другая мысль: могли быть разрушены наши орудийные башни. Если завеса мира рухнет, то встречать тварей нам, а без орудий… Нас сметут слишком быстро!
Ведь он всегда отдавал свою порцию либо мне, либо Тарии – в зависимости от того, с кем чаевничал. Да и при чем здесь это?!
– Я согласна до конца жизни отдавать тебе сладости, – я выпуталась из объятий Митара, – если мне уже хоть что-нибудь объяснят!
– Нормально, – рядом нарисовался Гамильтон, – нормально так, только отлучился пленных передать, а тут уже сладкое делят! Без меня, что характерно.
Гамильтон был не столько сердит, сколько обеспокоен и позабавлен одновременно. Но Митар, увы, его веселья не разделял:
– Тария купила на рынке мешок отравленного сахара.
У меня сердце оборвалось:
– Она жива?!
– Да, – Митар кивнул, – твоя подруга настоящее сокровище: она спасла мою жену.
Сочувственный, скорбный взгляд старого мага скользнул по мне. Он ссутулился и опустил глаза:
– То варенье, что я отдал тебе… И печенье, которое она приносила в твой дом, – все это было приготовлено с коричневым сахаром. Сахаром, с которым был смешан синевельник.
Кристоф сдавленно выругался, я же удивленно переспросила:
– Синевельник? Ну и что, он просто красит руки и одежду, ну губы еще в синий покрасить может. Он же вкусный, как мед.
– То-то вас, детей, от него гоняли, – проворчал Митар.
– Вы не уничтожали синевельник?! – в голосе Кристофа было столько неверия, что я поневоле задумалась о своих скудных знаниях в отношении трав и ягод.
– Он полезен во многих отварах, – сердито отозвался старый маг, – тоники из него опять же делаем. Да и что страшного? Человеческому зубу зернышки синевельника нипочем не раскусить! В каком виде заходят, в таком и выходят.
– Можно мне, пожалуйста, чуть больше контекста, – обозлилась я.
– Зернышки синевельника размером с песчинку, – устало произнес Кристоф, – они крепки настолько, что людям и правда их не перетереть зубами. Но если размолоть синевельник в пыль, то получится страшный растительный яд. Убивает надежно и без каких-либо подозрений – человек просто теряет концентрацию, ослабляется внимание, уходит контроль над эмоциями. Последняя стадия – утрата скорости реакций. В ряде случаев последствия отравления необратимы.
Подняв руку, я медленно сжала и разжала кулак.
Последствия. Необратимы?
– Выпей это. Подругу твою мы с собой не взяли. – К нам подошел Гроза Леса, у которого поперек лица шло четыре кровавые полосы. – Она рассердилась, но после недолгих переговоров согласилась передать тебе зелья и словесное напутствие.
– Напутствие не надо, – поспешно сказала я.
– Хорошо, – молодой маг протянул мне сверток, – там все подписано.
Одно за другим я опрокидывала в себя зелья и думала-думала-думала.
– Мы ведь все друг друга знаем, – тихо сказала я и вытерла губы, пытаясь избавиться от неприятной горечи, оставшейся на них.
– Вы нашли торговца? – одновременно со мной спросил Кристоф, чья рука легла на мою талию.
– Нашли, – Митар мрачно кивнул, – он повесился в своем доме. Полагаю, это ясно говорит о том, что он знал, что делал.
– И о том, что его шантажировали, – согласилась я. – Но чем?
– У него были дети. – Гроза Леса забрал у меня пустые флаконы. – Идем. Чем быстрее доберемся до крепости, тем…
– Тогда уж скачем, – рыкнул Гамильтон, до того стоявший подозрительно тихо, – пешком вы будете плестись несколько часов, а я домчу ее за считаные минуты.
– Синие ногти, – в неверном лунном свете я рассматривала свои руки, – у отца они тоже были синими.
– Он всегда брал с собой печенье с синевельником, – тихо сказал Митар, – запеченный синевельник теряет свой яд и остается просто синей сладкой ягодой.
Я посмотрела Митару в глаза.
– Может, и так, может, и так.
Больше я не сказала ничего, но старый маг меня понял. Кто-то ловко убрал барона, а после, буквально через пару лет, решил так же убрать и дочь. Вот и свет в Гиблой Роще – чтобы заманить к черным сборщикам. Иначе с чего бы им вести себя так неосмотрительно?
– Мина, не время думать, время к целителям торопиться. – Гамильтон сердито толкнул меня плечом. – Давай запрыгивай!
Но я не успела и дернуться, как Кристоф коснулся моего плеча:
– Ты не забыла про леди змейку?
– Я помню, – настороженно ответила я, – но раз она не открыла портал из Гиблой Рощи, значит, она либо не с тобой, либо не может использовать магию.
На что бывший Правитель покаянно ответил:
– Я просто хотел провести с тобой немного времени. Митар, если я не ошибаюсь, вас так зовут, верно? Мы встречались у подножия Хальмы.
– Дважды встречались, – усмехнулся старый маг, – и вы не ошибаетесь.
– Прошу всех в портал. – Кристоф поднял руку, и из-под края его рукава показалась сонная и сердитая змейка:
– С-с-с-с, прош-шу.
– Она линяет, – одними губами сказал Кристоф, – взрослеет и становится сильней. И ядовитей.
– Ядовитей – это хорошо, – промурлыкал Гамильтон.
Первым в портал прошел Митар, следом за ним Гроза Леса. Затем впихнули сборщиков, после них оставшиеся бойцы.
– Почему ты не открыла портал из Гиблой Рощи? Почему ты рискнула и вступила в схватку с хватуном? – Кристоф придержал меня за локоть.
– После того как ты попрощался со мной на отборе, – я хмуро посмотрела ему в глаза, – у меня исчезла магия.
Я недоговаривала, ведь сила не ушла, а лишь потерялась внутри меня. Да и этой ночью получалось колдовать, но… Сейчас не время для подробностей.
– Мина…
Прикусив губу, я коснулась лоснящегося бока Гамильтона и тихо произнесла:
– Ты сохранишь это в секрете, если… Если захочешь.
Кристоф был в ярости, но, смирив гнев, он глухо произнес:
– А если не сохраню, то попрощаюсь с тобой раз и навсегда.
– Верно, – Гамильтон оскалил клыки в дружелюбной улыбке, – доверие – оно такое, хрупкое.
– Я беспокоюсь за твою жизнь. – Кристоф отпустил мой локоть.
А я нашла в себе силы дипломатично произнести:
– Сейчас не то время, мои эмоции вышли из-под контроля. Мне бы не хотелось сказать или сделать что-то такое, о чем придется
