едва ли согласятся видеть во главе себя человека.
— У царицы был брат. Кто-то полагает, что он тоже погиб, ибо он пропал. Но история там темная.
Марк глядел на Сакрума и не мог понять, стоит ли верить ему. Решив, что не стоит, он все же спросил:
— Скажи, Сакрум. Для чего тебе все это нужно? Какая тебе выгода и польза?
— Если доживешь до этого дня, увидишь, — заявил Сакрум, и Марк перестал задавать вопросы. — Мы там не задержимся. Мой сын должен родиться в Архее.
«Все ясно, как божий день, — думал Марк, выходя из его комнаты. — Либо он собирается шантажировать моего отца этими фавнами, либо намеревается сделать их своими рабами, либо еще что хуже… Главное — мне удастся побыть в Аваларе и всё разузнать…»
Сглотнув свою взволнованность, Марк вышел в сад и сел на лавку, желая в тишине переварить услышанное. Ишмерай и Акил были живы. Даже несмотря на то, что сведения были весьма размытыми, он верил в это всем сердцем. Царица Авалара погибла, как, возможно, погиб и ее брат, наследник престола. Почти все фавны оставались в Аваларе.
«Потерпели поражение… — гремели в ушах Марка слова Сакрума. — Они покинули эти чудовищные земли — вот, что самое важное… И, быть может, если Сакрум не поменяет своего решения, вскоре я смогу тоже оказаться в Аваларе и привезти фавнов в Архей… А там… Вот бы узнать, с какой стороны Сакрум собирается попасть туда, какое государство будет ближе к нам!..»
— Зачем Сакрум вызывал тебя к себе?
К нему шла Рабинара. Лицо её было хмурым, глаза глядели подозрительно и внимательно. В последнее время она несколько иначе убирала волосы — заплетала в красивую корзинку и начала украшать заколками, несколько оживлявшими прическу. Она продолжала носить штаны, но блузки ее стали изящнее.
— Мы обсуждали новые возможности захвата третьего корабля… — лаконично ответил Марк.
— Ты грустный.
Марк поглядел на неё и тихо ответил:
— Сакрум редко приносит хорошие вести.
Но эти вести дарили ему надежду на освобождение.
— Тебе хочется покинуть Баркиду? — спросила она, всё ещё испытующе глядя на него.
— Да, — признался Марк. — Это хороший город, но чужой. Я никогда бы не смог остаться и жить здесь. Ты бы смогла?
— Я знаю этот город с детства. Но мне ближе Шамшир. Хотя Сакрум учил меня не привязываться к одному месту.
— И это говорит человек, который любит Шамшир больше жизни? — изумился Марк.
— Сакрум любит свой народ и любит землю, но неужто ты не знаешь, для чего он покупает эти корабли?
— Он хочет покинуть Архей, — ответил Марк. — И забрать всех шамширцев.
— И он желает покинуть Архей, не просто переселившись через цепь гор. Он уедет на другую землю. Она очень далека отсюда.
— За океаном, — кивнул Марк. — Земля эта называется «Арриан». Я слышал. Но согласится ли народ его совершить такое опасное и долгое путешествие?
— Народ опасается Кунабулы так же, как и Сакрум.
— И ты тоже хочешь уплыть туда?
Рабинара подняла на него свои желтые глаза, опустила их и тихо произнесла:
— Нет…
— Но Сакрум заставит тебя?
— Сакрум не может заставлять меня. Если захочу, я останусь в Архее.
— И где же ты будешь жить, если народ твой уйдет?
— В Акидии, — тихо сказала Рабинара. — Я уже жила там. Я жила и в Полнхольде. Сакрум предоставляет мне куда больше свободы, чем остальным. У меня есть свои деньги.
— Тогда ты гораздо счастливее многих шамширцев, — сказал Марк.
— Но я буду ещё счастливее, как только вернусь в Архей, — ответила она. — И я советую тебе радоваться нашему возвращению.
— И я радуюсь ему.
— Хорошо, — Рабинара улыбнулась. — Атанаис вовремя понесла от Сакрума. Благодаря ей мы вернёмся в наши земли гораздо быстрее. А теперь пойдём обедать. Урса приготовила на обед твое любимое жаркое.
За столом Басил развеял его мрачное настроение, и Марк много улыбался и даже начал шутить в ответ. Баал сиял, хвастая, что ему приснился чудесный сон, однако отказываясь поведать подробности. Братья опасались снов мальчика, ведь они имели обыкновение сбываться. Так он предсказал появление новой Алаштар ещё два года назад. Улыбалась и Рабинара, отшучиваясь уже не так грубо, как раньше.
Девушка менялась. Марк слышал меньше ругательств, она стала ходить на танцы на площади куда охотнее. Она даже несколько раз изъявила желание научиться танцевать, но все заканчивалось ссорой и обидами, ибо Рабинара стеснялась и остро воспринимала каждое его замечание.
А однажды он застал девушку за книгой. Он взяла собрание поэтических сочинений одного из местных писателей и с интересом читала. Однако увидев, что Марк наблюдает за ней, она встрепенулась, покраснела и с презрительным видом отложила книгу, заявив:
— Я не понимаю, что увлекательного ты находишь в литературе.
— Ты любишь музыку, Рабинара, — ответил Марк. — Литература — та же музыка, только в словах.
Рабинара ничего не ответила, а Марк не понял причины ее смущения.
Он знал, что многие из шамширцев, которые жили с ним в одном доме в Баркиде, давно перестали считать его чужаком. Даже Валефор, переставший гоняться за Изабеллой. Все они называли его по имени. Все они начали уважать его мнение и видели, что Сакрум доверял ему порой самые ответственные из своих заданий. Он не раз говорил, что Марк женится на дочери того или иного сэлата, но Сакрум получит их корабли. Ныне же это более не угрожало Марку — они получили уже два корабля, а у владельца третьего был сын.
Самым волнительным и ярким в Баркиде стал тот день, когда Сакрум вдруг выскочил из кабинета сэлата Альенде с красным лицом, попрощался с супругой сэлата, которая с удовольствием слушала музицирование молодого и привлекательного Саргона, дернул своего «сына» довольно поспешно и даже грубовато, затем едва ли не силой выволок его на улицу. Он долго не отвечал на изумленные расспросы Марка о том, что произошло. Но через несколько минут Саргон вдруг бурно расхохотался, схватил Марка за плечи и радостно рыкнул:
— Мы едем домой, Саргон!
