невесть как выжившие на каменном плато. Небо вдалеке сливалось с морем, и казалось, что одно продолжает другое. В лицо мне ударил поток теплого воздуха, запутавшийся в волосах, принесший с собой соленые капли. Волнение, поселившееся с момента входа в Ирий, начало потихоньку ослабевать, и я улыбнулась, садясь на землю, подставляя лицо теплым лучам. Через пару минут мне почудилось, что кто-то зовет меня. Я в недоумении оглянулась, но никого не увидела, только солнце, охотно ослепившее меня. Но зов повторился. Я вскочила, прикладывая ладонь козырьком, и увидела небольшой домик, такого же цвета, что и белые скалы окружавшие его. Единственным ярким пятном была рыжая черепичная крыша. Я могла поклясться, что еще секунду назад его не было. Нежный голос все звал меня, и я неуверенно двинулась к домику, рассудив, что только там может быть кто-то живой. Через два шага звук преобразился, из нежного полушепота превратившись в гул, от которого закладывало уши. С силой зажмурившись, я закрыла уши руками, запоздало понимая, что нахожусь в самом центре иллюзии.
Сбросив остатки заклинания, я растеряно огляделась, тут же находя глазами худощавую фигуру Воздушного колдуна. В отличие от зрения, слух возвращался постепенно, и сначала я слышала все тот же гул, доносящийся как будто издалека. Но постепенно с ужасом осознала, что гул – это громкий крик. Кричала Полина, застывшая в неестественной позе в паре метров от меня. Ей вторило многоголосье птиц, слетевшихся на зов хрупкой Водяной колдуньи. Сева замер рядом, буквально в шаге, но даже не пытался сдвинуться с места, невидящим взглядом уставившись в пустоту. Я со всех ног бросилась к подруге, извивающейся, словно марионетка в руках сумасшедшего кукловода.
– Сева, очнись же!
Но мой крик тонул в гомоне птиц. Подскочив к нему, я отчаянно забила кулаками по груди Воздушного колдуна, замершего истуканом, пытаясь привести его в чувство, но безуспешно. Не видя хоть какой-то реакции с его стороны, я в бессилии упала на колени, утирая слезы.
Берег речки Смородинки снова сковало Туманом, юркими змейками просочившимся сквозь деревья. Будь оно неладно, это заклинание! Туман не желал отступать, скрывая нас троих от внешнего мира плотным коконом. Сева все так же стоял, не моргая, не двигаясь, погруженный в странный транс. Мутный водяной пар покрыл серебристыми капельками волосы Полины, которые я рассеянно перебирала, положив ее голову себе на колени. Она больше не выгибалась, дыхание было ровным, словно Полина спала. Вот только сон ли это был?
Я вдруг поняла, что больше не слышу птиц. Они исчезли так же внезапно, как и появились. Слез не осталось, я лишь чувствовала сухую кожу на щеках, стянутую после злых ручейков.
И я ничем, ровным счетом ничем, не могла помочь.
Я не могла выбраться из этого странного тумана.
Все, что мне осталось, – молчаливое ожидание.
***
Комментарий к Часть 9
*Здесь использована отсылка к славянским мифам о богине Маре и Калиновом мосту через речку Смородинку.
Кали́нов мост – в русских былинах соединяет берега реки Смородины (Смородинки, Огненной реки, Пучай-реки): на одном берегу – Добро, на противоположном – Зло (в иной трактовке этот мост соединяет мир Живых (Явь) и мир Мертвых (Навь)); аналог древнегреческого Стикса; преграда, которую предстоит преодолеть человеку или его душе по пути на «тот свет». Калинов мост в фольклоре – это так же место битв между витязями и нечистой силой. Его образ активно использовался в обрядах замужества и похорон, как символ перехода в иное состояние.
По версии одного из версий, Мара (Морена, Марена, Морана) – дочь Чёрного Змея (Трехглавого Змея, Змея Горыныча), стерегущего переход по Калинову мосту из Яви в Навь; Богиня Смерти (мор, морок, обморок, замор, уморить) – уничтожающая, убивающая; Богиня Зимы несущая оцепенение, стужу, связанная с сезонными ритуалами умирания и воскресения природы, иногда с ритуалами вызова дождя.
========== Часть 10 ==========
Игорь Македонов
Двумя неделями ранее
– Эта девчонка нужна нам любой ценой!
Зычный голос Берендея гремел в просторной комнате, отталкиваясь от стен, заполняя собой все пространство. Впрочем, как и его огромный хозяин. Кабинет был освящен закатными лучами, бликующими на полировке длинного стола на резных ножках. После удачной операции Светлых мы не были уверены, получилось ли завершить обряд, но вскоре получили неутешительное донесение о счастливом спасении души Водяной колдуньи. Берендей бил себя кулаком в грудь, стараясь вдохновить соратников, но безуспешно. Доверие покачнулось. Младший сын Провидца отдал жизнь за так. Я с каждым собранием чувствовал все возраставшее раздражение. Я больше не видел Берендея на посту предводителя.
Им хотел стать я.
Возродить Милонегу.
– Целитель привязал ее душу к физическому телу, но все забывают об астральном, – мой тихий голос заставил Берендея осечься на полуслове. Эта мысль никому не приходила в голову?
В последнее время я много размышлял о ментальной энергии и создании мыслеформ. Связи астрального и физического тела. Для колдунов не было тайной, что создать что-то новое может любое существо, обладающее Сознанием. Это не было тайной даже для потусторонних. Энергия, катализирующая процесс, является совершенным носителем информации и способна придавать форму другим видам энергии или материи. С ее помощью можно привлекать энергетические потоки в нужное место. С ее помощью можно создать ловушку. Вся проблема заключалась только одном: для того, чтобы пробить ментальный щит Водяной колдуньи, нужна Сила десятка магов одновременно. Но, направив энергию на создание мыслеформы, наделенной программой влияния на девчонку, мы можем получить контроль над ее астральным и физическим телом, используя многократно усиленный Всепроникающий Взор.
Я обвел взглядом присутствующих колдунов, наслаждаясь тем, как легко смог завладеть их вниманием.
– Мы должны создать эгрегор, который будет непрерывно наполняться Силой, – все так же медленно, намеренно лениво произнес я.
