Не знаю, сколько продолжалось «питание» роденца…
Глаза бессильно сомкнулись, бесполезные в окружающей темноте. Онемевшее тело мне практически не подчинялось. Оно даже больше «слушалось» настойчивых движений мужчины. Слушалось его рук, яростно растиравших мою кожу, его ног, раздвигавших мои. Прогибалось, послушное требованиям мужского тела, его напору. Раскрывалось, позволяя роденцу оказаться глубоко во мне.
Этот миг я осознала, меня словно окатило потоком жара, вернувшим моим членам способность ощущать. Мое тело возвращалось из безразличного небытия отчуждения и смирения.
Сквозь холод тьмы и ужас случившегося ко мне пробилась волна спасительного тепла, сознание обожгло удивительным ощущением — неимоверно близким соприкосновением наших тел. Самым близким из возможных, предшествующим полному единению…
И тут же «отпустило» шею, позволяя мне осознать, что кормление закончилось. Мужчина отстранился, его зубы больше не впивались в меня. Не было больше его жадных глотков. И убийственного, медленно охватывавшего тело холода смерти.
Наоборот! В месте его проникновения, где-то в самом низу живота, я ощущала удивительную волну жара. Она, словно скрученная спираль, стремительно разбегалась по всему телу, возвращая ему подвижность и энергию!
Но потрясение от происходящего было настолько огромным, что и теперь я не могла ничего сделать. И даже не попыталась оттолкнуть сжимавшего меня в объятиях мужчину.
Смысл его шипения ускользал от моего сознания. Оно было слишком быстрым и тихим. Да и я в своем смятении и готовности погибнуть не могла успокоиться настолько, чтобы понять и принять случившееся.
Я даже не подумала о том, что военным, возможно, видны силуэты наших тел, что, скорее всего, за нами наблюдают и, вероятно, ликуют там, снаружи, успеху своего плана. Пусть он не съел меня, чего я изначально так боялась, но пленник начал питаться мною! И не только…
Удивительно, но спустя какое-то время (стоило роденцу приподняться, укладывая меня поудобнее), я ощутила странный прилив сил. Мужчина лег на пол и устроил меня поверх своего тела. И это тоже способствовало тому, что охватившее меня чувство покоя и тепла еще усилилось. Поразительно несвоевременные ощущения!
— Как?.. — с трудом сумев прошипеть хоть что-то, решилась я спросить своего… насильника. — Почему не?..
«…не рассказали мне все заранее», — этого я так и не смогла произнести.
Ладонь мужчины коснулась моих губ, прерывая.
— Спите! — он шипел очень тихо. — Спите! Мне трудно сдерживаться. Молчите и не двигайтесь!
Заснуть после случившегося я была не способна. Тем более что каждая частичка тела словно наполнилась энергией, жизненной силой и жизнелюбием. Я ощущала себя способной на невероятные подвиги. Но лежала неподвижно, прекрасно ощущая, как нервной дрожью сотрясает тело находящегося подо мной мужчины.
Боялась ли я его? Да!
Понимала ли в полной мере, что случилось? Нет.
Винила ли его? Не осознавала.
Знала ли, что делать дальше? Тоже нет.
Заснула же удивительно легко. Такое близкое присутствие роденца рождало во мне чувство… безопасности! И, кажется, впервые за дни, проведенные в капсуле, я уснула по-настоящему.
Пробуждение было внезапным и кошмарным. Наши испытания начались вновь. Новая «порция» моральных истязаний и психологического давления, истощающих как дух, так и тело.
Грохот. Ослепляющий свет.
Визг. Темнота.
И ледяной душ, сбивающий с ног дрожащие от слабости тела.
Вопреки всему, сегодня мне терпение мучений «далось» проще. И внутренних сил ощущалось в достатке: «питание» неожиданно пошло мне на пользу. Или то, что последовало за ним?..
И роденец вел себя как-то иначе. Он не сказал ни слова, ни единым жестом не дал понять, что наши взаимоотношения изменились, что он ощущает вину за содеянное, сожалеет. Но я почувствовала… инстинктивно ощутила перемены.
Мужские руки сжимали сильнее, незаметно перебирая на себя вес моего тела, сдерживая от истеричных рыданий и воплей, не позволяя сознанию потонуть в конвульсивных содроганиях паники. Он теснее обнимал меня в окружающей тьме, укрывал своими руками поверх моих ладоней, зажимавших уши. Собственным телом отгораживал от убийственного холода хлеставшей по нам воды. Дыханием согревал коченеющие руки и ноги.
И все это без единого шипения, способного хоть что-то пояснить мне.
Но во время мучительных испытаний мне было не до размышлений об этих переменах. Была сосредоточена на единственной внутренней мольбе — выдержать! Дотерпеть до очередного затишья.
И оно наступило… Спасительная тьма, благословенная тишина и ощущение воды вокруг. Я дрожала от холода, когда роденец, как и в предыдущие сутки (а сутки для меня теперь отмерялись именно этими периодами «покоя»), уложил меня поверх себя, растирая дрожащее тело. А я вдруг осознала, что так и оставалась все это время обнаженной (до этого момента собственный вид не был в числе хоть сколько-нибудь волновавших меня вещей).
Смутившись и слабо дернувшись (это было скорее инстинктивным порывом, чем стремлением действительно предпринять хоть что-то физически), попыталась отстраниться. Мужчина не позволил, еще крепче прижав меня одной рукой.
— Не надо говорить, — очень тихо прошипел он мне в ухо. — Я ощущаю наличие устройства, улавливающего и распознающего звуковые вибрации.
Растерявшись, замерла.
«О чем это он говорит? Неужели военные пытаются настроить языковые распознаватели на нашу «шипящую» речь?!».
Испуганная новой опасностью, замолчала. Нагота в действительности уже не беспокоила. Я психологически измучилась настолько, что была безразлична ко всем нормам морали. Тем более что от «своих» добра уже не ждала, а с роденцем справиться была не способна. Пожелал бы — раздел бы меня мгновенно. Что, собственно, раньше и произошло.
Проникнуться испугом и пониманием всей масштабности эксперимента, проводившегося над нами, мне не дали. Прозвучал странный звук. Его я точно слышала впервые. Роденец мгновенно подобрался, ссадил меня на пол, а сам отстранился. Ощупав руками пространство вокруг, поняла, что меня усадили в угол. От страха я даже забыла про холод: что еще нам уготовили?..
— Сейчас придут, — опять тихое шипение. — Помни, что надо делать, — спи. И не думай обо мне.
«Ох, нет! — меня тряхнуло от яркого видения: снова вспомнила, как текла кровь по лицу этого мужчины. — Я так не смогу! Заснуть в этом крошечном пространстве, когда мучают того, кто рядом?!»
Резко зажегся свет. Я инстинктивно сжалась в углу капсулы, подтянув колени к подбородку, стремясь хоть так укрыться и защититься. Оказалось, что мой сосед по несчастью усадил меня за собой.
