— Я и есть Сэм, пока не умру. — Сказала она, опуская голову. — Я пришла не для того, чтобы мучить тебя. А для того, чтобы встретиться с тобой и поговорить, чтобы ты знал, что со мной. Чтобы ты знал, что я дорожу тобой, что я ничего не забыла. Можешь казнить меня за это, Мак, но я не хочу расставаться с тобой.
— Твой друг оказался последним из детей света? — Малькольм сменил тему.
— Да, — кивнула Сэм. — Но он ушел, когда увидел нас с Дорианом, обвинив меня в предательстве. Он предпочел бы, чтобы я умерла.
— Он не понимал тебя. — Резко произнес Малькольм. — И это неудивительно, потому что он сам никогда не был человеком, он понятия не имеет, что такое тьма. Осуждает ее, не глядя, как принцип.
— Он — мое дитя. Если он так считает, это я создала его таким. — Произнесла Сэм.
— Я всегда считал тебя своим ребенком в чем-то. — Неожиданно произнес Малькольм, и горько усмехнулся. — Ты мне казалась такой маленькой и хрупкой.
Сэм не знала, что сказать, а повиснуть у него на шее она больше не имела права.
— Что ты думаешь делать с нами? Я ощущаю, что Нагара не возражает против равновесия. А единственное, что его явно нарушает — это наша раса.
— Ничего. — Сэм пробрало от одной этой мысли. — Я ничего не буду делать с вами.
— Благородно, — заметил Малькольм, — и глупо.
— Мак, — она наплевала на собственные запреты и подошла к нему вплотную, — я никогда не причиню тебе вреда. Ты дорог мне таким, какой есть. И я никогда не смогу считать тебя злом, или врагом.
— Даже если я уничтожу твое последнее дитя? — С вызовом спросил он.
— Даже. — Ответила Сэм. — Хотя ты должен знать, насколько сильно мне будет больно. — Сэм замолчала.
— Я знаю. Прости. — Сказал он, дотрагиваясь пальцами до ее лица и очерчивая линию ее скулы.
— Мак, если ты когда-нибудь захочешь увидеть свет дня…
— Ты сделаешь меня человеком? Мне нечего делать там, где нет человека по имени Сэм. — Обреченно произнес он.
— Мак, что я могу сделать? Скажи, и я сделаю.
— Отпусти меня. — Ответил он.
— Как?
— Я хочу, чтобы тьма поглотила меня.
— Нет! — Слова застыли на губах Сэм. — Пожалуйста, нет.
— Но это единственное, чего я хочу. — Ответил он.
— Мак, пожалуйста. — Он прижалась щекой к его плечу и заплакала.
— Не плачь, Сэм. — Он ласково провел рукой по ее волосам. — Ты не представляешь, насколько я люблю твои волосы и их запах, цвет твоих глаз, выражения твоего лица. Сэм, нельзя, чтобы эта пытка продолжалась вечно. Я хочу покоя.
— Я не могу, — простонала Сэм. — Я не могу больше никогда не видеть тебя. Никогда — это слишком долго.
— Может быть когда-нибудь, после долгого небытия, Нагара воскресит меня. — Сказал Малькольм, утешая ее.
— Ты сам в это не веришь. — Покачала головой Сэм, глядя в его глаза.
Он промолчал, но это было равносильно признанию.
— Я хочу отдать тебе одну вещь, — Мак подошел к столу и взял с него небольшую книгу в потрепанном кожаном переплете.
— Что это? — Удивилась Сэм, принимая ее из рук Малькольма.
— Твой дневник, — просто ответил он.
Сэм с недоверием и дрожью стала раскрывать книгу, но Мак остановил ее.
— Не надо, прочтешь потом. Я только хотел вернуть его тебе.
— Спасибо. Мак, я…
— Я тоже.
Сэм снова прижалась к нему, и на этот раз он обнял ее крепко в ответ.
Малькольм перебирал книги в библиотеке. Они были единственными, с кем он хотел попрощаться, кроме Сэм. Он всегда дорожил этими рукописями, фолиантами и старыми изданиями, зачастую существовавшими в единственном экземпляре в библиотеке Горолакса. Когда-то давно он подарил ему свои книги, потому что знал, что тот позаботится о них лучше, чем кто бы то ни было. Для Горолакса книги были его детьми, его жизнью, в то время как настоящей жизни он практически не знал, все время просиживая в подвале, в библиотеке. Малькольм проводил пальцами по знакомым корешкам, и прикосновения будили в нем старые воспоминания.
— Мак, — голос отразился от стен, и странное эхо поднялось к сводчатому потолку.
— Клер, не стоило приходить, — Малькольм был раздосадован тем, что она его отыскала. Он знал, что Клер в Готмунде, но надеялся, что ее благоразумия хватит, чтобы не встречаться с ним. — По-моему, мы уже обо всем поговорили в последнюю встречу.
— Если то, что ты едва не выставил меня из дома, может называться словом «поговорили», тогда да, мы отлично поговорили. — Клер начинала заводиться.
— Ты хочешь, чтобы я выставил тебя снова?
— Это не твой дом, Мак, это библиотека.
— Спасибо, я в курсе. — Ответил он, снимая с полки высокую толстую книгу.
— Нормандская поэзия? Зачем она тебе сдалась. — Усмехнулась Клер, блеснув зубами.
— Клер, сколько тебе на самом деле лет? — Спросил Мак и на этот раз не без любопытства.
— Такие вопросы даме не задают.
— Дамы не приходят снова после того, как их уже не один раз попросили уйти. — Мак сел за стол с книгой в руках, раскрыл ее и стал листать, просматривая текст, и не обращая никакого внимания на Клер, словно ее там и не было.
— Мак, — она уже стояла у стола. — Что у нас пошло не так?
— Клер, — он скривился. — Прошу тебя, не начинай снова. Я просто устал от отношений.
— Да, и я верила тебе, — она склонилась над столом, нависая над книгой и заглядывая ему в лицо. — У тебя действительно не было никаких отношений, до некоторых пор. Значит, табу снято? — Зло усмехнулась она и продолжила. — И ты снова свободен.
Мак напряженно молчал, хотя гнев подымался изнутри него все с большей и большей силой.
— Да, я в курсе происходящего. — Сверкнула глазами Клер.
— Клер, — голос его был тяжел, — прошу тебя по-хорошему, уйди, у меня мало времени.
— Мало для чего?
Он пожалел, что вообще заикнулся на эту тему.
— Ни для чего, — ответил Малькольм, подымаясь из-за стола.
Клер взяла книгу, лежащую на столе, в руки и прочла с той страницы, на которой она была раскрыта:
— И коснулась любовь онемевшего сердца, и пал я, сраженный, и меч свой я поднял лишь для того, чтобы не быть преградой любви…..
— Что это за чушь, — Клер рассеянно смотрела на страницы, затем перевернула несколько, и, наконец, узнала поэму. — О, боги… Ты что, решил… решил не мешать им? Покончить с собой?
— Вот этой сцены мне меньше всего хотелось, — мрачно заметил Малькольм, начиная нервно расхаживать вдоль ряда книг.
— Это не обязательно делать, — все еще потрясенно и растерянно произнесла Клер. — Это же глупо. Поедем со мной. И ты не будешь мешать им, ты забудешь их.
