которые на меня действуют. Так что я знала, я только справиться с этим не могла, я не
могла понять, как та сказка, которой он меня окружил, превращается в бездну – по его, демоны, – приказу! – Элизу трясло, она обхватила руками себя за плечи и глядя куда-то
мне в подбородок, но ничего не видя. Это был подходящий момент, чтобы её обнять, но я
не мог не только её коснуться, я даже двинуться не мог – меня сразили, добивали её слова.
Я не мог поверить, что это правда. Но она не врала. Просто так не лгут.
- А Боттера помнишь? – продолжала Элиза со злым смешком. – Своего друга? Это я убила
его родственников. Почти весь род, за тот месяц, когда Валентин стал королём. А потом, когда… Ах да, ты же не знаешь! Ты ничего не знаешь… Знаешь, откуда чародей берёт
свою силу, м? Трикс нас создал так, что колдовать с самого детства могут только мальчики
– у них сразу большой «запас». Он расходуется, когда они созревают – и тогда же «входят
в возраст» девочки. Поэтому Валентину пришлось так долго ждать, пока мне стукнет
одиннадцать, чтобы разобраться с противниками…
- До чего дозреет? – выдохнул я, и Элиза расхохоталась.
- Ланс! Ты дурак! Да до секса же. До любовных утех, до вот этого, - и провела рукой по
затянутой в корсет груди. – Чтобы колдовать, нам нужно пополнять силы – сексом. Так вот, о Боттере. Твой Валентин, когда осознал, что спать со мной не хочет, а я без этого загнусь, он прислал мне Алэра. Догадываешься, зачем? А потом, когда понял, что он слишком
сильно и неправильно с его точки зрения на меня влияет, он его убил. А я любила Алэра!
Он пытался сделать меня человеком. Нормальным человеком, а не чудовищем. Тогда я ещё
умела любить! Это потом я прокляла Валентина и сбежала, и встретилась с Заком, - она
спрятала лицо в ладонях и затрясла головой. – Ты понимаешь, что что-то подобное ждёт
моего… нашего! сына. Ты хочешь в этом участвовать? Его будут пытаться украсть, за него
будут предлагать деньги, земли, власть, - всё. Его и тебя будут соблазнять, чтобы получить
эту проклятую клятву. А когда получат – они станут вот такими же, как Хеления. Или как
бедный Амир, и умрут потом от руки мерзавца, «который знает, как надо обращаться с
чародейкой»!
- Я думал, это ты убила овидстанского принца, - пробормотал я.
- Ну конечно! – фыркнула Элиза. – Кто же, если не злобная чародейка! Я же всех убиваю, да? Мне же, бездна забери, это нравится! А вообще – кого интересует моё мнение?
Приказал – я исполняю. Всё! Амира интересовало, и – что? В склепе до срока. А самое, Ланс, ужасное, что из этого заколдованного круга не вырваться. Никогда. Если я не
колдую, я умираю. Если я не приношу клятву, я умираю. И весь мир меня за это
ненавидит. Это так, от этого никуда не деться – и моего сына ждёт то же самое!
- Нет. Я не позволю.
Элиза оглянулась на меня и расхохоталась.
- Ланс, ты ничего не понял…
Я обнял её и крепко прижал к себе – дрожащую, замёрзшую. Всё я понял. Больше, чем
хотел…
- Я не позволю. Я найду выход. Мы найдём. Элиза, едем со мной. Наверняка можно что-то
сделать, наверняка можно обмануть твою клятву – все клятвы нарушаются, в конце
концов! Едем со мной в Мальтию, я укрою и тебя, и сына…
- И я принесу клятву твоему королю, и потом ты будешь смотреть, как он превращается в
чудовище вроде Хелении, чтобы я убила и его в конце концов? - пробормотала Элиза. –
Нет, - она осторожно высвободилась из моих рук. – Но ты прав: Никки в Мальтии пока
безопаснее. Пусть едет с тобой. Потом, когда всё изменится, я заберу его., - она искоса
глянула на меня. – Он должен быть со мной, Ланс. Я могу его защитить.
- А разве я…
- А ты не чародей, - отрезала Элиза. – Это я могущественный меч Магианы. Я сильнее.
Я посмотрел на неё, съёжившуюся рядом на скамейке, маленькую, хрупкую. И не
выдержал:
- Ты говорила, что не понимаешь, почему я сегодня поехал за тобой.
Элиза подняла взгляд.
- Красивый жест?
- Потому что я люблю тебя, - слова дались на удивление легко, будто только того и ждали.
– И всегда любил. Несмотря на то, что ты делала. Несмотря на то, кто ты. Я ненавидел
тебя, я жалел тебя – и всё равно любил. Я сегодня готов был предать своего короля ради
тебя.
Элиза отвернулась. Я подождал, уже почти жалея, что сказал всё это. Элиза молчала, и это
было красноречивее слов.
В конце концов, в нашем мире из чудес, похоже, только чародеи да целители…
Я взял её за руку, поцеловал. Её кожа ещё горько пахла дымом.
- Я знаю, что я для тебя никто. Не чародей, не похож на тебя, не сильный и не
могущественный – как, например, твой Заккерий. Но я люблю тебя больше всех чародеев
вместе взятых. Любить тебя – как пить жуткий, жестокий яд. И я, похоже, буду пить его
вечно. И, честно говоря, мне абсолютно всё равно, кто ты – я буду тебя ненавидеть, буду
проклинать, но и любить тоже. Я хочу, чтобы ты знала: в твоём чёрном мире, где все
против тебя, есть человек, который любит тебя несмотря ни на что. Может, хотя бы тебе от
этой ядовитой любви станет легче.
Когда я уходил, Элиза сидела, сжавшись на скамейке, и тихо раскачивалась вперёд-назад.
Я хотел остаться с ней – я этого очень хотел. Но понимал, что не могу. Просто не должен.
Я ей не нужен. Я сказал, и она промолчала. Всё. Сейчас я действительно всё понял. И, бездна забери, это почти ничего не изменило.
Мы бы никогда не могли быть вместе. Не было такого – чтобы чародей и человек… Не
было и не будет.
Наутро Элизы в проснувшемся трактире не оказалось. Мы с Никки позавтракали,
выслушали историю про то, как чародейка призвала к себе помощника, не иначе как
демона из бездны, тот схватил её и унёс во вспышке пламени. Никки пытливо слушал, я
пытался поддержать разговор, но не получалось – в рассказах купчих всплывали такие
подробности, что у меня просто слов не находилось, только смех.
Позже, покачиваясь в седле подле меня и поглаживая шею Бурыша (совершенно, кстати,
спокойно его воспринимающего), Никки торжественно объявил:
- Я тебя прощаю.
- Ну слава Девятке! - рассмеялся я. И ведь мне действительно стало легче. – Кстати, мама
согласна, что ты поживёшь у меня. Так что…
- А я знаю, она сказала, - безмятежно отозвался Никки. И тут же, дёргая Бурыша за гриву, сообщил: - Мне нравятся лошадки, они все такие? А у меня своя будет? Я хочу свою, как у
тебя, я очень хочу! А меч ты мне подаришь? Настоящий, как твой. А драться научишь? А
