избранницы, придворных и недостойных слухов. Девушка так устала думать о предательстве Марка, что легкомысленный и пламенный танец с красавцем графом Сагдиардом стал глотком живительной воды после стольких дней жажды. Александр подарил ей несколько мгновений свободы, и на эти мгновения Ишмерай почувствовала себя счастливой. Невероятно красивой и желанной.
Когда танец закончился, и громом грянули аплодисменты, девушка испугалась, что вот-вот потеряет это чувство свободы, и наступит действительность, ноющей болью разливающаяся в груди.
Посему, пожелав королю и родным сладких снов, Ишмерай поторопилась покинуть бал. Перед выходом она остановилась и обернулась: Маргит одиноко сидела за столом с отсутствующим видом, всё ещё красная и будто оглушённая.
«Сделал ей предложение, — поняла Ишмерай. — Не может поверить своему счастью».
Но ее глаза искали совсем другого человека — Марк тихо беседовал со своим отцом, и вид у него был радостный. Король же, напротив, тяжело вздыхал.
«Прощай, Марк, — подумала Ишмерай, потеряно улыбнувшись. — Когда мы встретимся в следующий раз, рядом с тобой всегда будет она и никогда я. Да будет так…»
Отвернувшись, она решительно и горделиво вышла из зала.
Неожиданные горькие слезы хлынули без ее ведома, едва она вошла в свою спальню. И одно удерживало ее от глухого отчаяния — через сутки она покидала Карнеолас.
Следующий день выдался на изумление спокойным. Большая часть вещей была собрана еще днем ранее, кони приготовлены, кинжалы, сабли наточены, пистолеты вычищены.
Когда к Провидице явилась немалая толпа, состоящая из двух королей, первого министра, герцога, герцогини, Лорен Рина, принцессы Плио, Руфина и Реции Кицвилан, их детей, за исключением Марка и Адиль, Провидица и Цесперий онемели. Здесь же был и глава дипломатического корпуса Карнеоласа, а также двое его помощников, которые также собирались отправиться в Авалар.
Провидица говорила долго и витиевато. Она обещала поддерживать их и направлять их, если они собьются с пути.
Когда же все вышли из её обители, Провидица попросила задержаться троих Рианоров и тихо произнесла:
— Что бы не случилось, в какой бы опасности вы не оказались, не теряйте надежды и никогда не покидайте друг друга! Пока вы, Дети Солнца, вместе, ничто не в силах одолеть вас. Даже если рок разделит вас, всегда слушайте свое сердце, которое сможет заглушить лишь мрак. Но мрак разгоняется светом. Победа не может быть заслугой кого-то одного. Она куется не одной парой рук.
Поклонившись, все трое вышли к остальным. И всю дорогу до дворца были задумчивы и молчаливы.
— Я хочу, чтобы это было у тебя, Атанаис, — глухо проговорила Акме, протянув старшей дочери подвеску на цепочке со звездой о Семи Лучах. — Сердце подсказывает мне, что там, в Аваларе, она будет тебе нужнее, нежели мне здесь. Ишмерай я отдаю свои кинжалы, — герцогиня протянула ей прекрасные парные кинжалы, инкрустированные несколькими драгоценными камнями.
— Ах, матушка! — от восторга у нее сел голос.
— Надеюсь, тебе не придётся воспользоваться ими, — коротко вздохнула Акме. — Берегите себя и никогда не забывайте о тех, кто рядом с вами. Берегите их, особенно Сагрию. Ей хочется приключений, она честна и храбра, боюсь, даже слишком. И это может погубить её.
— Матушка, — улыбнулась Ишмерай. — Это всего лишь посольство. Если мы потерпим крах, худшее, что может случиться с нами, — мы вернемся домой без фавнов.
— Надеюсь, что это так. Но, умоляю вас, если в вас проснутся необычные способности, не доверяйте им, не полагайтесь на них всецело, иначе они поглотят вас. И никогда не забывайте о своем родстве. Вы — сестры, а Акил ваш брат. Мы не в силах выбирать родственников, но семья — это ваша сила. Никогда не забывайте об этом и всегда держитесь вместе.
— Мы никогда не забудем об этом, — пообещали сестры и обнялись втроём с матерью, прислушиваясь к сердцу друг друга и стараясь запомнить их голоса.
Герцогу же, тихо наблюдавшему за этой сценой в стороне, хотелось рычать — сердце его было неспокойно.
Этим же вечером в большой гостиной собралось большое общество: два короля, два кронпринца, принцесса Плио, её супруг, герцог и герцогиня, чета Кицвилан, встревоженный Гаспар, грустная Адиль, Марцелл, граф Сагдиард, виконт Аим, оживленная Сагрия, Акил, Атанаис и Ишмерай.
Ишмерай бурчала по поводу того, что Сагрии все же разрешили ехать с ними.
— А ты сомневалась! — хмыкнул Акил, смерив Сагрию несколько насмешливым взглядом: — Вас обеих хлебом не корми — только дай неприятности. Все бегут от опасностей, они же идут им навстречу. Но мы втроем должны идти — то наш долг, по словам Провидицы, которой я мало верю. Но зачем в это лезешь ты?
— Не разыгрывай из себя избранного! — фыркнула Сагрия, уничтожающе поглядев на него. — Ты уже несколько дней ноешь и строишь из себя жертву! Между тем не так уж этот путь и опасен. Вам следует лишь привести некоторых из фавнов. Фавны же не дикие звери! Самое страшное, что они могут сделать нам, — отказать.
— Хорошо! — высокомерно фыркнул Акил. — Если мы не сможем их уговорить, уговаривать будешь ты, пока все мы не наскучим им до такой степени, что они решат нас убить.
— Я уговорю их за несколько минут.
— Ты?! Да ты говоришь только на языке оружия!
— Я бы даже заплатил за подобное зрелище! А ты, Ишмерай, еще не передумала идти?
— С чего бы? — удивилась та, но покраснела: после их яркого танца с Сагдиардом герцогу Атийскому секретарь подал более двадцати писем от разных дворян с предложением руки и сердца Ишмерай Алистер. Сватались либо они сами (самому старшему было пятьдесят), либо сватали своих сыновей. Далее следовали витиеватые описания размера их доходов от имений или различной деятельности. Еще более пятнадцать писем пришло с предложениями руки и сердца Атанаис. Герцог Атии поручил написать вежливый ответ о скором отъезде дочерей из Карнеоласа.
Герцог и герцогиня, этим вечером никого не стесняясь, сидели на диване рядом. Акме, разглядывая своих детей потерянным взглядом, всем существом своим приникла к мужу. Гаспар грозным стражем восседал рядом с ними.
Атанаис и Ишмерай держались рядом с Акилом и Сагрией, но часто оборачивались к своим родителям и успокаивали их широкими солнечными улыбками. И старались погромче смеяться. Даже если было
