Они должны были выехать из Кеоса под покровом тьмы.
У потайного входа во дворец, в самой глухой части парка собралась немалая толпа. Здесь были все те же два короля, королева, два кронпринца, первый министр, чета Кицвилан, принцесса Плио, державшая за руку Адиль, рядом с ними стоял Гаспар, мечтавший покинуть Кеос этой же ночью вместе с сёстрами.
Те, кто входил в дипломатическую миссию, стояли здесь же — тридцать кавалеристов герцога Атийского под предводительством Нидара Сура, важного и молчаливого, самые верные герцогские агенты, которым он мог доверить дочерей, — Марцелл, Александр Садиарды и атийцы Делвар и Умрат. Принц Марк Вальдеборг беседовал с отцом и братом, а его бледная мать Альвария безмолвно глядела на него, и глаза её наполнялись слезами. Виконт Аим сдерживал своих коней, нетерпеливо мотавших головами. Сагрия всё ещё переругивалась с отцом, а мать уже была не в силах ругаться — она горько глядела на дочь и запоминала каждую черточку ее облика. Цесперий же мирно беседовал с дипломатом из Карнеоласа, Наталом Ансаро, и двумя его помощниками.
Все они ждали лишь троих: Ишмерай, Атанаис и Акила, которые последними покидали дворец вместе с Гаральдом Алистером, Акме и Лореном.
— Вернусь и устрою себе замечательный отдых на берегу моря, — мечтал Акил, зевая.
— Ты будешь работать в больнице, — возразил Лорен. — Как бы не растерять тебе все навыки за время этого ненужного посольства… И что Провидица нашла в твоей пустой голове, что заставила тебя ехать в такую даль?!
— Благодарю, отец, ты меня очень подбадриваешь, — скептически протянул Акил.
— Не забывай, чему я учил тебя все это время.
— Надеюсь, мне это не понадобится…
— Я отдаю тебе своих дочерей, мой дорогой мальчик, — улыбнулась Акме. — Не подведи их.
— Как бы не так, — фыркнула Атанаис. — Именно мне придется нянчиться с ними…
— Это мы еще увидим! — возразил Акил.
Ишмерай же думала о том, каково придется матери, и держала её за руку, стараясь подбодрить.
Выбравшись на улицу, тьму которой разгоняли факелы, Ишмерай глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, — слишком тревожно было на сердце.
— Нужно торопиться, — напомнил Цесперий.
Появление Рианоров послужило всем сигналом, и путники начали седлать коней.
Принцесса Плио заплакала, обнимая сына и племянниц.
— Матушка! — проворчал Акил. — У меня сердце разрывается! Мы же не в Кунабулу едем!
Ишмерай отвела Гаспара в сторону, испытующе поглядела в его лицо и выдохнула:
— Я полагаюсь на тебя, мой хороший! Случиться может всякое. Но ты всегда должен быть рядом с родителями.
— Я тебя не подведу, — от души выдохнул он, и брат с сестрой обнялись. — Возвращайся скорее.
Атанаис уже сидела верхом, когда Ишмерай нерешительно остановилась перед отцом, храбро подняла на него свои глаза и произнесла:
— Я доставила тебе слишком много хлопот, батюшка, но ты должен знать, что всё это от моей глупости, но не от того, что я мало люблю вас. Посему, что бы не случилось, не держи на меня зла и верь в меня. А я буду знать, что ты веришь в меня, и это будет придавать мне сил.
Герцог вздохнул и прервал её речь, крепко прижав к себе и пробурчав:
— Где только ты набралась этого пафоса?
Ишмерай с трудом сдержала слезы и несколько минут постояла, уткнувшись лицом в грудь отца, запоминая родной аромат его тепла, наполняясь им и уже по нему скучая.
— Вы — всё, что у меня есть, — шепнул он.
— Береги матушку. Если ты будешь рядом с ней, я не буду беспокоиться.
Гаральд Алистер кивнул, поцеловал дочь в лоб и с трудом отпустил.
— Даже если что-то пойдет не так, — назидательно говорила Акме, провожая дочь до коня, — даже если фавны не вернутся в Архей, для меня и для отца главное, чтобы вернулись вы, живые и здоровые. А мы с дядей постараемся обойтись без фавнов. Главное, чтобы вы…
— Мы вернёмся, матушка, — прошептала Ишмерай, обнимая ее и заботливо целуя, будто свое испуганное дитя. — Все вернемся. Я обещаю тебе.
Ишмерай оседала Ремирата.
— Заботьтесь друг о друге, — умоляла Акме, глядя на дочерей и племянника горящими глазами. — Вы — семья, вы — одно целое.
— Сделайте все, что возможно, — тревожно произнес король Арнил. — Через три месяца мы ждем вас обратно. И да поможет вам Господь!
Герцог отдал команду, путники натянули на головы глубокие капюшоны и понеслись по дороге, поворачиваясь к дворцу спиной. Ишмерай помедлила, подняла Ремирата на дыбы, с беззаботной лучезарной улыбкой помахала родным рукой, Ремират еще несколько мгновений потанцевал на месте, затем унёс хозяйку прочь вслед за остальными.
Ишмерай беспокойно сглотнула: уверенность, что она увидит Карнеолас вновь, растаяла в предрассветном тумане, и сердце её страхом сжало «калиго», загадочное и беспросветно темное.
Глава 21. Плач Атаргаты
На бескрайнем небосклоне солнце распускало золотые пальцы. Так цветущая вишня облачает руки свои в пушистые цветы, словно кутается в розовый снег. Так талая вода наполняет узорчатые русла ранней весной. Так лебедь величавый крылья расправляет и взмывает в поднебесье. Свет ясного дня благословлял малахитовые поля, постепенно наливающиеся жизнью. И дух свободы, столь долгожданной, безголовый и пьянящий, витал над лугами да полями.
То был еще Карнеолас, широкоплечий и могучий, и Ишмерай казалось, что строгость отца всё ещё сжимала ее плечи, но чем дальше они отъезжали от Кеоса, тем свободнее ей дышалось: она и не думала проказничать, она думала лишь о том, чтобы родители гордились ею.
Путники почти не разговаривали. Лишь время от времени глава карнеоласской и атийской кавалерии Нидар Сур перекидывался несколькими словами с Делваром и сребровласым посланником Наталом из древнего миларского рода Ансаро. Путь их лежал на северо-восток к горам Илматара, горной гряде, через которую они должны были перебраться в Заземелье. Акил, Атанаис, Ишмерай и Сагрия держались ближе к Марцеллу, а рядом с ними ехали виконт Аим и Цесперий. Граф Сагдиард и Марк ехали поодаль, изредка беседуя.
Ишмерай улыбалась и никак не могла стереть с лица эту улыбку, даже из-под капюшона
