о ней матушка. «Когда ты женишься, то тогда…», «если ты женишься на дочери некого графа из Эрсавии, то…» Я воспринимал женитьбу как потерю свободы, и себя считал слишком далёким от этого. Пока не понял, что девушка, с которой бы я хотел провести жизнь, и так всегда была со мной. Я даже не знаю, когда понял это. Полагаю, когда мне было семнадцать, я закончил университет и вернулся в Кеос, а ты осталась в Сильване. По началу я тосковал о самом университете и своих товарищах, потом я начал тосковать только о тебе.
Ишмерай засмеялась, повернула к нему голову, нашла его губы и поцеловала.
— А с каким презрением ты относилась к каждой девушке, которой я увлекался! Как ты ревновала!
— Я не ревновала! — возмутилась Ишмерай.
— Признайся, ты уже тогда любила меня.
— Мне всего лишь было обидно, что ты уделял им больше времени, нежели мне, своему верному товарищу. Мы должны были репетировать университетскую постановку, а ты ухаживал за одной девицей, ты должен был помочь мне с летописями, но ты ухаживал за другой.
— Это и есть ревность, — промурлыкал принц, водя губами по её шее, щеке, мочке уха. — Ты ревновала, ты уже была влюблена в меня, но пока не понимала этого. Моя милая, моя дорогая Ишмерай… Ты думаешь, мне было слаще, когда ты осталась в Сильване без меня, и я продолжал получать послания от своих младших товарищей, что у Ишмерай Алистер появился очередной ухажёр, а я застрял в Карнеоласе, исполняя обязанности второго принца?
— Однажды ты все же примчался. Я хорошо помню тот чудный апрельский день, когда мы с тобой гуляли в городском парке, а я никак не могла оправиться от радости, что ты приехал, и приехал неожиданно. Я так никого из них ни разу и не поощрила. После этого, узнав о твоём приезде, Сагрия сказала, что как только я вернусь в Атию, ты сделаешь меня своей женой. Я подняла её на смех.
— Скажи, ты счастлива, Ишмерай?
Ишмерай повернулась к нему, посмотрела ему в глаза и с чувством прошептала:
— Очень! Я так счастлива, что мне страшно. Я постоянно думаю о том, что скоро война, что с нами может что-то случиться… даже в этом пути…
«Я приду на третий день…»
Марк приблизил к ней своё лицо и уверено заявил:
— Мы вернёмся в Карнеолас с победой, живые и невредимые, и заживём так счастливо, как никто до нас ещё не жил. Всё, что моё, Твоё.
— Всё, что моё, Твоё… — эхом отозвалась Ишмерай, вглядываясь в каждый отсвет его глаз. — Если меня нет Здесь, — она положила ладонь на его грудь с левой стороны, туда, где исступлённо билось его сердце, — значит, меня нет вовсе, — она закрыла глаза. — Я люблю тебя, Марк. Я очень тебя люблю.
— Ты единственная, Ишмерай, — выдохнул Марк. — Почему я не понял этого раньше?
— До вас, принц, всё всегда доходит крайне медленно, — парировала девушка.
— Я, Марк Вальдеборг, клянусь любить тебя, Ишмерай Алистер Праций, всё то время, что мне отпущено, и много дольше, ибо смерть — лишь продолжение жизни вечной. Да будет свидетелем мне Вечность. Я принадлежу тебе, а ты мне.
Ишмерай взволнованно молчала, не ведая, что ответить, сходя с ума от восторга, трепета и мучительного счастья. Жар окутал все её естество и помутил все мысли, но, взяв себя в руки, девушка залепетала в ответ, лучезарно улыбаясь:
— Я, Ишмерай Алистер Праций…
— Ваше Высочество!
Наглый, бесстыжий, самодовольный голос Александра Сагдиарда, раздавшийся позади и прервавший столь изумительный момент, разворотил душу Ишмерай лютым бешенством, и она, дрожа как в ознобе, обернулась и кинула на графа маниакальный взгляд. Граф мог бы попытаться состроить виноватое лицо, но не мог или не хотел — тонкая насмешка была очевидна.
— Что, Александр? — напряженно выдавил Марк, медленно поднявшись на ноги и побелев от злости.
— Вы изволили бродить по незнакомому лесу уже час. Прошу вас, не заставляйте своих товарищей тревожиться.
Ишмерай ожидала, что Марк отправит его восвояси, — ей не терпелось вновь остаться с любимым наедине, — но принц вздохнул и мрачно произнёс:
— Ты прав, Александр. Мы слишком задержались, — и шепнул Ишмерай: — Пойдём, любимая. У нас впереди ещё много дней.
От расстройства она не смогла найти слов, чтобы возразить. Священные слова клятвы повелители из головы.
Отряд встретил жениха и невесту мягкими упрёками. Марк поцеловал руку Ишмерай и направился к посланнику Ансаро и Нидару Суру, прося извинений за долгое отсутствие.
— Знаешь ли ты, что только что прервал? — тихо зарычала Ишмерай на рядом стоявшего Александра. Он самодовольно ухмыльнулся.
— Полагаю, Клятву в вечной любви.
— Тебе лишь бы все портить! Это был самый романтичный момент в моей жизни!
— Уверен, романтичных моментов в вашей жизни будет ещё много. Вас ждёт свадьба, брачная ночь…
— Нет в тебе совести! — едва не плача, рычала девушка. — До свадьбы ещё так далеко! Вдруг ей не суждено случиться?..
— Как? — притворно удивился Александр. — Уже передумали?
— В пути всякое может быть. На нас могут напасть, кого-то ранить, убить…
— Мы идём не в Кунабулу, а в Заземелье. Если верить фавну, аваларцы не разорвут нас на части, как только мы вторгнемся в их земли.
— Мне снится Калиго, — призналась Ишмерай, тотчас изумившись, что рассказала Александру то, чего не захотела говорить даже Марку. — Он преследует меня.
— В таком случае тебе следует ложиться ближе к Марку. Твой принц спасёт тебя от кошмаров.
— Ты — редкостный мерзавец, Сагдиард, — прошипела Ишмерай. — Я тебя ненавижу.
Она развернулась и ушла подальше от него. Тихий издевательский смех был ей ответом.
Когда звезды засияли на тёмно-синем небе, путники собрались у костра, провожая мирный день вином и смехом. Сагрия заливисто хохотала над шутками Умрата и Акила. Последнему нравилось веселить её, она встречала его дурачества весельем, а не презрительным молчанием, как Атанаис. Виконт Аим тем временем с интересом разглядывал рыжеволосую девушку. Ишмерай и Марк сидели рядом, держась за руки и слушая только сердца друг друга. Рядом приятно гудели Цесперий и
