Как странно выходило: она спасла человека от смерти, отвела страдания от его близких, но это не приносило ей желаемого облегчения, так как она понимала, что для Халмара еще только начинался его личный кошмар.
Глава 34
За окном все так же монотонно завывала вьюга, но Айна уже успела привыкнуть к ее скорбной песне. Сегодня все ее мысли были лишь об одном: он вернулся. Живой. Вернулся. И вновь бросило в жар, лишь только стоило вспомнить брошенный там, в зале, исподлобья взгляд. Жаркий, проникающий. Или ей это только показалось? Совершенно уставший после долгих сражений и дальней дороги, Рагнар все равно смотрелся очень внушительно среди собравшихся в зале военачальников и других не знакомых ей мужчин. Да и видела ли Айна всех остальных, когда перед ее глазами был лишь он один...
... Она не спала. Вслушивалась в тишину спящего замка и пыталась согреться под теплым покрывалом, поверх которого была накинута еще огромная шкура. В эту ночь было особенно холодно, хотя огонь в камине горел ярко. Ей чудились тихие шаги где-то в коридорах. Они становились все осторожнее и ближе, и вот уже совсем рядом с дверью в ее покои кто-то нерешительно остановился. Айна едва дышала. Мысли беспорядочно заметались, стало страшно. Кто мог так тихо красться в это позднее время? Ей казалось, что она знает, кто стоит там за дверью. Хотя... быть может ей только хотелось, чтобы это был он, и теперь воображение играло с ней злую шутку? Дверь тихо отворилась, и в проеме показалась высокая фигура, окутанная во что-то, отчего стала казаться огромным диким зверем, сошедшим из каких-то древних легенд. Айна невольно села на постели, крепко прижав к себе покрывало, будто то могло защитить ее от таинственного пугающего гостя. Но когда он прошел в покои, свет от камина, упавший на его лицо, рассеял все страхи.
Рагнар замер, словно сомневаясь в своих действиях, и устремил на нее свой взгляд. Ей казалось, что он был взволнован не менее ее самой и именно поэтому медлил. Только сейчас Айна поняла, что именно держал в руках ее муж, что так напугало ее: шкура зверя. Но для чего он принес ее? И вдруг она все поняла. Наверное старые легенды подсказали ей верный ответ: Сенира сказывала, какой дар преподнес Феллан своей возлюбленной в знак серьезности своих намерений - шкуру поверженного им голыми руками дикого зверя. Возможно ли, чтобы в Зангре был такой обычай, потому что в Моргаше ничего подобного она не видела. Но новая мысль успела оттеснить предыдущие: неужели Рагнар тоже сражался со зверем голыми руками? Ведь это было опасно, силы его еще не восстановились и эта схватка могла оказаться для него смертельной.
Словно угадав ее мысли, Рагнар медленно прошел вперед и, поравнявшись с ней, расправил и бросил шкуру на пол, словно выстилая пред нею ковер. Он так и не произнес ни единого слова, но Айна и без этого все прекрасно понимала. Равно как и то, что должно последовать этой ночью. Словно загипнотизированная, она не смела отвести завороженного взгляда со своего мужа. Теперь он уже не казался ей таким далеким и чужим, после всего того, что пришлось им вынести. Былая радость облегчения видеть его дома живым незаметно сменилась чем-то иным, совершенно неизвестным ей. Боги, отчего же так сильно бьется сердце? Отчего так тяжело сделать вздох? Ей не было так страшно и волнительно даже в ночь, когда заключался их брак.
Молчание. Меж ними лишь только тягостное молчание. Ни один не хотел нарушить его. Рагнар первым сделал шаг, подойдя вплотную к постели. Под его горящим взглядом Айна медленно поднялась, и вот она уже стояла пред своим мужем босой на разложенной им шкуре, не замечая ни холода, ни стыдливости. Ее грубая льняная рубашка едва держалась на обнаженных плечах, грозя сползти по тонким нежным плечам и открыть взору мужа ее белоснежное тело. Рагнар потянулся к ее шее, провел пальцами по тонким изгибам, спустился к груди и на мгновение остановился, а потом, словно решившись, потянул за шнуровку. Рубашка тяжело упала на пол, накрыв босые ступни, и Айна осталась совершенно нагой и незащищенной пред взором своего мужа. Ее бросало в дрожь, но не от холода, а от охватившего напряжения и стыдливости.
Рагнар медлил, тяжело осматривая ее в тусклом свете огня из камина. А Айна, замерев, тревожно вглядывалась в его лицо, не зная, что же творилось в его душе в этот момент. Его безразличное спокойствие просто убивало. Ни одной эмоции не могла разгадать она в его лице, в его глазах. Он просто молча смотрел. И когда Айна нерешительно попыталась прикрыться руками и отвернуться, его выдержка изменила ему. Миг, и ладонь его накрыла ее затылок, зарылась в гладкий шелк волос и притягивала ближе к себе. Все, что Айна могла осознавать в тот момент, это стремительно приближение его губ, вкус и мягкость которых она никак не могла позабыть... Поцелуй обрушился на нее стремительно, и сопротивляться ему не было ни сил, ни желания.
Рагнар не проронил ни слова, но каждый его жест, каждое прикосновение и поцелуй громче всякого крика твердили лишь одно: она ему нужна. О, сколько жаркого огня таила в себе холодная неприступность ее мужа, и сколько чуткости он дарил ей. Сердце Айны замирало едва только к ее нагому телу прикасались горячие губы и мужские мозолистые ладони с красивыми длинными пальцами. Как выразить ей свои чувства и не потерять саму себя, отдавшись полностью на милость того, кого всем сердцем успела полюбить? Как рассказать все и при этом не произнести вслух ровным счетом ничего, что может обернуться против нее же?
Нерешительно замерев, она подняла голову к Рагнару и обратила к нему свои пронзительные глаза. Не ведала она, что увидел он в них, сколько любви и нежности было выражено там, сколько боли и услады, доверия и желания... Они оба застыли, боясь пошевелиться и спугнуть столь хрупкое и новое для них ощущение... счастья. Эфемерного, но такого всепоглощающего и безбрежного. И вот уже легкое притяжение меж ними стало совершенно непреодолимым, мгновение-другое - и руки Рагнара властно, но так чувственно нежно притягивают ее к себе...
Руки ее легко обвили его шею, и от этого мягкого и нежного прикосновения пальчиков по телу его прошелся озноб. Не ведала она, что нашла те струны, которые заставляли душу его взрываться от рождавшейся мелодии страсти. Чем нежнее прикосновение, тем ненасытнее поцелуи. Рубашка спустилась с его могучих плеч и была отброшена на пол, за ней же последовала и другая оставшаяся одежда. Теперь меж ними не было преград, было только то щемящее чувство нежности и желания, что объединяло, придавало сил.
Улыбнувшись своей чарующей мягкой улыбкой, Рагнар подхватил свою смущавшуюся неискушенную жену на руки и уложил на постель. Он с упоением исследовал ее тело, осторожно проводя пальцами по нежной девичьей коже, гладил губы, скулы, плавно спускаясь к шее, ключицам, словно боясь спугнуть нежный образ, оживший пред ним наяву, а она робела от стыда и охватывавшего ее удовольствия. Его теплые губы заскользили по ее телу, следуя тем же путем, что и пальцы несколькими мгновениями ранее. Он целовал ее осторожно, не смея переходить ту грань, что заставит ее встрепенуться от страха и упорхнуть, давая им обоим возможность привыкнуть друг к другу, прислушаться к своим ощущениям, хотя ей этого и не требовалось - она и так была пропитана мыслями о нем, грезами. Ее легкие объятия порхали по его напряженным плечам и спине, в то время как тело горело от прикосновений и жажды новых ласк, еще более бесстыдных и жадных.
Он срывал с ее губ поцелуи, те, что недополучил за все это время, что задолжала она и по его собственной вине, и по вине этих проклятых обстоятельств... И ему было мало. Дыхания не хватало, их опаляло разгоравшейся страстью, казалось, что за гранью этой чувственности уже нет жизни - так остро чувствовалось желание, но без этого оба уже и жизни уже не хотели. Рагнар остановился и уткнулся носом в ямку на шее, в которой бешено пульсировала кровь, втянул аромат нежной кожи и шумно выдохнул. Айна едва слышно застонала, обхватила ладонями его лицо и повернула к себе. Она хотела вновь ощутить его упоительные губы, его поцелуи, от которых по телу бежали мурашки и перехватывало дыхание. Назад дороги не было - она его, и ничего с этим поделать нельзя было.
