Его телефон зазвонил прежде, чем он успел привести грузовик в ход… в третий раз. Отвечая на звонок, он рявкнул: – Ролли, что блин случилось?
– К тебе приходили.
Дьюк закатил глаза.
– О, ради всего святого, не говори, что ты опять сел на кислоту. В прошлый раз ты с пеной у рта доказывал, что Боб Баркер[165] вернулся на сцену.
– Да ладно, в тот раз просто плохо пошло.
– Ага, потому что ты не послушал парня из «Цены удачи»[166] и ухватился за трубку…
– Это была женщина. Она говорила что-то странное, насчет твоего брата? Хм…
Холодный ужас прояснил его голову.
– Что? Ролли, что она сказала?
– Что видела тебя с твоим сыном?
Дьюк шумно выдохнул, резкая боль ударила под живот, словно железным ботинком. – Когда она приезжала?
– С час назад? Поэтому я тебе звонил. У тебя не бывает гостей, а она казалась такой расстроенной…
– Я должен ехать. Пока.
Он ударил по газам и, с заносом развернувшись, устремился на выезд.
– Господи Иисусе, черт подери, – выдохнул он, набирая номер, который он считал, что никогда не наберет.
Трубку подняли спустя пять гудков, будто владелец совсем не торопился, и голос протянул: – Аллооо.
– Долбаный ублюдок.
– Извините, а кто говорит? – Джи-Би насмехался.
– Прекрасно знаешь, кто. Ты что, черт возьми, творишь?
– Боже, как грубо с твоей стороны, мой дорогой, любимый, пропавший брат. Мы столько лет не разговаривали, а ты даже не спросил как мои дела, перед тем как…
– Не играй со мной. Я знаю твою натуру и знаю, на что ты способен.
Очевидно, он просто забыл об этом… как, черт возьми, до него не дошло, что его братец также был лжецом?
– Оставь Кейт в покое.
– О, понимаешь, я не могу. Это ты втянул ее.
– Ты ее даже не знаешь!
– Равно как и ты… и не узнаешь, стоит отметить. Дьюк, ты должен понять кое-что… ты не укроешь от меня женщину. Это не сработало с Николь, не сработает и с новенькой.
Дьюк так сильно сжал руку, что телефон тихо пискнул, словно при остановке сердца.
– Слушай сюда. Держись от нее подальше…
– Не тебе решать. И сделай себе одолжение. Не пытайся вернуть ее… у тебя нет ни единого шанса.
– Еще посмотрим.
Он закончил звонок и бросил телефон на приборную панель. Ударив руками по рулю, Дьюк стиснул зубы, чтобы не закричать. Он знал, что бессмысленно разговаривать с братом… еще в прошлом он много раз пытался, хватит на двенадцать жизней.
Никаких разговоров. Взываний к разуму.
Единственное – он мог попытаться исправить все с Кейт.
– Дерьмо!
Он пронесся по городу, залетел в ее район на наскаровской[167] скорости, но потом замедлился… потому что не станет легче, если он переедет ребенка или собаку. Он подъехал к ее дому и испытал громадное облегчение, увидев ее автомобиль на подъездной дорожке.
Только бы уговорить ее открыть дверь.
Выпрыгнув из грузовика, он подбежал к ее двери. Только собрался надавить на дверной звонок, но нахмурился и посмотрел через плечо.
Он мог поклясться, что позади него кто-то стоял. Но это присутствие не несло агрессии. Скорее наоборот, казалось, что после стольких лет одиночества, к нему прицепился какой-то ангел-хранитель.
Плевать, подумал он, нажав на звонок.
– Пожалуйста, открой дверь, – молил он, снова нажав на звонок.
***
Кейт сидела за столом, так ничего и не сделав, когда услышала дзынь-дзынь из передней части дома.
Она посмотрела на телефон. Звонков нет. Но она догадывалась, кто это. Вопрос в том… как ей поступить.
Дзынь-дзыыыынь.
Встав, она взяла бутылку воды, чтобы занять руки. И, подойдя к двери, она подумала, что хотела видеть его лицо, когда скажет все, что о нем думает…
Ей представилась такая возможность.
Открывая дверь, она стояла уверенно и посмотрела Дьюку прямо в лицо. – Ты серьезно думаешь, что можешь сказать что-то, что я захочу услышать?
– Мы можем поговорить в доме?
– Мне и здесь неплохо. Ты не задержишься надолго.
– Кейт, я клянусь…
Она подняла ладонь.
– Неудачное начало. Любая твоя клятва не стоит и гроша.
Он выругался и сделал пару шагов по ее крыльцу. – Кейт, ты должна понять, мой брат…
– Дело не в нем. Дело в тебе.
– Нет в нем! Он – зло, Кейт, я клянусь тебе… он…
– Зло? Как ты назовешь ложь о том, что у тебя есть сын?
– Тони не мой. Он сын Джи-Би!
Кейт открыла рот. Закрыла. Почувствовала пульсацию в висках, означавшую, что весьма скоро, минут через десять ей придется лечь в темной комнате, на много часов.
– Знаешь что? – медленно сказала она. – Думаю, будет лучше, если я больше не увижу никого из вас. Прошу, садись в свой грузовик и уезжай… у меня достаточно проблем в этой жизни. Мне не нужна ваша драма.
Отступая назад, она собиралась закрыть дверь, когда он поймал ее и придержал.
– Просто дай объясниться. Ты ничего не должна, просто выслушай, и если в конце ты по-прежнему будешь считать меня дерьмом, то вышвырнешь на улицу. Черт, я сам уберусь ко всем чертям. Но, Кейт, прошу. Не позволяй ему снова сделать это со мной.
Кейт нахмурилась, думая о странной формулировке.
Странно, но она вспомнила смотрителя.
«Выговорись. Тебе нужно выговориться».
– Кейт, умоляю. – Господи, в его голосе было столько мучений. – Просто выслушай меня.
Спустя длинную паузу она отступила назад, чтобы он протиснулся внутрь. Закрыв дверь, она подошла к окну с выступом, которое выходило на улицу, и присела на подоконник одним бедром. Она не собиралась показывать ему, что хоть кому-нибудь из них может быть комфортно.
Дьюк обошел ее небольшую гостиную, запустив руку в волосы, качая головой, он выглядел так, будто сейчас взорвется от внутреннего конфликта. Плевать. Она не станет подсказывать ему или облегчать что-то: свет полностью покинул небо, и лампы были единственным источником освещения в комнате, и она просто сидела и молча смотрела на его страдания.
Казалось отрадным, учитывая, как она себя чувствовала с самого торгового центра.
– Когда ты спросила. Есть ли у меня семья, – внезапно сказал он, – я ответил, что нет, потому что, не считая общнй ДНК, мы с Джи-Би абсолютно чужие люди… и я хочу, чтобы так и осталось. Мне это нужно. – Закрыв глаза, он выругался. – Мы выросли в приюте «Дева Милосердная», и он начал уничтожать все с…
У Кейт округлились глаза.
– Джи-Би проявлял все стандартные признаки серьезной патологии. Занимался поджигательством, воровал, мочился в кровать, подстраивал другим детям ловушки. Его исключили из приюта и отправили в колонию для несовершеннолетних в десять лет, и он никогда не простил мне того, что именно меня они оставили. Он ненавидел меня… хотя, если говорить честно, казалось, он ненавидел всех и вся. После? Я не видел его много лет. Но, в конечном итоге, он нашел меня в «Союзе». Но я об этом не знал. Я понятия не имел, где он был и во что превратился.
