Решив эти вопросы, я сконцентрировалась на собственных потребностях – а требовались мне в первую очередь покой и отдых. Мой сон тщательно охранялся; еду для меня готовили самую лучшую, сытную и вкусную; за телом ухаживали так, будто это не бренная плоть, а нечто невероятно ценное и эксклюзивное; когда я хотела общения, к моим услугам был лучший собеседник крепости – сама Вандерия.
Отеки с тела пропали, страшные пятна стали менее страшными, пищеварение пришло в норму, как и сон. Менструальный цикл и тот наладился, давая надежду, что не так все плохо с моим женским здоровьем после того выкидыша.
Проснувшись как-то поутру и почувствовав себя хорошо, я решила, собственно, приступить к жизни.
Когда Вандерия пришла с завтраком – миска каши, сваренной на молоке и заправленной медом, две пухлые лепешки и вазочка с вареньем – я спросила, как там мои мэнчи… тьфу, мужчины, и могу ли я вызвать их к себе прямо сейчас. Женщина объяснила, что мне рано предпринимать какие-то действия в качестве «хозяйки»; прежде я должна понять Мэзаву и ее законы, освоиться на месте, свыкнуться с бытом. То же самое касается Тредена и Зена: пока я здесь, в высоких защищенных покоях, они там, на нижних ярусах, обживаются.
Я усмехнулась про себя. Естественно, никто пришлым сразу не даст свободу передвижения, и то, что я женщина, не делает меня машинально объектом, достойным безоговорочного доверия. Я та же пленница, что Треден и Зен, правда, в отличие от них, очень ценная.
После завтрака Вандерия провела для меня экскурсию по крепости и рассказала, когда Утхад был возведен и для каких целей. Я узнала, что крепость стоит высоко на скале в стратегически выигрышном месте: из нее проглядываются горная гряда, эдакий относительный разделитель земель Мэзавы и Ниэрада, лес (привет двенадцатому ов-вену и лазейкам в него!), и долина, в которой устроилась деревушка, точнее, по меркам Циты, целый городок.
В приграничье всегда неспокойно, поэтому Вандерия следит за тем, чтобы в крепости не переводились крепкие сильные мужчины, способные защитить долину и дать отпор первой волне гипотетических захватчиков, оружие и припасы. Но основная гордость и защита Утхада – это всадники, а главная ценность – выдрессированные гуи. Всадники на гуи облетают окрестности, служат аналогом местных «авиалиний» и доставляют в другие города Мэзаву письма, легкие грузы и пассажиров.
Рассказав, как ценят всадников в Утхаде, Вандерия, замедлив шаг, спросила о Зене.
— Этот человек с яркими глазами… он добыл гуи, а это сложная задача, — произнесла она. — Что еще ты можешь поведать о нем, кроме того что он решителен, жаден и похотлив?
— Да я и сама мало что знаю о нем… — слукавила я. — Все, что успела понять, так это то, что его не устраивала жизнь в империи, ему хотелось большего. Он рвался во всадники, даже птенца гуи добыл, но его бы не приняли все равно. Когда он это понял, решился на побег, забрал меня и золото.
— С этим можно работать… Он жаден, потому что молод, ему хочется лучшей жизни. Решительность его тоже пойдет на пользу нам. А похотливость… это мы исправим. А что второй, смуглый? Что скажешь о нем?
— Простак. Во всем слушается Зена. Пошел с нами, только потому, что не смог его оставить.
— Этот мне неинтересен, — проговорила задумчиво Вандерия. Остановившись, она внимательно посмотрела на меня. — Тебе предстоит многому научиться, Ирина, и измениться. Во время ритуала я заметила твой страх перед этими мужчинами. Не смею тебя винить: страх естественен после всего того, что ты пережила. Но мы постараемся его искоренить. Запомни: здесь тебе не грозит опасность.
«Да ну-у-у-у-у? Так уж прям и не грозит?»
Чтобы спасти своих спутников, мне пришлось их очернить. Придерживась легенды, я сказала:
— Вы так уверенно говорите… Зен и Треден встали на колени, чтобы только спасти свои жизни, но они не будут мне подчиняться. Немного освоятся, прикончат меня, чтобы смыть позор, и сбегут.
— Именно так они и думают, по крайней мере, этот Зен, — кивнула Вандерия. — Спасти жизнь, отомстить, сбежать. Но все изменится, поверь мне.
Определенно, покой мне здесь, в Мэзаве, не светит: кажется, Вандерия задумала сделать Зена всадником. А что, зря она, что ли, так долго мне рассказывала про всадников и про то, как тяжело добывать птенцов гуи? А Зен молод, силен, быстро соображает и учится. К тому же у него есть гуи…
— Я спасла их, чтобы отомстить за свои унижения, чтобы они на собственной шкуре поняли, что это такое – быть вещью и зависеть от прихоти хозяина, — продолжила я врать. — А вы, кажется, хотите дать Зену то, о чем он мечтает – сделать всадником.
— Не беспокойся. Ты отомстишь сполна, Ирина… А Утхад извлечет из этого выгоду.
Эта туманная фразочка меня не обрадовала. Кивнув для проформы, я пожелала самой себе удачи. Квест под названием «Цита» продолжается, но уже на другом уровне – на уровне Мэзавы. Будем надеяться, у меня есть в этой игре хотя бы парочка жизней про запас…
«Внутренности» Утхада меня не впечатлили. Света мало, переходов много, к тому же в некоторых вольготно гуляет ветер, в главной зале мрачно и пахнет дымом, и вокруг по-прежнему одни мужчины. При нашем появлении они склоняли головы и уступали дорогу, поэтому вблизи я так никого и не рассмотрела, а издали это было бесполезно.
Подустав, я стала чаще наступать на подол несуразного платья с чужого плеча, которое надела для первого «выхода в свет». Еще и голова, покрытая платком (в Мэзаве женщины прячут волосы) ужасно чесалась, ведь я давненько ее не мыла, да и тело зудело, несмотря на ежедневные обтирания.
Вспомнив, что Вандерия упоминала о терме, я спросила:
— Мне бы помыться полностью. Это можно устроить?
— Можно, конечно, но не сегодня: терма не подготовлена. Если хочешь, я прикажу согреть воды, чтобы наполнить ванну в моих покоях.
— Было бы прекрасно! — обрадовалась я. Хоть какое-то удовольствие мне доступно здесь!
Вандерия подозвала одного из мужчин и велела, чтобы нагрели воды для ванны и принесли наверх, в ее покои. После этого она склонилась к мужчине низко и, тихо что-то добавив, отстранилась.
— Пойдем наверх, Ирина. Заодно подберем тебе более подходящую одежду…
Покои Вандерии не слишком отличались от тех, где меня разместили. Каменные стены увешаны пестрыми коврами, чтобы не так дуло в щели, на узких оконцах закрыты ставни, чтобы не проникал холод, источником мягкого теплого света служат зажженные свечи. Вандерия провела меня к камину и, попросив подождать, стала копаться в сундуках, выискивая мне одежду.
Мою сумку с вещами, которую я выронила при «похищении» гуи, подобрал Зен, так что, фактически, своя одежда у меня была, но я не имела ничего против того, чтобы обзавестись еще тряпьем – к черту скромность!
Вандерия подобрала мне несколько рубашек по размеру, тонкие шерстяные чулки, пару платков, несколько платьев, а также пожаловала дивно красивый плащ серого цвета, как раз под цвет моих глаз, светлый, но немаркий, переливающийся, как чешуя.
— Красота какая, — восхитилась я, проводя по ткани.
— Накинь.
Я примерила плащ, который оказался как раз подходящей длины, и улыбнулась. Я уже стала забывать, каково это – наряжаться… и чувствовать себя женщиной.
— В крепости теперь три женщины, — сказала Вандерия. — Но я уже стара, а Флана слишком молода, к тому же поведение и манера одеваться у нее как у мужчины. Я смотритель крепости, она – всадница. Зато ты как раз подходящего возраста, внешности и статуса, чтобы носить такие вещи. Нам как раз нужно то, что ты собой являешь.
Моя радость сразу же схлынула.
— Что вы имеете в виду?
— Только то, что я очень довольна твоим появлением. О! Воду уже несут, слышишь шаги?
Женщина повела меня в укромную часть покоев, туда, где располагалось круглое ложе. Там же, в углу, стояла прикрытой ванна – не такая большая, как у Шариана, и не с такими интересными изгибами. Пока я стояла и смотрела на ванну, Вандерия сходила к дверям, открыла их и впустила «водоносцев».
