох.
Я должен отпустить ее на ближайшие сутки. С каждым разом делать это становится все сложнее.
Это у нас взаимное, но у нас нет правил, а значит, нет рамок нормального и ненормального, правильного и неправильного. Мы сами решаем, что для нас правильно.
То, как ее тело прилегает к моему – это правильно. То, что оно расслабленное и податливое – тоже. Запах весны вокруг нас приятный бонус. Все это правильно. Правильнее некуда.
– Пустишь меня на ужин? – спрашиваю Олю. – Завтра вечером.
– Завтра день рождения у Евы, Мишиной любви, – прижимается щекой к моей груди. – Мы на него идем, так что я не успею приготовить ужин…
– Тогда на чай, – продолжаю напрашиваться.
– Да… – отвечает.
– Посмотри на меня… – бодаю ее щеку носом.
Оля поднимает голову.
Ее серые глаза кажутся мне прозрачными, а губы все такими же вкусными.
– Я уйду очень поздно, – предупреждаю.
В это предупреждение я вкладываю глубокий смысл и сопровождаю соответствующим взглядом, намекая на то, что собираюсь обожраться десертом на полную катушку.
– Учту… – кладет на мой галстук подбородок.
Обняв ладонями ее лицо, целую.
На минуту отключаю посторонние звуки, растворяясь в процессе. Глажу кончик ее языка своим. Опустив руки, сжимаю ее талию. Оля встает на носочки и говорит мне на ухо:
– Может, мы с Мишаней разрешим тебе остаться на ночь…
С этим она выпутывается из моих рук и легкой походкой направляется к машине.
Наблюдаю с чувством абсолютного пацанства и прохожусь ладонью по волосам, пока она садится в машину. Дождавшись, пока та тронется и вольется в поток других машин, ухожу по тротуару в противоположном направлении.
Наши дни. Руслан
В своей жизни я всегда стремился к тому, чтобы собственное мнение составлять по любому предмету, а не опираться на чужое. Именно поэтому при вступлении в должность не тронул ни одного из своих замов. Даже, несмотря на то что у меня гора информации на каждого из четверых, я все равно хотел составить собственное мнение об этих людях, а на это требуется время.
Именно это решение приводит к тому, что начинаю свой день со скандала, который вышел на федеральный уровень, и центром этого скандала является один из моих заместителей.
Это женщина с впечатляющим послужным списком, но я переоценил ее умственные способности. На своем недавнем комитете она общалась с прессой и умудрилась наговорить в камеру такой херни, что петицию о ее увольнении подписало уже пять тысяч человек.
– Слушай, я три вопроса тебе задам и все, – рядом со мной по коридору мэрии идет самый яркий представитель городской прессы. – Только три вопроса! – тараторит Маргарита, следуя за мной по пятам. – Отснимем все за пятнадцать минут…
Ее каблуки стучат по полу, когда заходит вслед за мной в приемную.
Надя подскакивает на стуле, когда видит меня, но рот держит на замке, потому что уже общалась со мной сегодня утром по телефону и в курсе, что я бешеный.
– Марго, – лаю на ходу. – Мы опубликуем официальное заявление в печатном виде, я не собираюсь ничего записывать на камеру!
– Но от тебя все ждут заявлений, – парирует. – Весь город ждет именно твоих заявлений.
– Мне похеру, чего от меня ждут, – захожу в свой кабинет и двигаюсь к шкафу, чтобы повесить в него пальто.
– Сам подумай… – Марго наполняет мой кабинет запахом своих духов.
Прикрывает за нами дверь и опирается на переговорный стол, сложив на груди руки.
– У меня нет на это времени, – сажусь в кресло, собираясь погрузиться во весь этот шлак, который скопился вокруг меня буквально за сутки.
– Пятнадцать минут…
– Нет, – включаю ноутбук, игнорируя разрывающуюся трубку внутреннего рабочего телефона.
– Пожалуйста, Руслан Робертович, – просит Маргарита. – Мне, ну очень нужен этот материал.
Если и есть в природе «акулы» в профессиональном смысле, то Марго – она самая. Помимо того, что она красивая, она еще и умная. Мы знакомы еще со студенчества, именно поэтому я не выгоняю ее отсюда взашей. Ну, и еще потому, что сам ей «должен».
Подняв трубку, хлопаю по кнопке сброса пальцем, не интересуясь тем, что нужно от меня сейчас моему второму заму, ведь этот звонок шел именно из его кабинета.
– Надя, вызови ко мне Макарову, – прошу вызвать мне пресс-секретаря администрации.
Я озвучил ей свою позицию еще по дороге на работу, со всем остальным она сама разберется. Она появляется через минуту и, не отрывая глаз от экрана ноутбука, я велю ей дать официальное заявление на камеру Маргарите вместо себя.
– Спасибо и на этом, – вздыхает Марго.
– Не благодари, – отвечаю я.
Они обе освобождают мой кабинет, а я прошу Надю передать в отдел кадров информацию о снятии с должности моего заместителя.
Из-за этого кавардака рабочий день вылетает из всех графиков. Где-то между звонком от губернатора и совещанием со своими замами я звоню Оле.
Стоя у окна, слышу за спиной суету Нади, которая разбирает пакеты из ресторанной доставки, чтобы в четыре часа дня я мог, наконец-то, пообедать.
– Привет, – голос Оли просачивается через трубку прямо в кровь.
Тушит злость оттого, что по моей репутации сегодня проехались катком и оросили тоннами дерьма.
– Привет, – бросаю взгляд через плечо. – Как дела?
Выставив на стол посуду, Надя выходит из кабинета, но я знаю, что скоро она вернется вместе с моим кофе.
– А у тебя? – интересуется Оля.
Эта переадресация говорит мне о том, что она в курсе ситуации. Наверное, как и вся страна. Над моим именем глумятся журналисты, и мне не
