«Все грязнокровки пойманы и содержатся в Спецлагере под Шеффилдом, охраняемом егерями…
Строится резервация…
Полукровки поставлены на учёт…
Боевая группа номер два успешно осваивает новую темномагическую программу…»
Люциус мимоходом был в том лагере. В редколесье его встретили дырявые палатки, дым над котелками, запах грибов и чёрная надпись на ближайшей сосне «Спецлагерь номер 1». Пятнадцать грязнокровок разного возраста и пола, таких измученных и угрюмых после пыток Макнейра (а тот, надо признать, знал толк в своём ремесле), что казалось просто нелепицей ожидать от них мятежа или нападения. Какая уж там резервация…
О боевой группе Люциус и вовсе предпочел не думать, поскольку в первую входил Драко. И результаты его обучения, надо сказать, не радовали: жестокость, непочтение, своеволие. Конечно, не последнюю роль играли и рейды по маггловским кварталам, и внезапные нападения на членов Сопротивления. Люциус поначалу надеялся, что поведение сына сгладится, когда война закончится, а завершиться она должна была быстро, ведь им противостоял всего лишь мальчишка, но этому конца и края не видно.
Люциус прекрасно понимал, что сына нужно чем-то отвлечь от Минни, и он уже разослал приглашения на воскресный ужин Гринграссам и Паркинсонам, но в глубине души догадывался, что эта одержимость носит какой-то застарелый характер. И что с этим делать, мужчина понятия не имел. Одно он знал точно: делиться своей женщиной он не намерен.
Малфой убрал трубку в сафьяновый чехол и сунул в карман.
После стычки у Стоунхенджа от Лорда не было ни слуху ни духу. Метка тревожно молчала, и Люциус ожидал самого худшего. Что может быть страшнее неизвестности? Но долг главы Попечительского совета требовал появляться в Хогвартсе, чтобы рассматривать и подписывать сметы на перья, чернила, свечи, постельное бельё и прочее. Раньше в его обязанности входило обсуждение штатного расписания и организация мероприятий по охране и укреплению здоровья детей, но теперь в школе всем заведовал Лорд, и почти все дела Люциуса сводились к формальностям да щедрым пожертвованиям на восстановление замка.
Люциус машинально потёр левый бок при воспоминании о последнем визите с отчётом в кабинет директора. Тупая боль в селезенке всё ещё давала о себе знать после чудовищного Круцио. Отвратительное зрелище: он лежал у ног Лорда и безуспешно пытался отключиться, но сознание и взгляд упорно цеплялись за блестязие носы ботинок Повелителя, край цветного коврика с бахромой и чёрную щель между половицами, которая смахивала на глумливую ухмылку голодного дементора. Почему-то на мгновение вспомнилась Минни, распростёртая у его ног в библиотеке, когда он застал её за чтением и так же жестоко покарал.
— Надеюсь, это отучит тебя не подчиняться моим приказам, Люциус!
И он прекрасно понимал, что Лорд наказывает его не за очередной провал операции, а за собственное бессилие. Стычка у Стоунхенджа только доказала лишний раз, что Волдеморт не может убить Поттера. Тот зачем-то нужен ему. Вспоминая слова, которые мальчишка дерзко выкрикивал, Люциус снова тянулся к трубке, чтобы успокоить нервы. Потому что, если сложить два и два, оказывалось, что Поттер прав: Лорд умирает. Странное поведение, эти книги, воспоминания о Петтигрю… А запах! Он мог бы поклясться бородой Мерлина, что у Стоунхенджа ветер донёс до него смрад гнилой плоти со стороны Волдеморта. А как грифон Поттера разделался с его змеёй!
И самое досадное, Малфой не знал, что теперь делать. Оставалось только повесить над поместьем Алого феникса и подписать себе путёвку в Азкабан.
«А если я ошибаюсь, и это всего лишь очередной хитрый ход Лорда? Или, что ещё хуже, проверка на преданность?»
В кабинете вдруг раздалось негромкое покашливание. Люциус невольно вздрогнул, оборачиваясь на звук.
С ранее пустого портрета в медной раме на него смотрел Северус Снейп.
— Что ты наделал, Люциус? Зачем тебе мисс Грейнджер?
— Северус, ты ли это? — заговорил он, приходя в себя и начиная язвить. — О, прости, что тебе пришлось наблюдать наши espièglerie innocente*. Я так увлёкся, что совсем забыл занавесить твой портрет… Ты так по-английски ушёл, что я не рассчитывал на твоё возвращение.
Снейп сокрушённо покачал головой.
— Люциус… ты же всегда был умным человеком. Зачем ты встал под эгиду Волдеморта? Он ведь сам похож на пресмыкающееся, и вас заставляет перед ним пресмыкаться!
— Почему ты спрашиваешь? Ведь ты и сам служил ему, — удивился Люциус.
Снейп гордо вздёрнул подбородок.
— Я перестал служить ему девятнадцать лет тому назад, в тот миг, когда он обрёк на смерть женщину, которую я любил. Магглорождённую женщину, Люциус.
Малфой нервно облизнул губы и забарабанил пальцами по столешнице.
— Девятнадцать лет… Мерлин… Проклятье! Так ты, выходит, шпионил за нами для кого-то? Дай-ка угадаю, это ведь Дамблдор, старый маразматик, всё верно?
Снейп сдержанно кивнул.
— Так Лорд убил тебя потому, что раскрыл?
Северус смотрел на него с непривычной грустью и даже жалостью, и от этого взгляда Люциусу внезапно стало не по себе.
— Я расскажу тебе всё, что знаю, Люциус, в надежде на то, что ты примешь правильное решение. Потому что очень скоро Поттер победит Волдеморта.
__________
* Невинные шалости (франц.)
Глава 7
Маленький лупоглазый сыч постучал клювом в окно. Люциус отдёрнул штору, и впустил его, отдав кусочек печенья и кнат. Едва он взял конверт в руки, на нём появилась надпись «мистеру Люциусу Малфою». Развернув письмо, маг прочёл: «Завтра в десять в Лютоне у старой часовни святого Петра. Пароль: «Волшебная палочка».
Люциус вздохнул и сжёг письмо с помощью Инсендио. Нужно отдать Брустверу должное: пароли он выбирал наименее подозрительные, по которым их вряд ли можно засечь. Ведь сейчас, когда Олливандер не продавал свои палочки на Косой аллее, в них возникла острая нужда у многих волшебников Британии. В их число входил и сам Люциус, палочку которого забрал Лорд и уничтожил Поттер. Волдеморт отыскал некоего Морана во Франции, насколько Малфой знал, тот был даже не мастером, а всего лишь подмастерьем, но палочки делал вполне сносные. По крайней мере, жалоб от Пожирателей Смерти не поступало. Так что такой пароль при наложенных сигнальных чарах мог указать на кого угодно.
Сегодня рано утром, готовясь к встрече с Бруствером, убирая перед зеркалом волосы в хвост, Люциус обнаружил седой волос. Он со вздохом вырвал его и сжёг, как тайное письмо сейчас. Мужчина прекрасно отдавал себе отчёт в том, что теперь, ведя двойную игру в безумной попытке спасти себя и семью, он ходит по лезвию ножа. Одно неверное движение — и любая из сторон с удовольствием запустит в него Авадой.
«И как только Северус выдерживал подобное? Впрочем, ему не за кого было волноваться…»
Сотрудничать с Орденом Феникса невыносимо и опасно, но просто необходимо. В этой операции у Стоунхенджа Волдеморт сам определил своё положение в глазах Малфоя.
Люциус вдруг подумал о том, что Лорд, действительно великий волшебник, действовал масштабно, но прокалывался на таких мелочах. Не доверять своим же людям, готовым отдать за него жизнь, не делиться важной тактической информацией, не ставить ни во что… такое отношение заранее попахивало поражением, а проигрывать Люциус очень не любил.
Северус открыл тайну бессмертия Волдеморта: крестражи. Древняя сильная и злая магия. И самое поразительное, что три подростка смогли уничтожить их все, кроме Нагайны, которую Лорд берёг как зеницу ока. Они ушли от Яксли, ограбили Гринготтс, сбежали отсюда. Люциус подозревал, что ум Грейнджер сыграл в этом далеко не последнюю роль, и невольно поймал себя на мысли, что начинает уважать её.
Волдеморт действительно разлагался, его смерть была лишь делом времени, но кто знает, сколько бы он ещё протянул, пока строились резервации и готовились боевые отряды? Петтигрю пожертвовал свою плоть для создания тела Повелителя, но в результате ему пришлось отдать и часть души, ведь в тот момент, когда он убил Седрика Диггори, она раскололась. А поскольку душа его изначально оказалась гнилой, то и тело Лорда неизбежно протухало.
