Боже, как он хорош. Еще лучше, чем тогда, на стадионе, когда она первый раз в жизни ощутила вкус его поцелуя. Конечно, он не помнит этого эпизода. Ведь это было так давно, да и для него, героя матча, внимание девушек было естественным. Но для нее… для нее это было событием, повлиявшим на всю ее последующую жизнь.
Она вспомнила череду сменяющихся друг за другом сиротских приютов… Долгие годы образ Джона был единственным, что держало юную Кейт Эйер на плаву в том унылом мире, в котором она жила. В каждом новом детдоме девочка запиралась в каком-нибудь закутке и представляла себе, как отважный Джон Рассел приходит за ней. Наконец-то у нее появился кто-то, кого она могла любить вечно. Это было самое замечательное в ее фантазиях, ведь для того, чтобы мечтать, не надо спрашивать разрешения своего кумира. А кроме того, ей приходилось расставаться с местом, к которому она привыкала, с людьми, с которыми успела сдружиться, но никогда ей не приходилось расставаться со своим возлюбленным, он всегда был с ней. Сейчас, много лет спустя, ее детские фантазии бумерангом возвращались из прошлого, неся с собой тепло и какую-то щемящую нежность.
Ей захотелось подойти к нему, лечь рядом, прижаться своими губами к его губам и снова почувствовать это волшебство… И если бы маленький Марк не выбрал этот самый момент, чтобы проснуться и раскричаться на весь дом, она, возможно, не удержалась бы и сделала то, о чем мечтала.
Кейт пришла в чувство и ринулась к двери, но прежде, чем она переступила порог, Джон проснулся, и его заспанные глаза поймали ее в прицел.
Сквозь глубокую дрему Джон услышал плач малыша. Ребенок! Марку нужна его помощь. Нужно заставить себя встать и пойти к мальчику. Но сначала надо разлепить глаза. Первое, что он увидел мутным взглядом, была женщина.
Да они что, с ума посходили? Весь мир против него. Плачущие младенцы. Какие-то женщины в его спальне. Какого черта им всем от него нужно?
Джон в полузабытьи свесил ноги с постели и стукнулся о ножку кровати. Боль в ушибленном пальце вспышкой пронзила тело, и он окончательно пришел в себя.
Сердце еще не вошло в привычный ритм работы, палец болел, но ноги уже несли ковбоя в спальню мальчика. Дверь в комнату была открыта, и Джон увидел новую няню, склонившуюся над крохой. Что ж, теперь ясно, кто заглядывал в его спальню. Он молча наблюдал, как Кейт умело меняет подгузник. Джон стоял в коридоре, чтобы не привлекать к себе внимания. Он следил за тем, чтобы Марк получил правильный уход. Малыш стал дорог Джону, как бы он ни пытался скрыть этот факт даже от себя. И поэтому ему было небезынтересно, как мисс Эйер справится со своими обязанностями. Стоит ей сделать хоть одну ошибку, и он вышвырнет ее вон.
Сменив мальчонке подгузники, Кейт ушла в ванную, вымыть руки, а вернувшись, взяла Марка на руки. Малыш заплакал на другой ноте, выше и протяжнее, и Джон по опыту понял, что ребенок проголодался.
— Время кормить его, — сказал он, раскрывая свое присутствие.
От неожиданности Кейт подпрыгнула. Лицо ее залила краска.
— Я… не… а где молоко?
Джон кивнул в сторону холла.
— Пойдемте, я покажу вам. Кок уже наготовил припасов на месяц вперед.
Он прошел в кухню, достал бутылочку с молоком из холодильника и быстро разогрел ее на плите. Три недели, которые он провел в роли няньки, научили его гораздо большему по части ухода за грудными детьми, чем ему бы того хотелось.
Они вернулись к малышу. Прежде чем дать бутылочку Марку, Джон плеснул немного молока себе на руку и попробовал его языком, чтобы убедиться, что малыш не обожжется.
— Я покормлю его.
— Да ну что вы, это же моя работа. — Кейт отняла у него бутылку и подошла к крохе.
Джон смотрел на нее, нахмурив брови. Кейт напоминала ему испуганного котенка. Интересно, почему?
— Что вы делали у меня в комнате?
Кейт покраснела, но все же собралась с мыслями, чтобы ответить.
— Я… я просто пыталась найти детскую.
Ее голос и напряженная спина выдавали состояние девушки. Она явно приняла оборонительную позицию. Он ни в чем не обвинял ее, но, судя по всему, она думает иначе. Она, наверное, считает, что он проверяет ее. Собственно, так оно и есть. Ради блага Марка.
Кейт склонилась над малышом. Ее золотистые волосы разметались по плечам и накрыли малыша. Держа Марка одной рукой и прижав бутылку подбородком к груди, Кейт свободной рукой скрутила волосы в жгут и перекинула на другое плечо.
Джон следил за ее действиями, невольно думая о том, какие у нее красивые волосы. Пожалуй, он еще не видел такого оттенка натуральных волос. А то, что Кейт не красится, было заметно. Вчера вечером девушка выглядела как преуспевающая бизнес-леди, но сейчас она смотрелась как-то очень по-домашнему. В футболке, потертых джинсах и с распущенными волосами она нравилась ему больше.
Он не назвал бы ее красавицей, особенно со своим богатейшим опытом в этой области. Но было в ней что-то такое, что разжигало в нем огонь. У нее была неплохая фигура, правда, на вкус Джона, слишком худая. Не мешало бы ей немного поправиться в некоторых местах… Но за долгие годы холостяцкой жизни он научился ценить в женщинах более тонкие вещи. Например, изгиб шеи, взгляд, шелковистость кожи. И здесь у Кейт все было в порядке. Более того, его мужское естество реагировало на каждое движение новой няни.
Черт возьми. О чем я думаю? Это же не новая подружка, а временная няня, причем с ударением на слове «временная». Он уже был достаточно неосторожен, когда позволил заманить себя в ловушку с этим безумным соглашением. Ведь можно было попросту взять кредит самому и расплатиться с ней таким образом за услуги няни. В конце концов, дело-то она задумала благородное. Неизвестно, правда, что у нее на уме на самом деле, может, она всего лишь ищет себе богатенького мужа. Но это уж дудки, нас на мякине не проведешь.
Так что, братишка, надо быть поосторожней с этой дамочкой, и никаких шашней с ней, никаких поползновений.
А что до всего прочего, то он разберется и с соглашением, и с матерью мальчика. Главное, чтобы Марк ни в чем не нуждался, а няня эта вылетит отсюда с треском задолго до того, как истечет месяц, о котором они договорились.
Он посмотрел на Кейт с неприязнью, но, увидев ее с Марком на руках, нежно улыбающуюся, словно Мадонна на картине Леонардо, он сам не смог сдержать улыбки. Что за ужасные мысли лезут в голову!? Это все усталость. Он уже ненавидел себя за ту двойственность, которую испытывал по отношению к мисс Эйер.
— Ладно, — пробурчал он себе под нос, — некогда мне тут с вами прохлаждаться, у меня куча дел. Ужин в шесть, и попрошу не опаздывать.
