несколько сотен фавнов, Личная Гвардия царицы, быть может, уже покойницы, и отряды Лесных Братьев-Соглядатаев. Говорят, люди подобрались слишком близко к стенам. Никто не видел, куда подевался царевич. Он исчез самым загадочным образом за несколько минут до нападения. Но что могла делать царица у внешних ворот города, когда к ним приближались враги? Ее будто выгнали из собственного замка прямо в руки к тем извергам…
— Или выманили… — предположила Ишмерай.
— Вы полагаете, царица стала жертвой измены? — нахмурился Нидар Сур.
— Слишком ловко Гасион захапал власть в свои руки, — кивнул Александр, странно поглядев на Ишмерай.
— Он сказал, что на поиски царицы и ее брата был отправлен целый отряд Лесных Братьев, — заметил Ивен Аим, обратив свои ясные глаза в ту стороны, где прогуливались Атанаис, Сагрия, Акил, Марцелл и этот неприятный Советник Гаап. — Но никто из них так и не вернулся. Одно из двух: либо никто так и не был отправлен, либо Гасион сделал что-то с теми, кто бросился на их поиски.
— Мы не можем знать наверняка, — безразлично промолвила Ишмерай. — Быть может, он ни в чем не виноват.
— Очень может быть, — согласился Александр. — Но повелитель, который не желает спасти свой народ от гибели, вдвойне виноват. Если мы уберемся на поиски Атаргаты и Вассаго, Гасион будет только счастлив, но если мы вернемся, да еще и с ними, эта ядовитая змея может серьезно ранить.
Ишмерай отвернулась от Золотой Стены, поразмыслила и, повернувшись к Ивену, Александру и Нидару Суру, тихо спросила:
— Верно ли мы поступаем, отправляясь на поиски царицы и её брата?
Сначала ответил Ивен Аим:
— Нам предстоит искать иголку в стоге сена. Но мы не должны возвращаться в Архей, так и не получив доказательства смерти потомков Цавтат.
Затем высказался Нидар Сур:
— У нас мало сведений о тех краях, куда нам предстоит пойти. Более того, их нет, а Лесным Братьям Гасиона я не доверяю. Цесперий тоже может оказаться двойным агентом, но без него дело затянется. К тому же, он не лизал ноги… прошу прощения… — копыта Гасиону, как я ожидал от него с самого начала, и это изрядно меня потрясло.
— Не лизал при вас, — грубовато усмехнулся Сагдиард. — Но, быть может, подлизывает именно тогда, когда вокруг нет человеческих ушей да глаз.
Ишмерай пожала плечами и сказала:
— Матушка говорила мне, что Цесперий служит в первую очередь Провидице, что он боготворит ее и никогда ее не придаст. А Провидица мечтает увидеть фавнов в Архее.
— Потому что он был единственным живым фавном во всем Архее, — ответил Ивен Аим. — Он может поменять сторону, и мы не смеем винить его за это — люди подарили ему столько горя.
— У Цесперия более нет родных, — возразил Александр. — Он отыскал свой дом, но там живет другая семья, вдова его младшего брата с детьми. Отец его умер много лет назад, а обоих братьев убили люди.
Впервые со смерти Марка Ишмерай позабыла о своем горе и прослезилась от горя чужого. Теперь и его мечты обратились в прах. Теперь и Цесперий был несчастен.
— Где он сейчас?
— Ходит так, будто его ударили пыльным мешком по голове, — безрадостно ответил Александр. — Но держится. У него не было никого около семидесяти лет, но хотя бы осталось трое маленьких племянников.
— Стало быть, он попытается вывезти их из Авалара, — задумчиво проговорила Ишмерай, вытирая слезы. — Ему выгодно быть нашим союзником.
— Ваши бы слова да Богу в уши, барышня! — вздохнул Нидар Сур. — Я теперь не знаю, кому доверять. Я всегда знал, что Натал Ансаро — порядочный трус, но решил, что король знает, на что отправляет его. Но когда Гасион выстроил всех нас перед собой, этот слизняк не смог произнести ни слова. Отдуваться пришлось мне, барышне Атанаис и господину Акилу! И даже вы пришли к нам на подмогу со своим жаром!
— И я бы посмотрел на это ещё раз, — признался Александр с легкой улыбкой. — Бледная, еще слабая, но все же идет, решительно, грозно.
— Почему они не хотят верить нам? — пробормотала Ишмерай.
— Все довольно просто и печально, сударыня, — ответил виконт Аим, глядя на подножие стены. — Запуганные, усталые, вечно вынужденные бояться, ненавидящие людей, которые убивают их родных и друзей. Смогли бы мы поверить одним фавнам, если бы толпы других многие десятилетиями убивали людей? Едва ли. Боюсь, пройдут годы, прежде чем фавны научатся доверять тем, у кого на ногах нет копыт.
Ишмерай вновь глядела вдаль, где высилась Золотая Стена, и думала, с чего начать поиски и где бы раздобыть надежные сведения о том крае, куда была увезена царица и ее брат.
«Но были ли они увезены? Не убили ли их по дороге и не закопали ли в лесу?..»
— Как чувствуете вы себя, барышня? — тихо и сочувствующе спросил Нидар Сур.
— Весьма странно. Боли уже почти нет, но слабость не отпускает меня, а голова очень плохо соображает. Я будто в тумане…
— Барышня, я очень сожалею, что принца Марка постигло подобное несчастье…
— Нет! — выдохнула она, прижав к лицу тыльную сторону ладони, будто защищаясь от его сожалений. — Прошу вас, не надо. Если бы мы отыскали его тело и положили в гроб, я бы легла рядом с ним и заставила бы вас похоронить меня заживо. Это, пожалуй, единственная мечта, которая у меня осталась. Но у меня теперь есть долг: если я смогу доказать, что царица и брат ее погибли, я приведу хотя бы часть аваларских фавнов. И прошу вас только об одном: защитите Атанаис и Акила. Пение Атанаис смутило Гасиона. У них на плечах тяжелейшее бремя крови, которого я лишена. Мне ничего не грозит, ибо я не представляю из себя ценности.
— Ты — Рианор, — возразил Александр. — Тебе грозит ровно столько же, сколько грозит Акилу и Атанаис. А то, что в тебе нет сил, — никто об этом не знает. Если Гасион решит отравить Рианоров, а те дикари захотят сжечь вас, тебе не повезет одинаково с ними.
Ишмерай опустила глаза. Почему-то в этот раз слова Сагдиарда её не испугали.
Этой ночью ей снилась королевская
