— Это как?
— Например, добавить в сюжет фрагменты, которые будут комментировать предварительный сюжет. Скажем, мы покажем застолье во дворце, а затем материал как за одним столом сидят овцы и волки. Чтобы абсурдность бросалась в глаза.
— И этот материал, по-твоему, пропустят?
— А мы покажем им только ту часть, которую нужно. А уже перед подачей в эфир, смонтируем.
— А что? Это хорошая идея, — оживился оператор.
— Эфирного времени не хватит. Его выделят только на время показа фильма.
— Значит, мы добавим обманку, чтобы общий таймер совпал.
— Обманку?
— Да, кусок красивый, но ни о чем. Как бы ознакомительный. Такой который одобрят. Ровно на то время что нам необходимо на вставки. А потом мы его вырежем. Закончить фильм предлагаю так — заботливый овцевод чешет ласково гриву милой белой овечке, с умилением и теплотой, а затем на последнем кадре отправляет за двери с надписью «Бойня».
— Охренеть, Калина! — хохотнул Володя. — Мы следующим же утром останемся безработными. Но мне страшно нравится твоя идея! Что скажете, шеф?
Серпов усмехался, явно о чем-то размышляя.
— Мило побеседовали о погоде, говоришь? — рассмеялся он. — Ну-ну…
— Мило, — кивнула Калина. — Очень мило.
— Запугивал? — прищурился Серпов. — Не мог не запугивать. Из тебя так и сочится «непредвзятость». Какую игру ты ведешь? Не боишься?
— Нет. Волков бояться, в лес не ходить.
— Проскурина, ты, вероятно, погубишь мой канал, но я отчего-то рад, что взял тебя на работу.
— Кто-то должен говорить, когда другие молчат.
Утром следующего дня Проскурина с Рыжовой прогуливаются гостиницей, встречаясь взглядами. Обе сотрудницы телеканала напряженно ищут собеседников и собирают информацию для фильма. Калине эта идея кажется лишенной смысла. Неужели Серпов всерьез думает, что кто-то пожалуется или доверит страшную тайну об истинной природе вампиров, свидетелем которой стал?.. Глупо надеяться. Ведь очевидно, если бы кто-то из туристов был недоволен, испуган или даже просто что-то подозревал, его бы тут не было, вот и весь ответ.
Бросив, в конце концов, эту безнадежную затею, журналистка идет к себе, отдохнуть до возвращения съемочной группы из дворца, где они почему-то задерживались. Но в холле застает другую группу, военных, сотрудников гостиницы из числа охраны. Молодые люди стоят неподалеку от небольшой компании туристок сидящих на диване в холле и, не скрывая своего интереса, смотрят на женщин, те же в свою очередь отвечают им благосклонными улыбками.
Проскуриной все это кажется милым до тошноты, но она притормаживает и какое-то время наблюдает. В конце концов, один из военных подходит к гостьям и почтительно склонившись, протягивает одной из них цветок. Девушка его берет, краснея до самых ушей, и он тут же отступает. Сомнений нет, когда солдат будет в отгуле, они пойдут в стеклянное кафе.
В числе прочих знакомый солдат, Рами — он не без улыбки наблюдает за происходящим, а затем замечает Проскурину и, кивнув в знак приветствия, идет к ней:
— Ваш товарищ нашел себе даму на следующий отгул? — Спрашивает Калина, когда мужчина приблизился достаточно.
— Может быть, он встретил свою судьбу? — серьезно предполагает тот.
— Цветочек это мило, — улыбнулась журналистка.
— Да, они очень любит цветы. Все без исключения.
— Потому их так много вокруг, Рами? — иронизирует Проскурина.
— Я знаю кто вы, Калина. Мне разъяснили, как вы относитесь к нам на самом деле. Но я хочу сказать, что вы не правы. То, что вы видите, очень серьезно для нас. Несколько дней назад мой товарищ подал официальное прошение самому государю на дозволение брака со смертной. Вы и мы скоро станем одним миром. Вы понимаете, что это значит? Нам нет нужды вас обижать. Мы возьмем вас в жены.
— А что будет с нашими мужчинами?
— Ничего. Пусть живут, как жили. Нам нет до них дела. У вас много свободных женщин, их хватит на оба вида.
— А как к этому относятся ваши женщины, Рами?
— Мне пора, госпожа Проскурина, — внезапно резко и даже холодно говорит он. — Доброго дня.
— А вот это и правда, сенсационная информация, — шепчет Калина, провожая молодого военного задумчивым взглядом.
— Жениться? — недоверчиво переспросил Серпов.
Калина изложила шефу результаты проделанной работы, и теперь Михаил Юрьевич смотрит на Проскурину глазами размером с циферблат часов, что висят на центральном вокзале их родного города. Немалый такой циферблат. Чтобы все увидели время, даже издали. Остальные коллеги смотрят «плошками» не меньше и у всех очевидный шок от предоставленной абсурдной информации.
— Ты шутишь? Зачем?
— А зачем обычно женятся?
— Понятия не имею. Я не женат, — иронизирует Серпов. — Потому и спрашиваю. Ну ладно, они развлекаются с нашими, это я могу понять — экзотика, трахнуть то, что раньше жрал.
— Извращенцы… — дрогнув плечами в отвращении, тут же добавил он. — Но брать в жены?! Они что же и детей родить хотят? И что это будет за подвид? Оно будет жрать картошку поливая ее кровью? Или запивать кровь борщом? Что за ахинея? Кто это придумал? Нет, я не верю, что их правитель одобрит эту глупую затею. Абсурд… И это все что вы узнали? Что, вообще ничего стоящего внимания, кроме откровенных глупостей?
Михаил Юрьевич хмурится, постукивая пальцами по столу. Вся группа собрались в его номере. Расселись кто куда и проводят планерку.
— А вы, почему так задержались? — спрашивает Калина.
— Этот дворец просто бесконечный, — морщится он. — Особенно эти их каменные залы, которые настойчиво просили непременно показать в нашем фильме…
Проскурина тихо посмеивается, хотя Серпова это слегка злит. Он чуть ноги не стер путешествуя по достопримечательностям дворца.
— Когда приступим к работе?
— Нужно отдохнуть! — хором возмущается мужская часть коллектива.
— Так идите и отдыхайте, даю час. А ты Проскурина, задержись, — хмуро требует начальник.
— Он пригласил меня на беседу, — когда они остаются одни, признается Серпов. — Занятный тип. Держался словно мы старые знакомые и без ума от общества друг друга. Я просто был сбит с толку. Ждал угроз, или подкупа, хотя бы немного высокомерия. А он со мной эдак запросто! — Хмурился Серпов, напряженно размышляя.
— Потом говорит так, между прочим, мол, я понимаю, ничего хорошего вы про нас не покажете, но я могу хотя бы рассчитывать, что, не смотря ни на что, мы останемся с вами друзьями. Это что еще такое? — возмутился он. — Какая дружба? Он отдает себе отчет, что я буду рыть под него и каждого в этом городе, и при этом надеется сохранить дружеские отношения со мной же?! Опять пригласил нас на ужин. Уже без камеры, просто так. Давайте, говорит, пообщаемся.
