– Джи-Би проявлял все стандартные признаки серьезной патологии. Занимался поджигательством, воровал, мочился в кровать, подстраивал другим детям ловушки. Его исключили из приюта и отправили в колонию для несовершеннолетних в десять лет, и он никогда не простил мне того, что именно меня они оставили. Он ненавидел меня… хотя, если говорить честно, казалось, он ненавидел всех и вся. После? Я не видел его много лет. Но, в конечном итоге, он нашел меня в «Союзе». Но я об этом не знал. Я понятия не имел, где он был и во что превратился.
Дьюк остановился и посмотрел на нее.
– Я встречался с женщиной, долгое время. Это был выпускной класс, я был полон планов, ну, знаешь, медицинская школа и все такое… она тоже собиралась поступать. Мы грезили будущим. Но ты знаешь подготовительный класс к медшколе? Тяжелый курс. И я хотел быть впереди всех. Я надрывался в библиотеке… пока мой брат, который следил за мной, изучал мои привычки, проникал в мою жизнь… начал общаться с ней. Он превосходный актер… лжец исторических масштабов. И он подобрался к ней так близко, как я не смог.
Кейт моргнула, правдоподобие истории возрастало с каждым его словом… как бы Кейт ни противилась этому.
– Он, эм, скажем так, он начал спать с ней за моей спиной. Я узнал это, когда она залетела. И я уверен, что Тони не мой сын, потому что мы на тот момент два месяца не были близки… честно говоря, потому что я был слишком сосредоточен на работе, а не на ней. – Он снова выругался. – Очень долгое время я винил себя, думая, что если бы уделил больше внимания отношениям, то может, этого бы не произошло… но Джи-Би в любом случае добился бы своего. Он отчаянно хотел разрушить меня. Я ушел из колледжа, закрылся от всего. Он добился невероятного успеха со своими замыслами по поводу меня. – Дьюк снова пропустил руку сквозь волосы. – Я не могу объяснить, почему ему удалось кастрировать меня таким образом. Просто… больше этот мир не казался мне безопасным. Наверное, я решил, что к черту мир, к черту всех, я – пас.
Когда пробелы в ее собственной истории заполнялись картиной, которую он раскрывал… Кейт почувствовала сочувствие, неожиданное, наверное, она должна была его отвергнуть.
Проблема в том, что он попал в точку, его смятение, боль, гнев… все казалось настоящим, ведь она сама прошла той же тропой.
И все же… казалось, Джи-Би тоже был искренним…
Она внезапно вспомнила то, как мужчина выглядел за рулем своего автомобиля, когда отъезжал от Собора Святого Патрика.
Выражение на его лице… что, если оно показывало его истинную суть?
– Я не знаю, что сказать, – выпалила она.
– Я же сказал, тебе нужно только выслушать. – Дьюк сел на диван и уперся локтями в колени, его глаза были невероятно честными, когда он смотрел на нее. – И есть часть, которой я совсем не горжусь… на самом деле, я много чем не горжусь, но это… это затрагивает тебя. Когда я увидел тебя у того кафе? Я знал, что ты приезжала послушать его… у тебя был… такой загипнотизированный вид, когда ты вышла. Понимаешь, после Николь мы поменялись ролями. Я начал следить за ним… и поехал туда в тот вечер, потому что… не знаю. Я был зол, потому что мне пришлось заменять ребенку родителя вместо того, чтобы Джи-Би ей до конца жизни оплачивал долг. Но когда ты посмотрела на меня, и я вышел… между нами что-то промелькнуло. Позже, я поехал в тот театр, надеясь, что ты приедешь послушать его снова, но потом ты сказала, что приехала на встречу с ним.
– Значит, ты хотел встречаться со мной, потому что того же хотел Джи-Би.
Его глаза не моргали, не двигались… не лгали.
– Верно. Я позвал тебя в «Железную Маску», потому что хотел увести то, что хотел он… но, Кейт, это продолжалось недолго. Слушай, я клянусь… ну, мне нечем поклясться, но… для меня все изменилось. У меня снесло голову из-за нас, потому что я понимал, что все началось не правильно. Но я не знал, как рассказать тебе. Мне даже в голову не пришло, что он доберется до тебя раньше. Он не проявлял никакого интереса к моей персоне после Николь.
Кейт посмотрела вниз на бутылку «Поланд Спринг». Оторвала уголок этикетки. Прикусила губу.
По непонятной причине в голове всплыл образ спорящих Джи-Би и администраторши. Женщина была до одури зла, ничего не соображала, очень груба… а Джи-Би разговаривал с ней спокойно, казалось, все было у него под контролем.
А потом, за рулем автомобиля… его лицо… такое красивое, привлекательное лицо… было таким искаженным.
Где он настоящий? Вот в чем вопрос.
Она прокашлялась. – Слишком много информации.
– Я знаю. Я живу с этим всю жизнь, и все равно не понимаю. Не до конца. – Он резко рассмеялся. – Знаешь, что самое странное? Я много лет ходил к экстрасенсу, на Торговой улице. Все это не казалось нормальным, поэтому я решил, что может тот, кто имеет дело с ненормальным, поможет… защитить себя или что-то в этом роде. Не знаю.
– Это сработало?
– Нет. Она просто без остановки звонила мне о своем сне, о какой-то брюнетке.
Кейт коснулась своих волос. – Каком сне?
– Она хочет, чтобы я держался подальше от… – Он остановился. – Но ты же сейчас блондинка, верно? Хотя, честно говоря, если она говорила о тебе? Наверное, была права. Тебе все это дерьмо ни к чему.
Дьюк встал и подошел к двери. Потом повернулся и посмотрел на нее, очень серьезный.
– Я рассказал свою историю, и я правда рад, что ты выслушала меня. Ты не обязана со мной больше встречаться… я только одного прошу. Если он появится у твоей двери, если позвонит или напишет, если посвятит тебе песню и захочет спеть ее тебе, убегай от него как можно быстрее. Прошу. Умоляю тебя, не связывайся с ним.
Кейт обдумывала каждое слово Дьюка, очень долго.
– Ты слышал о девушке, которая умерла в театре? – пробормотала она.
– В смысле?
Кейт пожала плечами, снова прислонившись к подоконнику.
– Там было убийство… кажется, две ночи назад? В центре, в театре «Дворец», где он репетирует. Тогда я об этом не подумала, но он сказал, что полиция вызывала его. Ты же не думаешь…
Дьюк подошел к ней и нежно обхватил руками ее плечи.
– Кейт. Позволь мне внести ясность. Мой брат способен абсолютно на все. Если ты что-то знаешь или видела, что наводит на мысль о том, что он мог навредить этой девушке? Какие-то жалобы? Позвони в полицию, расскажи им. Без отлагательств. И, как я уже просил, ради всего святого, не впускай его в свой дом. Обещай мне.
Она посмотрела на него. Черт, вот так история. Но порой даже невообразимое могло быть правдой.
Это лежит в основе художественной литературы, разве нет?
Когда Дьюк снова отвернулся, она потянулась и остановила его.
