— Оливия передумала, — сказала леди Рэтборн. — Она всегда меняет свои решения.
— Но почему? — запричитала мать Лайла. — Почему, Оливия?
— Если вы должны знать… Правда, я не хотела говорить, мне не хотелось бы делать вам больно, — начала Оливия. — Но дело в том, что я не представляла, что у Лайла нет ни гроша.
Лорд и леди Рэтборн переглянулись.
Отец и мать Лайла даже не заметили этого. Они не замечали ничего, кроме себя. В данный момент они понимали только одно: одна из самых богатых девушек в Англии бросает их сына.
— Но он получит наследство! — заявил отец Лайла. — Ведь он — мой старший сын и наследник. Он получит все.
— Но это случится не скоро, слава Богу, — сказала Оливия. — Я, разумеется, желаю вам долгой и счастливой жизни!
— Ты говорила, что любишь его, Оливия, — укоризненно сказала мать Лайла. — До приезда сюда ты дала нам понять, что не против его ухаживаний.
Чем больше его родители выводили Лайла из себя, тем все труднее ему было сохранять безразличие на лице. По сути дела, он понимал, какую линию гнула Оливия и как она потихоньку добивалась своего.
— Все это было раньше, до того как я полностью осознала его плачевную ситуацию, — пояснила Оливия. — Если бы я вышла за него замуж, то стала бы посмешищем, а его бы стали унижать. Люди стали бы говорить, что я так отчаянно хотела себе мужа, что выскочила замуж за охотника за приданым.
— Охотник за приданым! — взвизгнула мать Лайла.
— Это не я так говорю, — успокоила ее Оливия. — Я знаю, Лайла такие вещи абсолютно не волнуют. Я знаю, что он взял бы меня в одной сорочке. — Оливия бросила короткий взгляд в его сторону. — Но мне известно, насколько подлыми могут быть люди. Я бы не вынесла, ради себя самой или ради Лайла, чтобы его доброе имя пачкалось дурными сплетнями. Мне очень жаль — я считала, что мы так хорошо подошли бы друг другу, — но я боюсь, что этому не бывать.
Оливия повернулась к Лайлу, в ее синих глазах блестели непролитые слезы. Лайл знал, что она могла заплакать или не заплакать по желанию.
— Лайл, боюсь, наша любовь обречена.
— Какое несчастье! У меня уже и кольцо приготовлено, и все остальное тоже.
— Это абсурд! — воскликнул его отец. — Разумеется, он не нищий!
— У него ничего своего нет, — сказала Оливия. — Ничего, что принадлежало бы ему, только ему. У него нет надежного источника дохода. У него есть только содержание…
— И к тому же щедрое, — перебил его отец, — которое я намеревался повысить по результатам прекрасной работы, которую он провел здесь.
— Это содержание, которое он может получить, а может и не получить, если вы ему откажете, — не согласилась Оливия. — Это — не его.
Должно быть, наконец до него что-то дошло, потому что отец Лайла прекратил метаться по комнате и принял задумчивый вид.
— Это единственное препятствие? — спросил он. — Деньги?
— Деньги, — повторила Оливия. — Нет, не просто деньги. Даже в большой сумме денег нет… вещественного содержания. Нам нужна собственность. Никто не мог бы назвать его охотником за приданым, если бы у него была своя собственность. — Оливия огляделась вокруг, бросила взгляд на стены огромного зала, которые теперь были украшены картинами. — Например, вот эта. Да, — задумчиво произнесла она, — теперь я думаю об этом и понимаю, что это было бы очень хорошо. Отдайте ему Горвуд полностью, и я выйду за него замуж, когда вы захотите.
Той же ночью
Было решено, что через месяц состоится пышная свадьба. Тем временем, однако, лорд и леди Атертон были настроены самым решительным образом не позволить Оливии избежать замужества. В Эдинбург направили слугу, чтобы он привез юриста. Юрист составил бумаги, по которым Горвуд и все его окрестности, а также приносимый ими доход и все прочее перешли к графу Лайлу.
Все дела были завершены к заходу солнца.
Сразу после этого Оливия и Лайл объявили себя женатыми перед своими родителями, перед леди Купер и леди Уиткоут, перед лордом Глакстоном и парочкой его родственников, а также в присутствии кучки прислуги.
Альер приготовил роскошный ужин, включая восхитительную выпечку, которую он приготовил в отвратительной, по его словам, печи.
Все собрались в главном зале и отмечали радостное событие.
Когда Оливия с Лайлом потихоньку исчезли, все только улыбнулись.
Чем скорее они вступят в супружеские отношения, тем лучше, считали родители.
Лайл повел Оливию на крышу.
Он позаботился запереть все двери.
Он принес наверх пледы и мех, потому что стоял ноябрь, и не просто ноябрь, а ноябрь в Шотландии, и было очень холодно. Хотя сегодня ночью капризные шотландские боги погоды улыбнулись им и разогнали облака.
Оливия откинулась назад, опираясь на руку Лайла, и посмотрела на ночное небо.
— Небо усыпано звездами, — произнесла она. — Я никогда не видела так много звезд.
— Здесь по-своему прекрасно, — откликнулся Лайл. — И все это заслуживает гораздо лучшего обращения, чем делал мой отец. — Лайл прижал Оливию к себе и поцеловал. — Это было великолепно. Ты была восхитительна.
— Бессовестная и беспринципная, лгала и жульничала. Да уж, я была на высоте.
— Блестящая идея, — сказал Лайл.
— Идея была очевидная. Кто лучше тебя будет управлять Горвудом?
— И кто лучше тебя может заставить моего отца отказаться от того, от чего он не хочет отказываться, не знает, что с этим делать, но не отдаст?
— Ты подожди, — заверила его Оливия. — Понемногу мы и братьев твоих получим тоже.
— Когда они немного подрастут, я бы хотел, чтобы они пошли в школу, — сказал Лайл. — Мне это никогда не нравилось, но они не такие, как я. Я думаю, они будут счастливы там.
— А ты будешь счастлив здесь? — спросила Оливия.
— Разумеется. Время от времени. Но ты же знаешь, я никогда не привыкну здесь.
— Я бы и не хотела, чтобы та привыкал. Тебе это не нужно. У нас есть Геррик.
— И моим первым действием в качестве лэрда Горвуда будет назначение его на место управляющего замком, — рассмеялся Лайл. — Ах, Оливия, власть — заманчивая штука! Это почти как в Египте. Как это восхитительно — ощущать свободу действий, делать то, что ты считаешь правильным! Я бы замучил себя угрызениями совести, если бы доверил этих людей отцу. Теперь мне не надо рассказывать ему про Джока и Роя. Если он узнает, то ничего не сможет сделать. И с Мэри Миллар он тоже ничего не сделает. Он никого не может уволить или нанять. Это единственное место, где он не может создать беспорядок.
Братьям Рэнкин Лайл сказал, что ближайшие пять лет они могут провести, помогая восстанавливать и налаживать мастерские, дороги и дома, или пойти под суд. Они выбрали работу.
