мрачным. Он разозлено протянул:
— Двуличная ты тварь, Сагдиард!..
Вскоре были принесены подстреленные утки, много рыбы и кабан. Путники радостно заволновались. В лагере появились чудесные ароматы.
— Как вкусно! — воскликнула Сагрия, попробовав мясо птицы. — Кто это приготовил?
— Я, господин Умрат и еще тот любезный молодой человек, господин Самир, — Аим указал на одного из молодых атийцев, который ответил виконту что-то любезное.
— Не знала, что господин Умрат может так готовить, — промурлыкала Ишмерай.
Умрат обжёгся её сияющим взглядом и густо покраснел, пробормотав:
— Что вы, сударыня.
Ишмерай попробовала мясо утки и расхвалила приготовленное им блюдо так, будто в жизни не ела ничего вкуснее. Каждое ее движение излучало нежную безмятежность, грацию и располагало своей мягкостью, но глаза темно сверкали, а в отсвете костра улыбка из вежливой казалась едва ли не коварной. Девушка получала истинное удовольствие от подобной игры: она была уверена, что Марк следит за каждым её движением. Но как только ей представилась возможность будто невзначай повернуть голову в его сторону, она увидела, что принц стоит к ней боком, даже не пытаясь глядеть на нее.
Аппетит будто рукой сняло. Похолодевшая Ишмерай медленно поднялась и ушла подальше от света, захватив с собою и миску, чтобы не обидеть тех, кто охотился и готовил ужин.
Первый день путешествия закончился так же тихо, как и начался. Нидар Сур строго и кратко распорядился готовиться ко сну. Его Величество король и Его Светлость герцог назначили его старшим в отряде. Спорить с ним не приходилось.
Девушек и Акила оцепили плотным кольцом. Даже принцу предоставлялось больше свободы.
— И только попробуйте мне пошушукаться! — рыкнул Марцелл Сагрии и герцогским дочерям. — Каждой засуну в рот кляп!
— А если у меня начнётся простуда, и заложит нос? — захихикала Сагрия. — Я задохнусь с кляпом и умру.
— Не хитри мне тут! Ты в жизни ничем не болела!
— Откуда тебе знать! Ты нянчил Атанаис с Ишмерай, но не меня.
— Напрасно, господин Марцелл, — засмеялся посланник Натал Ансаро. — В споре с женщиной вы всегда будете оставаться в проигрыше.
— Благодарю вас за сотрудничество, господин Ансаро! — весело отозвалась Сагрия, и лагерь засмеялся вместе с ней.
— Со столь очаровательной молодой особой приятно сотрудничать.
— Но весьма опасно! — ответил Ивен Аим с темной улыбкой глядя на Сагрию Кицвилан. — Такая особа может затуманить разум и зачаровать сердце. И в обиду себя никому не даст. Она превосходно владеет оружием!
Еще несколько минут Аим и Сагрия развлекали спутников шутками подобного рода, разгоняя сон, пока Нидар Сур не напомнил, что выехать им следует уже на рассвете.
Ишмерай шла по извилистым тропам густого светлого леса. Янтарные лучи мягко дотрагивались до сырой земли, наполняя окрестности золотым туманом. Девушка проводила ладонью по стволам — то искривленным, то стройным, будто статуи нимф в Нелейском дворце — и внимала кроткому звону леса.
И плыла рядом с ней Аштариат, медленно и грациозно, и распускала красоту низкого голоса, и пение её стелилось в воздухе тревожным туманом. И внимала ей Ишмерай, подпевая, тихо и почти столь же глубоко и низко. Голос Аштариат разливался повсюду и зловещим эхом наполнял землю, деревья, душу и всё бытие.
И взмахнула Провидица рукой, будто крылом, и исчезли деревья, исчезло золото тумана, исчез лес, и предстала перед ними каменная пустошь, горбатая и безжизненная. И не было на ней ничего. Только тьма ночной хворью расползалась по камням, и в затхлом воздухе повис далекий протяжный стон, разбивший пение Аштариат и прогнавший её прочь. Ишмерай осталась одна.
«Скажи мне, Дитя Солнца, что ты видишь?» — раздался в её голове властный голос Провидицы.
«Я вижу лишь камни», — мысленно ответила Ишмерай, не произнося ни звука.
«Смотри лучше».
Ишмерай присмотрелась, но не увидела ничего, кроме камней и тьмы.
«И еще я вижу тьму».
«Тьма будет идти с тобою бок о бок всю дорогу, не спрашивая твоего дозволения. Не доверяй ей, сколь приятной она бы не казалась. Не позволяй ей коснуться твоего сердца, иначе к свету ты более не вернешься и навеки забудешь то единственное, ради чего живешь, — людей, которых любишь. Чего стоит жизнь без смысла и без будущего? Что для тебя жизнь без света и любви? Забвение сведет тебя с ума и погубит. Ты жива, пока жива твоя память. А мир жив, пока жива ты…»
Ишмерай, стоявшая одна в мёртвой пустыне, глядела, как вдали, из недр земли к небесам поднимался мрак. Он, с тьмой играя наперегонки, бурей нёсся к ней и закрывал горизонт. А Ишмерай стояла неподвижно и думала лишь о своем страхе и одиночестве. Она сжалась в комок и спрятала лицо в ладонях, смиренно ожидая конца. Спасения ей не было.
«Очнешься ты, наконец?!»
Вздрогнув, Ишмерай проснулась и широко распахнула глаза. Стена тьмы исчезла, она увидела доброе лицо Марцелла.
Нидар Сур поторопил всех с завтраком и, собравшись за пару минут, путники оседлали коней.
— К вечеру мы доберемся до подножия гор, а утром начнем подъем, — возвестил мрачный Нидар Сур, выпрямившись и высоко подняв голову. — Доберемся до форта Шамалла, переночуем, немного отдохнем и направимся дальше.
Чем больше путники уходили на северо-запад, тем горбатее была местность. Лошадям и нескольким нагруженным поклажей мулам часто приходилось замедлять ход. В середине дня они набрели на быстрый широкий ручей, весело переливающийся серебристыми бубенчиками, и Нидар Сур распорядился сделать недолгую остановку.
Зачерпнув немного воды, Ишмерай в ледяном ручье помыла руки. Рядом пил воду Ремират.
— Ты, верно, устал, мой бедный, — певуче шепнула она коню на ухо, гладя его крутую сильную шею, к щеке прижимая его морду; Ремират что-то тихо буркнул в ответ. — Пей, сколько желаешь. Крепись, мой ласковый. Скоро привал, и ты отдохнешь побольше. Ты у меня самый сильный, самый быстрый, самый красивый…
— … и самый счастливый конь во всем отряде, — послышался тихий голос.
Принц Марк вел своего коня к ручью и вежливо улыбался Ишмерай, которая порозовела и тихо осведомилась:
— Почему Ваше Высочество так полагает?
— Хозяйка сильно любит его.
