Могло показаться, что все как прежде, но как прежде не было, потому что на этом корабле больше не было капитана.
Эшли передал по лучу на Лондор сообщение, в котором коротко излагал случившееся: Тайлер погиб, я вернулась, но перед этим уничтожила город Эйдон. Ответ пришел через неделю, ровно столько потребовалось, чтобы курьерская служба передала информацию через «окна». В ответном сообщении говорилось о том, что «Прометею» приказано немедленно вернуться на Лондор, а Рису, как временно исполняющему обязанности капитана, позаботиться о том, чтобы я не сбежала в пути и прибыла на планету вместе с остальным экипажем.
Я была рада, что путешествие на Лондор заняло столько времени, это дало мне время, нет, не пережить, немного смириться и научиться контролировать свои эмоции. Я знала, меня будут судить, и я должна буду принять вой приговор стойко. Показных выступлений в моем исполнении никто не увидит.
* * *
Я откладывала до последнего, не могла, не находила в себе сил, по все же решилась. До прибытия на Лондор оставалось три дня, и я отправилась в каюту Александра забрать свои вещи.
Пока я шла по коридору, мне казалось, что в этом нет ничего сложного. Подумаешь, открыть дверь, зайти, забрать то, что мне нужно, и выйти. Подумаешь…
А когда я подошла к двери, я поняла, что жестоко ошибалась. Зайти в каюту Александра без него означало признать, что его больше нет.
Не знаю, сколько времени я провела в коридоре, стояла, подпирая стену, сидела на полу, снова стояла. Проходящая мимо Лора заботливо предложила помочь, но я вежливо отказалась. Есть вещи, которые нужно делать самой и до конца.
Уже когда по корабельному времени стояла глубокая ночь, я, наконец, приложила ладонь к панели замка, и дверь плавно поехала в сторону. Эта каюта была моим домом, местом, где мне всегда рады, уголком во Вселенной, где я была по-настоящему счастлива. А теперь… теперь это была просто комната, лишившаяся своего хозяина, и в которую никто не заходил почти два месяца.
Свет зажегся автоматически, стоило мне войти. Я осмотрелась. Все лежало на своих местах. Александр любил порядок. Все то же темно-синее покрывало на кровати, две подушки, вторую из которых он раздобыл специально для меня, недочитанная книга на тумбочке, фото Лаки в рамке.
Прости, малыш, слышишь, мне так жаль, так жаль…
Я зашла в ванную, собрала свои шампуни, расческу, полотенце, зубную щетку и сложила в пакет, а потом без сил опустилась на кровать, провела рукой по покрывалу. Как много мы значим для других людей, и как мало остается от нас. Если Эшли не повысят, сюда въедет новый капитан, и «Прометей» навсегда станет другим.
Мифический Прометей принес огонь людям, а Александр принес огонь в мою жизнь, жар любви и пламя потери, как бы пафосно это ни звучало.
Что-то мохнатое коснулось моей ноги. Я нагнулась и подняла Хряща на руки, усадила на колени.
— Ты тоже скучаешь? — я погладила кота по голове, а на меня уставились два круглых внимательных глаза. — Я тоже скучаю, — на военных кораблях нельзя содержать животных, что станет с ним? — Я бы тебя забрала, — не знаю, для кого я говорила, для кота или для себя, — клянусь, забрала бы…
А когда попыталась его обнять, Хрящ недовольно мявкнул и вывернулся из моих рук. «Ох уж эти ваши телячьи нежности», — так и было написано на усатой морде. А потом котяра скрылся тем же путем, что и пришел.
А я не хотела уходить. Забралась с ногами на кровать и взамен кота обняла подушку. Я надеялась, что она сохранила запах своего хозяина, но нет, это была просто подушка.
* * *
Я пришла на камбуз уже глубокой ночью. Из-за своих мытарств у двери каюты я пропустила ужин и теперь адски хотела есть.
Я ожидала увидеть кухню темной и пустынной, но я не угадала, кок был на своем законном месте и что-то нарезал.
Я подошла и привычно села на высокий стул у барной стойки.
— Не рановато ли для завтрака?
Кули бросил на меня такой взгляд, будто бы ни капли не удивился ночной гостье.
— Не спится, решил занять чем-нибудь руки.
— Ты когда-то предлагал научить меня готовить.
Вот теперь мне удалось его удивить, кок так и замер с занесенным ножом.
— Ты шутишь?
Я покачала головой:
— Не шучу. И мне бы тоже хотелось занять руки чем-нибудь полезным.
Кули понимающе хмыкнул, без слов достал вторую разделочную дощечку и еще один нож.
— Держи, нарезай овощи.
— Как?
— Кубиками, вот так, — он показал мне и не отходил до тех пор, пока у меня не получился такой же ровный кубик, как у него. — Вот видишь, ничего сложного.
— Да, все просто, — я улыбнулась, пытаясь отвлечься и тратить все свое внимание на создание из овощей кубиков одинаковой формы.
Вскоре Кули дорезал свою порцию и теперь молча наблюдал за мной, опершись локтями о стойку и подперев одной рукой голову.
— Что? — я не выдержала его взгляда.
— Я беспокоюсь.
— Не стоит, — заверила я. — Со мной все нормально.
— Можно задам тебе один вопрос? — попросил Глеб и уточнил под моим тяжелым взглядом: — Всего один, обещаю.
Я вздохнула.
— Задавай, — разрешила я, — но помни, ты обещал, только один.
Кули кивнул, что помнит, и передвинулся ко мне вдоль стойки поближе.
— Что не дает тебе покоя больше всего?
Да, умеет наш кок задавать вопросы.
Я выпустила воздух через сжатые зубы. Не нервничай, Морган, ты не на допросе.
— Просто сформулируй четко, для себя, — подсказал Глеб, ободряюще улыбаясь.
— Хорошо, — я облизнула губы, — хорошо, — отложила нож. — Больше всего мне не дает покоя даже не тот факт, что я убила столько невинных людей, а то, что будь Александр жив, никогда бы меня за это не простил, — кок чуть приподнял брови, но не перебивал. — Он верил в меня, он считал меня лучше, чем я есть. А я… предала его память. Я думала не о задании, не о том, чтобы доставить Рикардо полученные сведения, я отдалась эмоциям, мести.
— Ты была под медикаментами, — мягко напомнил кок.
— Это не важно, — отмела я сомнительное, с моей точки зрения, смягчающее обстоятельство. — Александр никогда бы так не поступил.
— Что есть, то есть, — не стал спорить Глеб. — Но вот что я тебе скажу, если бы все пытались равняться на Александра, то мы бы уже здесь перевешались от комплекса неполноценности, — я вскинула на него глаза. — Я, конечно, утрирую, но ты поняла, о чем я.
— Да.
— А теперь послушай, что я тебе скажу, — кок сделался непривычно серьезным. — Я просто выскажусь, а принимать во внимание мои слова или нет, решать тебе, — я кивнула, что согласна на такие условия. — Я знал Александра, и ты его знала, — я снова кивнула. — А теперь представь, что было бы, если бы он остался жив, а ты по какой-то причине сделала то, что сделала. Что бы он тебе сказал?
