не появилась в этом мире?
— Н-нет, — с явным трудом выдавила из себя Зоуи. — Я хочу, чтобы Кристофер был жив и здоров, мне нужно именно это.
Опять зашипела возмущенно фея, заметалась по комнате в ярости, светясь, словно шаровая молния. Я с трудом удержалась, чтобы не отшатнуться от нее, остаться неподвижной, как советовал принц.
— А ты не хочешь богатства? — вновь вернувшись к Зоуи, продолжила фея нашептывать-напевать, теперь она вилась во круг ее головы, и я почувствовала запах паленого — кажется, существо слишком близко подлетело к растрепанным волосам девушки, но та оставалась неподвижна. — Есть на золоте, покупать себе самые красивые и дорогие вещи. Подумай, ты же боишься бедности, боишься долгов и кредиторов, того, что они придут и выгонят тебя из дома на улицу, отнимут все твои вещи, — я почувствовала, как начинают замерзать мои ноги и руки, буквально на себе ощутила этот ужас — остаться одной на улице в какой-то канаве в одних обносках и с голодным животом. Нищенствовать и побираться. — Если у тебя будут деньги, ты сможешь сделать так много, ты сможешь восстановить дом и репутацию рода, выплатить долги. Ты хочешь этого? Ведь хочешь?
Зоуи чуть пошатнулась, так тяжело ей было выдерживать этот прессинг:
— Я хочу быть... с Кристофером, без него никакое богатство мне не нужно. Я хочу, чтобы он был здоров.
Фея шипела, потрескивала, будто огонь, на который вылилась вода, сверкала и рассыпала искры, стрекотала маленькими молниями, предлагая, соблазняя, пытаясь то напугать, то очаровать. У меня пот потек по спине, мышцы сковало напряжение. Фея предлагала разное: и божественную красоту, что привлечет любого мужчину, и вечную молодость, но Зоуи всякий раз отказывалась, пока потустороннее существо, наконец, не сдалось.
— Ладно, — почти нормальным писклявым голосом выдала фея и пролетела над Крисом. Она зависла над его животом, и халат его сам собой распахнулся, повязки распались, будто их срезали, оголяя окровавленный живот и рану. — Фея спустилась ниже, постепенно сияние ее померкло, и, когда она осела на его живот, уже почти не светилась. Существо склонилось и несколько раз лизнуло кровь, заставив раненного застонать сквозь стиснутые зубы. — А чем ты заплатишь? — подняв окровавленную мордочку, спросила фея.
— Я... — Зоуи бросила на меня полный паники взгляд, — у меня почти ничего нет... чего ты хочешь?
— Мы заплатим, — встряла в разговор я, и золотая вспышка ударила над моей головой, заставив сжаться. Я замолкла.
— Чего ты хочешь? Хочешь, я отдам тебе этот дом? Свои платья? Украшения, которые у меня остались? Забирай все, — взмолилась Зоуи.
— Как несправедливо, — рассмеялась фея и взлетела с живота Криса, засмеялась, издеваясь. — Несправедливо-несправедливо. Разве можно платить золотом за здоровье и исцеление?
— Чего ты хочешь? — сдавленно спросила Зоуи.
— Хочу твою жизнь, — улыбнулась фея, опять близко подлетев к ее лицу. — Жизнь за жизнь — справедливо.
— Нет! — встряла я. Грегори попытался меня удержать, но я все равно шагнула вперед. — Если хочешь жизнь, забирай мою. Я достаточно пожила на этом свете.
Мне подумалось, что сейчас уже мне прилетит молнией в лицо за наглость, но фея вместо этого зависла, внимательно разглядывая меня своими странными фасеточными глазами. Взгляд ее невозможно было определить, ведь не было зрачка, но я его чувствовала почти физически. И мне казалось, что она готова расхохотаться, все мы ее забавляли.
— Ты действительно достаточно долго жила для человечки, чуждая душа, — задумчиво произнесла фея. — Интересно...
У меня горло перехватило от страха — она все чувствовала, все знала, видела меня насквозь.
— Нет, если брать чью-то жизнь, то пусть это будет моя, — вклинился Грегори и встал рядом со мной, взяв за руку.
— Нет, ты не можешь! — возмутилась я, — это я должна, он мой сын...
— А я тебя люблю и не позволю умереть, — отрезал Грегори. А у меня горло перехватило от этой откровенности и того, что это были не просто слова — он был готов пойти на риск ради меня.
— Это наш брат, если кому и жертвовать собой ради него, то мне, — встряла Трис.
— Нам, — поправила ее Флоренс. — Может, не целой жизнью? Может, по половине от каждого? — предположила она.
— Вы не можете. Не смейте жертвовать собой ради меня! — слабо прохрипел с дивана пришедший в себя Крис.
А фея вдруг заметалась-закрутилась между нами, опасно приближаясь. Она опять сияла, как шаровая молния, но почему-то я теперь не ощущала такой злости. Она металась так быстро, что невозможно было уследить, а потом вдруг замирала напротив лиц то одного, то другого человека, заглядывая в глаза.
— Интересно... странно... необычно... странные люди... странные... — шептала она, будто размышляя.
Потом вдруг замерла в центре комнаты, почти потухла, так что я смогла разглядеть ее странное инопланетное будто бы личико, тонкие ручки и ножки, будто смесь человека и насекомого.
— Договорились, — вдруг прогрохтал в ушах оглушающий голос.
«О чем?» — удивилась я, но спросить не успела.
Существо опять обратилось в шаровую молнию, но ему показалось мало, сияние все росло и росло, показалось, будто перед нами зависло крошечное солнце, каким его снимают со спутников: с алым ореолом и протуберанцами космической энергии, оно все росло, задымились листы бумаги, лежавшие на столе, а потом солнце вдруг рвануло в сторону Криса и взорвалось.
— Нет! — взвизгнула Зоуи и рванулась следом.
Яркая вспышка ослепила всех, но Грегори успел поймать ее, останавливая. Я заслонила лицо руками, но показалось, что жар опалил всю меня с ног до головы. А потом стало холодно.
Я открыла глаза и растерянно проморгалась. Перед глазами плясали желтые пятна-засветки, как если слишком долго смотреть на фонарь, я прикрыла глаза, чтобы помочь зрению настроиться и понять что происходит. В комнате было опять темно и довольно прохладно. Принц Джозеф запалил в коридоре свечку и внес огонь в кабинет, освещая разгром.
Фея исчезла без следа, бумаги, что лежали на столе и упали на пол, кое-где обуглились, осколки оконного стекла поблескивали на полу.
— Крис, — простонала Зоуи и, вырвавшись из рук Грегори, рванулась вперед и упала подле дивана на колени, пытаясь наощупь понять, что случилось. Несмотря на яркую вспышку, похожую на взрыв, и диван,
