— Любая женщина, которая настолько глупа, чтобы оказаться под твоим началом, уже полностью запятнана.
Оливер вздохнул.
— Это правда.
Нос Зака сморщился.
— Тебе не скучно?
В то время как Оливер любил всех женщин, Зак не мог найти ни одной, которая соответствовала бы его неразумным идеалам. На самом деле миссис Сан устраивала еженедельные свидания с наследницами ABC компаний, занимающихся судоходством, добычей меди и программным обеспечением.
Его любимым занятием было отвергать их на абсурдных основаниях, таких как слишком красивые, слишком умные, слишком богатые, слишком благотворительные, и мой личный фаворит, слишком похожие на него.
— Я перестану гоняться за хвостом, когда умру, — Оливер поднялся на ноги, сунув бумажник и телефон в гладкую кожаную курьерскую сумку. Он нахмурился. — Вообще-то, даже тогда черви не будут в безопасности от моего либидо. А теперь, если вы меня извините, я собираюсь максимально использовать эту дерьмовую дыру до нашего отъезда, и лучшего способа провести время, чем с вами, я не могу придумать.
Когда Оливер ушел, чтобы сделать мир еще хуже, мы с Заком уставились друг на друга.
На бумаге у нас было много общего.
Нас мотивировала одна сущность.
Деньги.
У Зака за плечами два многомиллиардных выхода на приложения собственной разработки. Тем временем я руководил компанией моего отца в качестве финансового директора, балуясь хедж-фондами и высокорисковыми инвестициями ради развлечения. После окончания Массачусетского технологического института я утроил доход «Costa Industries».
Мы были сдержанны, расчетливы, прагматичны и не двигались общественными ожиданиями. Оба наших родителя давили на нас, чтобы мы поженились. И они пошли бы на все, чтобы провести нас к алтарю с будущей матерью их внуков.
Но на этом наше сходство заканчивалось.
В отличие от Зака, у меня не было ни единого нерва во всем теле. Не говоря уже о честности, концепции, которую я нахожу такой же мифической, как русалки. Я делал ужасные вещи и все еще спал по ночам, как младенец.
Зак, с другой стороны, был действительно порядочным. Это не имело большого значения, так как он обнаружил, что девяносто девять процентов населения тяжело перевариваются из-за отсутствия достаточного интеллекта.
— И так, — Зак не отрывал глаз от экрана, — думаешь, у тебя появится совесть и ты отпустишь бедняжку?
Я опустил ноги на пол и уперся локтями в колени, впиваясь ладонями в глазницы.
— Нет.
— Почему нет?
Существовало миллион причин, но только одна имела значение.
— Потому что она принадлежала Мэдисону, а он не заслуживает ничего хорошего в своей жизни.
— Значит, она хороша.
— Разве я сказал "хороша"? Я имел в виду невыносимая.
— Высокая похвала.
— Для нее невыносимая похвала. Эта женщина может довести монаха до убийства.
— Интересно, — он не находил это интересным. Он не находил ничего, что не было бы деньгами, технологиями и искусством, хотя бы отдаленно стимулирующим. — Я еще не слышал, чтобы ты был так увлечен женщиной, так или иначе, с тех пор, как Мо…
— Не произноси ее имени. Во всяком случае, мы с Дублин поженимся только на бумаге.
Говорил ли я это Заку или себе?
— Дублин, да? — он оторвал взгляд от экрана только для того, чтобы бросить жалкий взгляд. — Не стоит недооценивать силу бумаги. Деньги сделаны из этого дерьма.
— Двадцать пять процентов льна. Семьдесят пять процентов хлопка, — поправил я.
Не то чтобы он не знал.
— Тогда чеки. Что ты знаешь о ней?
Немного.
После вчерашнего мое любопытство, мягко говоря, не возбудилось.
Соблазнить ее было проще, чем отобрать конфету у ребенка. По иронии судьбы, я не думал, что взять у нее конфету можно без потери руки.
— Она красивая, неуравновешенная и скорее съест собственные глазные яблоки, чем выйдет за меня замуж.
Зак отсалютовал мне своей водой.
— Я сделаю попкорн.
— Не будь таким самодовольным. Ты следующий в очереди.
— Но очередь длинная, — он щелкнул мышкой, уже переключаясь с разговора на работу, — и я очень хорошо умею тянуть время.
ГЛАВА 5
Ромео
День тянулся, как ночной кошмар.
В мучительном темпе.
Зак несколько раз участвовал в телефонных конференциях по поводу предстоящего поглощения. Оливер занимался верховой ездой на скаковых лошадях и оральным сексом, возможно, одновременно.
Тем временем я поглощал куриные грудки и брюссельскую капусту, смывал горький привкус кофе с цикорием и запасался жевательной резинкой, требуя у консьержа марки «Мастика».
Когда больше не получалось откладывать неизбежное, я вышел из отеля, чтобы купить кольцо на погибель моей жизни.
Было очень важно, чтобы Даллас носила помолвочное кольцо как минимум в три раза больше того, что подарил ей ее бывший жених.
Это не имело никакого отношения к ней, но имело отношение к тому, чтобы Мэдисон хотел нанести удар своим собственным ученикам всякий раз, когда она демонстрировала это на публике.
И если он окажется слишком тяжелым для ее нежных пальцев, ей придется терпеть. Не то чтобы она когда-либо использовала их и действительно работала.
Я слышал шепот.
Моя будущая жена была чрезвычайно, заведомо, несравненно ленива.
Пока менеджер магазина снимал деньги с двухмиллионного кольца на моей безлимитной карте, а также со страховки, которая прилагалась к ней, мой телефон зажужжал от входящего звонка.
Мать.
Я нажал принять, но не удостоил ее словами.
— Ну что? — вместо нее спросил Ромео Коста-старший. — Как дела?
Оставим отцу право не знать то, о чем половина Интернета уже сделала мемы.
К сожалению, если не откровенно неуклюже, я стал сенсацией в социальных сетях из-за того, что запятнал честь молодой женщины на балу дебютанток.
На самом деле, к большому уважению министерства обороны, я провел тридцать один год без единого изъяна.
Я подарил Даллас Таунсенд свой первый скандал; она подарила мне свое будущее. Это не казалось справедливым обменом и ознаменовало первый раз в моей взрослой жизни, когда я оказался в проигрыше, ну, хоть в чем-то.
И все из-за девушки, которая готова вскочить в белый фургон незнакомца, если это означает, что она может получить кусочек конфеты.
— Чапел-Фолс прекрасен, — я выхватил бирюзовую коробочку из рук продавца и вышел на тротуар. — Как дела?
— Ромео, боже мой, — прозвучал испуганный голос, перехватив вызов. Несомненно, моя мать сжимала свои фирменные жемчужины, когда говорила. — Я не посылала тебя в «Sidwell Friends», «MIT» и «Гарвард», чтобы ты выучил отвратительный южный жаргон.
— Ты также не отправила меня в «Sidwell Friends», «MIT» и «Гарвард», чтобы я был простым финансовым директором в компании твоего мужа, и все же мы здесь.
Мы все знали, что я заслуживаю должности генерального директора, которую в настоящее время занимает другое проклятие моего существования, Брюс Эдвардс.
Мой отец проигнорировал мои раскопки.
— Ты нашел невесту? Помни, Ромео: нет невесты - нет компании.
Ах. Суть моей экзистенциальной проблемы.
В первую очередь, причина, по которой я оказался в этой влажной адской дыре.
В идеале я бы просто запятнал девушку Таунсенд и отправил Мэдисону несколько фотографий ее девственной крови на моих египетских простынях в качестве сувенира.
Случилось так, что в начале этой недели мои родители поставили ультиматум: найти себе невесту и остепениться, иначе должность генерального директора достанется непосредственно Брюсу Эдвардсу.
Брюс был побочным продуктом высокородного инбридинга в Массачусетсе. Девять лет в «Milton Academy», четыре в «Phillips Andover» и две степени в «Гарварде».
Они с Коста-старшим жили в одной комнате общежития в «Уинтроп Хаус» с разницей в восемнадцать лет. Оба были приняты в Порселлианский клуб, где старый добрый старший служил ему наставником среди выпускников.
