— А ты что будешь делать?
— Постараюсь быть милой.
— Только не перестарайся.
— Угу, — пробурчала, вытирая руки о полотенце из египетского хлопка.
Я вернулась к Эмори и Акио, терпеливо дожидавшихся меня в холле. Тени растворились в полумраке темных углов, и я вновь почувствовала себя одиноко. Мысленно пожелала им удачи. Всё же я к ним привыкла.
Миссис Като отдавала указания другой горничной, но заметив меня, тут же встрепенулась, вернув себе милую улыбку и убедительное спокойствие. Её теплая рука легла мне плечо, и женщина увлекла меня прямо по коридору. Следом прошествовал Акио с Эмори.
— Мы мало кого пускаем в эту часть дома. Ты первая, кстати. Наши семейные ценности доступны лишь узкому кругу. Однажды, некоторые из них даже пытались украсть. Глупцы! Догадываешься, что произошло?
— Э… нет.
— Они не смогут больше ничего украсть, — саркастично ответила Шайори. — Никогда.
— Без рук это трудно было бы сделать, — будничным тоном произнес Акио, разглядывая свои идеальные ногти.
Демон! Куда я попала?!
Я остановилась у большой картины, на которой была изображена прекрасная дева с длинными светлыми волосами, сидящая на берегу бушующего моря. Она была нагая, но ее тонкое тело скрывали от глаз мокрые волосы и морская пена.
— Это — Изуми, прародительница нашего рода. Она была так прекрасна, что за ее сердце сражались императоры. Но она выбрала себе в мужья смертного рыбака, полюбив его всем сердцем, — голос Эмори слегка дрожал, когда она отвечала на незаданный мною вопрос. — Изуми сбежала с ним, но их судьба была печальной. Император нашел их на берегу океана и погубил возлюбленного Изуми, утопив его в водах, которые рыбак так любил. Но девушка не стала императрицей, нет. Она отомстила убийце, омыв себя его же кровью. И станцевала на его костях, как любила говорить тётка Бо.
Я пробежала взглядом по сияющей коже девушки, удивляясь, как ее история перекликается с моей. И покачала головой, повернувшись к блондинке.
— А как бы поступила ты на ее месте?
— Я? — девушка задумалась, на ее милом личике залегла морщинка. Однако, ее тон подсказывал, что она уже не раз раздумывала над этим вопросом. — Я бы вышла за императора, и правила бы миром! Кому нужна любовь, когда у твоих ног всё, что только можно пожелать?
Больше всего на свете мне хотелось развернуться и тотчас уйти, но я сделала над собой усилие. Боль пронзила тело, стоило мне услышать эту историю Изуми. Мне осталось лишь горько усмехнуться, делая вид, что я разделяю мнение Эмори.
Спустя пару десятков шагов и еще несколько семейных баек, я замерла, как вкопанная.
На постаменте из светлого мрамора лежал меч. Я приблизилась, разглядывая его с замиранием сердца. Он был прямой и обоюдоострый, но не особенно длинный. На изящном полированном лезвии отражался свет ламп. Навершие было оплетено серебряным змеем с блестящими аметистовыми глазами. На долю мгновения, мне показалось, что его глаза блеснули, а змей открыл пасть и высунул длинный раздвоенный язык, будто дразня меня.
— Что это? — прошептала я.
Миссис Като подошла ближе и положила руку на моё плечо.
— Это цуруги, — она вздохнула, будто подавляя трепет в голосе. — Мы называем его Кусанаги. Но в его истории нет ничего интересного, милая. Лишь старый меч какого-то покойного предка.
Женщина увлекла меня вперед, но я не могла оторвать взгляд от змея. Он зашипел, и его шипение было лишь у меня в голове. Аметистовые глаза сверкнули напоследок, и померкли, погружаясь в сон.
Когда все расселись за длинным столом, я еще больше заволновалась. Взгляды семьи Като то и дело скользили по мне: изучающий — у Кенджи, добродушный — у Шайори. Акио вообще старался смотреть куда угодно, лишь бы не встречаться со мной взглядом. Но когда я отворачивалась, то ощущала его боковым зрением. Эмори что-то мило щебетала. Кажется, она говорила о новогодних каникулах и своих планах слетать в горы, и удивительным образом в ее речи проскальзывало слово “мы”, как бы невзначай, она вселяла в меня мысли о совместном времяпрепровождении.
На ужин, кряхтя, вышла бабка Эмори — Ситу. Опираясь на трость, она прихрамывала и ковыляла. Я удивилась, что никто из семьи не предложил ей помощь, и уже было вскочила с места, но старуха так взглянула на меня, что я, невольно, плюхнулась обратно на стул.
— Не трудись, девочка, — прокаркала она. — Я не так стара, как тебе кажется.
Она с трудом села за стол, сложив хрупкие, как сухие ветки, руки на белоснежной скатерти. Выцветшие от прожитых лет, глаза, уставились на меня. Будто заглядывали в душу. По моему телу пронеслись мурашки. Старая женщина внушала безотчетный страх, и я снова поддалась давней привычке — сминала руками под столом накрахмаленную скатерть. Опомнившись, постаралась разгладить складки. Хватит! Я больше не испуганный ребенок!
— Ну чтож, девочка, спрашивай. Вижу, в твоей милой головке полно вопросов.
— Меня зовут Эвелин, миссис Като. Приятно познакомиться, — я расслабленно откинулась на спинку стула и оглядела предложенные яства. Желудок предательски заурчал, но я мысленно приказала ему заткнуться.
Торопиться с вопросами не хотелось. Гораздо важнее сейчас — получше изучить семью Като. Поэтому я приготовилась к неспешному поглощению всей этой прекрасной еды.
— И большое спасибо за приглашение в ваш замечательный дом. Я впервые вижу семью суккубов, и честно говоря, вы произвели очень приятное впечатление.
Лесть полилась из меня рекой, заставив всех, кроме Акио, растянуться в довольной улыбке. Он лишь поджал губы, смотря на меня с пренебрежением.
Желая произвести на меня еще большее впечатление, Шайори начала рассказывать историю своей семьи. Ничего интересного для себя я пока так и не услышала.
— Мы хотели пригласить и Лидию, твою бабушку, — заговорила Шайори, протягивая мне миску с запеченным картофелем. — Но не смогли до нее дозвониться.
Я приняла угощение, стараясь, чтобы руки не дрожали.
— Мы давно не общались. Всё, что я знаю — она уехала.
— Какая жалость! — в голосе женщины я уловила легкий намек на фальшь. — Мы с Лидией давно не болтали. А что вдруг…
— Мама, пожалуйста! — резко произнес Акио, делая глоток красного вина. Сердце замерло, когда я вспомнила, кто в моем присутствии в последний раз пил вино, и с какими экзотическими добавками. Я не сводила взгляд с бокала в руке парня, что не укрылось от цепкого взгляда мистера Като. — Это же мой День Рождения! А она единственная гостья, не приставай к ней с расспросами!
— Конечно, милый, прости.
Рот у меня невольно приоткрылся. Такой взрыв эмоций от холодного напыщенного придурка показался мне странным. Но весь его вид сейчас выражал протест. Карие глаза стреляли молниями в сидящих за столом, челюсти плотно сжаты, а рука вот вот раздавит бокал с вином. Да что это с ним?
Через минуту все успокоились, и я задала свой главный вопрос:
— А что вы знаете о “Когте Демона”?
Ответила мне миссис Като, предварительно смочив горло глотком воды.
— Мы — слуги Демона. А “Когти” — воплощенная сила нашего Владыки. Их пять, и каждый принадлежит своей Верховной Семье. А те, кто по праву владеет “Когтем” — опора Демона в мире живых. Столп, на котором стоит всё мирозданье. И если “Когтем” владеет сильная, независимая и древняя семья, которой по плечу эта ноша, то воля Демона укрепляется по всему миру. А своих верных вассалов Верховный в обиду не дает, поощряя, награждая их за труды праведные.
Губы женщины изогнулись в очередной, сладкой, как мед, улыбке. Тщеславие так и сочилось из уст Шайори, лишь для приличия прикрываясь заботой о семье и их треклятом Демоне.
— Ну, так уж случилось, что мне позарез нужен Коготь. Скажете, где я могу его найти?
Я выпалила это быстро и без запинки, оценивая их реакцию.
— Конечно, — заявил Кенджи, вытирая рот салфеткой. — Мы знаем где он, и для близких нам людей у семьи нет секретов. Зачем он тебе?
Выходит, Эмори не рассказала им о моих планах. Но она всегда может сделать это, поэтому я просто ответила:
