***
От беседы с ректором он не ждал ничего хорошего, и шел на эту встречу, как нашкодивший ученик. Но разговор был очень напряженный, ректор дал понять, что адептку, не желающею здесь обучаться, не будет держать без согласия, и при первой же возможности отправит назад, планы Велесова начинали рушиться. Злость, страх, отчаяние начали пробираться в его сознание, но он держался. Предлагал варианты, при которых Саша могла бы задержаться в семинарии на день, а лучше на три. Ректор, будто играл с ним. То поддакивал, то резко отказывался. А историю с невестой, воспринял, как личное оскорбление. И убедил Велесова, что связаны они не по собственному желанию, а из-за страха смерти. И если Саша увидит его звериную природу, то никогда не согласиться быть с ним. Бешенство и отчаяние овладели им, действительно, он пытался спасти её и поэтому провел ритуал, он не знал, что она к нему чувствовала и чувствовала ли вообще что-то.
***
Когда двери распахнулись, и его пригласили войти, он не знал, что и подумать. Разговора с Сашей не получилось, он так и не понял, её отношение к медведям, а это было очень важно, так как если она боялась обычного земного медведя, его звериная ипостась могла привести её в ужас. Но то, что он услышал, просто в голове не укладывалась, и он пытался скрыть необузданную радость. Даже был готов расцеловать Кощееча за то, что он уговорил её остаться! Да и в прозорливости Саши он несколько не сомневался!
Егор решил дождаться невесту, а затем проводить в терем, пообедать, в конце концов найти одежду, видеть её в рубашке должен был только он.
Глава 20
Я медленно встала, не показывая своего беспокойства, и направилась к двери, немного приподняв подбородок, чтобы ректор даже и думать не смог, что я его напугалась. Вышла, слава богу, Егор ждал меня возле диванчиков, направилась к нему. И не давая ему ничего сказать, выпалила:
— Идем сдавать ДНК!
Он был удивлен:
— Может быть пообедаем? Переоденемся? И тогда пойдем в лабораторию?
Предложения были разумными, тем более, что очень хотелось есть! Не знаю, чем его не устроило это льняное свободное платье, как по мне, то самое то, чтобы носить в жаркую погоду.
— Сначала ДНКа, а затем всё остальное! — давила я.
Мужчине явно не понравился мой тон, но обсуждать это он не собирался, повернулся к входной двери и продолжил:
— Я уже озвучил план действий, адепт Тихомирова, следуйте за мной.
Вот и приплыли! Замечательно просто… И как теперь узнавать про свой дар, если это мужчина, то целоваться лезет, то в тирана играет. Я вздохнула и пошла за ним…
Затем всё-таки не выдержала и начала:
— Вам не кажется, мой дорогой куратор, что это не справедливо? — начала было я.
— Что именно? То, что я забочусь о здоровье своего адепта? — ответил он, нисколько не сменив гнев на милость.
— Может быть то, что я не знакома с устройством семинарии, и вам приходится решать за меня, — решила не юлить я.
Он остановился обхватил мои плечи своими руками и, глядя прямо в глаза, сказал:
— Хорошо, но образцы возьму я, ясно?
— Конечно! — просияла я.
— А сейчас мы идем в твои апартаменты… — сказал Велесов, отпуская мои плечи.
— Нет, это черт знает, что такое! — взвизгнула я.
Мы быстро переглянулись с Егором, подождали немного, ожидая появления того самого, но вроде пронесло, одновременно выдохнули и рассмеялись. Велесов взял меня за руку и повел в апартаменты.
Когда мы подошли к высокому двухэтажному зданию, напоминающему сказочный терем, я даже не подумала, что это и есть, те самые апартаменты. Первое, что я спросила было:
— Это у всех преподавателей такие дома? А где домик Вольговича?
Егор рассмеялся:
— Теперь это твой домик. Нравится?
— Нравится? Да, я в неимоверном восторге! — с восклицанием ответила я.
— Я очень рад, — улыбаясь уголками губ ответил он. А затем он подхватил меня на руки, как пушинку, и понес в дом.
— А это еще зачем? — запротестовала я.
— Есть такой обычай, — улыбаясь ответил мужчина.
Теперь его лицо было так близко, мне захотелось провести рукой по его щеке, кровь снова прилила к щекам, сердце бешено застучало. Ноздри Велесова расширились, как будто он что-то учуял, зрачки потемнели, он жадно посмотрел на меня, прижал сильнее к себе и прошептал:
— Не бойся меня, я не обижу.
Занес внутрь, аккуратно поставил на пол, затем отошел к окну, раскрыл его настежь и сказал:
— Осмотри пока дом, скоро должна подойти помощница, — затем подошел ко мне, поцеловал в щеку и прошептал:
— Я скоро вернусь. И вышел.
Помощница действительно появилась, где-то через десять минут. А до этого, как и просил Велесов, я осматривала дом. Он был очень большой, двухэтажный, городские квартиры по сравнению с ним, были какими-то кладовками. На первом этаже располагались: трапезная, кладовая, купальная, что-то наподобие приемного кабинета. А на втором — спальная и открытая широкая веранда. Внутри всё было расписано: потолок, стены. И расшитое: ручники, занавеси, скатерти и даже ковер. Мебель была вся резная: шкафы, столы, стулья. Но поразила меня кровать, она была большая, и мне живо представилось, как мы с Егором расположились на ней, я, прижимаясь к его мощной груди, и он, нежно поглаживая моё лицо, плечи…
Вот с такими мыслями меня и застала моя помощница. Это была не молодая женщина, немного в теле, с мягкими чертами лица. На голове у неё был повязан платок ушками вверх, рубаха на манер моей, только расшитая различными узорами, такой же сарафан и передник. Она осмотрела меня с ног до головы и сказала:
— Детонька, бедная, как же ты ноги-то носишь?
Ну, вот опять, что им не нравится моя фигура? Да, я была худая, но не костлявая, и грудь у меня имелась, конечно, не пятого размера, но мне хватало.
— Да, вроде как обычно! — ответила я.
— Пойдем, пойдем! Сейчас я тебя покормлю, — не обращая внимания ответила женщина.
— Мы собирались обедать с Егором, то есть с Георгием Васильевичем, поправилась я.
— Так барин сейчас придет, ты не переживай! — сказала женщина, выходя в открытую дверь.
Барин? Может у них какая-то социальная лестница? Надо будет спросить Велесова.
Действительно, когда я спустилась в трапезную, Егор сидел за столом и мило о чем-то спрашивал помощницу. Женщина суетилась, накрывая на стол. Постоянно причитала и охала.
Когда я подошла, женщина засуетилась еще сильнее. Егор посмотрел на меня, на неё, и сказал:
— Александра, это Евдоксия Борисова, твоя помощница.
— Очень приятно, — по привычке продолжила я.
— Барыня, простите великодушно, я вас не признала, думала барин девку решил взять…Простите меня… — чуть не плача причитала она.
Меня словно пот холодный прошиб, девку решил взять. Ну, конечно, не меня же он все это время дожидался, видно же, что ученый муж, да и целоваться всё время лезет… Ну, Велесов, я тебе покажу!
— Евдоксия, я не очень голодна, не могли ли вы мне помочь! — пыталась, я скрыть дрожь в голосе.
— Конечно, барыня! Что надо делать! — воодушевилась помощница.
— Для начала, нужно привести себя в порядок, показывая на свой мешковатый наряд начала я.
Велесов молчал, лишь с интересом наблюдал.
Мы ушли с Евдоксией в купальню, там располагалась такая же лохань, только расписная, с какими-то интересными приступочками. Рядом так же находилась печь. Из воды — только два ведра.
Евдоксия начала:
— Барыня, мужики еще воды не натаскали, — показывая на пустые кадушки, сказала она, — не знали, что княже невесту свою приведет. У нас ведь знаете как, дом стоит, никто в нем не живет. А дом ведь, как младенец, заботы требует. Но к вечеру, все приготовим. Давайте-ка забирайтесь в лохань, я на вас теплой водичкой полью. Мне Георгий Васильевич сказал, что приболели вы, в лазарете лежали, а вещи все ваши поистрепались.
Я едва успевала ловить нить повествования, княже… дом… лазарет..
— Евдоксия, что-то вы путаете, какой же Георгий Васильевич княже, преподаватель он? — возмутилась я.
