— Вы уполномочены государем узнать, какую позицию я займу по возвращении к людям?
— Если государь желает узнать что-то, он делает это лично. Ваша позиция, в отличие от ваших коллег, ясна государю. И она его нисколько не беспокоит.
— Интересно, почему?
— Потому что у вас, как и у нас, мнение женщины мало что решает. Даже если она дотошней назойливой мухи.
— Лестное мнение.
— Я, как и вы, не имел цели оскорбить, — поддел капитан.
— Если государя не волнует моя позиция, почему вы спрашиваете о ней?
— Хочу знать, что вы думаете про мир между нами.
— Его никогда не будет. Но я не приняла решения.
— Решения?
— Что писать в отчете.
— Я знаю, что будет в вашем отчете.
— Что?
— Правда. Как есть. Все, что вы тут увидите. Но меня интересует не отчет. Ваше ощущение. Его еще называют женской интуицией.
— Вы опасны и нам не стоит поднимать железную стену.
— Об этом речь не идет.
— Тогда о чем идет речь?
— О возможности общения между видами. Вы бы стали свободно бывать в наших городах, а мы в ваших. Не сразу. Я понимаю, что это не просто. Предубеждение так легко не преодолеть. И мы готовы первыми открыть город для вас. Обеспечить безопасность и охрану. Все, что потребуется. Поверьте, Калина, в нас нет к вам, людям, агрессии и кровавой жажды. Мы хотим свободно жить под одним небом. Точнее, подарить эту свободу вам.
— Это невозможно, — отрезала женщина, смущенная тем, что голос капитана звучит искренне. Или ей только кажется?..
— Возможно!
— Никто из людей не рискнет бродить среди вас!
— Вы же рискнули. Хотя страх мучил вас. Я видел его в ваших глазах. Когда вы не успели подготовиться, первой реакцией был ужас. Помните, я коснулся вас? Там, на ковровой дорожке. Никто не дал вам гарантии, что тут вас не ожидает ловушка, что тут вас не съедят, не подвергнут пыткам и прочему. Но вы приехали! Вы тут, среди нас. Мы правда такие страшные, как вы ожидали?
— Да, мне страшно, Амир. Это уже не тот ужас, что раньше. Но я думаю про… Каждый раз, когда вижу как… Когда вы улыбаетесь… Ваши клыки… — Калина сбивалась, отчего-то не получалось выразить то, что назрело. — Это страшно.
— Но ведь вы сами признали, что ужас уже не тот. Нужно время и все. И этот страх пройдет… Закройте глаза.
— Закройте, я не обижу вас. Помните, вы член делегации? Это не в моих интересах.
Калина закрыла глаза и тяжело вздохнула, отчего-то волнуясь больше, чем хотелось.
— Вы не видите меня?
— Нет.
— Я очень отличаюсь на слух от человека? — склонившись ближе к уху, тихо шепнул Амир.
— Не отличаетесь, — ответила она, стараясь игнорировать этот тон и близость чужого мужского дыхания.
— А так? — Он сжал ее руку своей, и Калина открыла глаза, строго взглянув на мужчину.
— Это значит «нет»?.. Не молчите. Значит, вас пугают только клыки?
— И глаза.
— А что с глазами? Они янтарного цвета, такие бывают у ваших собратьев.
— Таких светлых и прозрачных не бывает.
— Вы ставите в вину прозрачность моих глаз? — мягко улыбнулся он.
— Вы все еще держите меня за руку, Амир, — строго напомнила журналистка.
— Я демонстрирую вам, что на ощупь ничем не отличаюсь от человека, — тут же даруя свободу женской руке, пояснил он, отстраняясь.
— Мне это не интересно. Я не собираюсь щупать бессмертного. И, Амир… Ни звук вашего голоса, ни вид тела, ни теплота вашего прикосновения не обманут знание моего разума о том, что вы не человек. Простите мне эту неприятную правду. Я не ищу новых экстремальных ощущений, не играю с вами в игру «кто — кого». В конце концов, это даже странно. Первый раз слышу, чтобы волк пытался взобраться на зайца.
— Вы неверно меня поняли… И знаете?.. У вас не может быть жениха, — после длительного молчания, объявил он. — Нет в этом мире такого человека, который сможет выдержать вас в не спящем режиме более двух минут.
— Вы выдержали минут десять, не меньше, — улыбнулась она, все же задетая его грубостью.
— Как вы верно заметили, я — не человек, — отрезал Амир и ушел, кажется, оскорбившись очередной отставке больше, чем прежде.
Калина отчего-то разозлилась. Что за заносчивый субъект! Обходительный как вилка, сразу норовит наколоть! Пара слов, лишенных издевки, и он думает, за ним побежит толпа влюбленных, размахивая предварительно снятым бельем? Красивое лицо — это еще не все. Ее всегда страшно злили мужчины этого типа. Слишком много самомнения! Спрашивается, почему таким в этом мире должно доставаться все?..
Делегатам предоставили немного свободного времени до продолжения экскурсии. Проскурина пыталась использовать его для отдыха, но сон к ней не шел. Слишком много мыслей, сомнений. Поэтому она поступила так, как поступала всегда в подобных ситуациях. Подарила свои мысли бумаге. Точнее, записала в своем ноутбуке. Но ничего путевого не получилось. Выводы были сумбурные и противоречили друг другу в каждом новом предложении. Нет, Амиру не удалось ее сбить с выбранной позиции. Так почему же она колеблется? Это злило. Все злило. Нужны факты, нужна еще информация. Нужно подвигаться. Движение приносит умиротворение, потому что успокаивает бурю в голове, избавляя тело от лишних сил.
Калина обула поношенные тряпичные балетки без каблука, поскольку это единственное, что налезло на ее ноги истерзанные дневной прогулкой. И вышла в коридор.
Куда теперь?..
Справа покои государя. Там он или нет, проверять совсем не хотелось. А что слева?..
Двигаясь вдоль стены, дошла до поворота и завернула. Вдалеке двери. Она подошла к ним и, осторожно прижавшись к поверхности, прислушалась.
Тишина…
— Снова вы скитаетесь? — неожиданно возникая рядом, спросил Амир.
— Это покои наследника? — и, не подумав смутиться, спросила женщина.
— Преемник. У нас его называют преимущественно так. Да, это его дверь.
— Он у себя?
— Не знаю. Постучите, получите ответ.
— И что я ему скажу?
— Здравствуйте, я назойливая муха. Меня взяли в делегацию составить мнение о вас. И он тут же поможет вам его составить, — рассмеялся капитан, не удержав веселья.
— Что, характерчик у преемника еще тот?
— Да, он властен. Но дело не только в характере. У него график работы едва ли не круглосуточный, от того и резкость в общении. Не высыпается.
— Поняла. Тогда прибейте тут щиток, что ли.
— Какой щиток? — растерялся капитан.
— Не влезай, а то убьет.
— Остроумно. И все же это вы зря… Игнорируете мои просьбы не бродить одной.
