— Уже через год ты сможешь снова сбежать, и я приму Деми в Академию. Главное, не выходи замуж. В твоем случае лучше быть любовницей, чем женой.
Не сдержав мрачноватый смешок, я нехотя съела один бутерброд, залпом выпила остывший чай и пошла собираться. И, уже одевшись и глядя на себя в наколдованное зеркало, я решительно вытащила косметичку. А после, подкрасившись, распустила косы, позволив волосам свободно кудрявиться, и лишь собрала их с висков.
— Лучше две тоненькие косички, чтобы не мешали, — предложила зашедшая без стука Арлетт. — Позволишь помочь?
— Да.
Мне шло. Если бы не ситуация, я бы порадовалась своему отражению.
— Пора выходить. — Арлетт потянула меня к выходу. — В десять мы должны прийти в магистрат, чтобы подать официальный запрос по нашему делу. Там мы узнаем, что судебное разбирательство назначено на одиннадцать.
— Почему так быстро?
— Я не сказала? — удивилась Арлетт. — Прости, наверное, вчера я устала сильнее, чем думала. Алвориг Майрус просил о рассмотрении своей жалобы на сбежавшую бывшую жену еще три дня назад.
— Но зачем тогда это бессмысленное похищение?!
— Чтобы раздавить тебя морально. Чтобы сломать тебя, истощить. Чтобы показать, что тебя ждет, — безжалостно объяснила Арлетт. — Но мы будем бороться.
«А проиграв — выжидать и мстить», — продолжила я мысленно.
Выйдя на улицу, я поразилась тому, насколько сегодня прекрасная погода. На небе ни единого облачка, тепло и сухо, воздух напоен ароматами цветов, а откуда-то слева тянет умопомрачительным хлебным духом.
— Слушай, — Арлетт замялась, — есть у нас в Кальсторе одно заклинаньице. Его не то чтобы разрешено использовать, да и побочек много, но тебе нельзя давать волю эмоциям.
— Я держу себя в руках.
Но Арлетт на это только вздохнула:
— У тебя глаза блестят, ты вся вытянулась — не так, как положено воспитанной квэнни, а так, будто еще немного — и твой позвоночник сломается. Ты на пределе и, когда увидишь дочь, зарыдаешь. Или бросишься с кулаками на мужа. Пойми, я не знаю, кто будет судить вас. Увы, Хранитель Закона появился не так давно и Стражей мне еще не довелось изучить. Ты должна будешь спокойно и четко обосновать, почему дочери будет хорошо именно здесь.
— К чему ты ведешь? — устало спросила я.
— Готова сегодня весь день быть ледяной стер… Ледяной Королевой, а ночью пережить свой самый худший кошмар?
— Да, — уверенно произнесла я.
— Никому ни слова, а если спросят, отчего ты так спокойна, то говори правду: сдержанность далась тебе дорогой ценой.
Арлетт не договорила, а меня как будто изнутри омыло прохладной водой. Улеглись тревоги и страхи, отступила паника, ужас свернулся темным клубком и спрятался на самом дне души. Все, что составляло мою суть, подернулось легкой морозной дымкой, и я, изогнув губы в благодарной улыбке, негромко произнесла:
— Наша встреча — истинное счастье для меня.
— Потрясающе, — Арлетт окинула меня долгим взглядом, — заклятье сделало тебя чудовищно красивой и пугающей. Кто научил тебя этому, мгм, выражению лица?
Вскинув бровь, я вопросительно посмотрела на подругу.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты сейчас выглядишь так, как будто, — она запнулась, подыскивая слово, — как королева в изгнании. Как будто твое место не здесь и не сейчас. Пугающе, но красиво. Знаешь, некоторые считают, что это заклятье раскрывает истинную суть человека, убирая все наносное в виде эмоций.
— Если убрать эмоции и чувства, то основой личности станет рациональность, — я повела плечом, — не думаю, что это правильно.
— Согласна, рациональность, не приправленная сочувствием, — страшная сила. Нам сюда, — Арлетт потянула меня в сторону небольшого плата, — это мой личный.
Через несколько минут мы были уже у магистрата. Невзирая на временную заморозку чувств, я не стала равнодушной. Очень странное, необычное чувство.
— Хэй, Летти! — мою подругу окликнули сразу, как мы вошли в прохладный холл. — А ты чего не корпишь над котлом?
К нам подошел высокий, отчаянно рыжий парень.
— Привет, Хэрри. Да я просто пришла узнать подробности дела о предполагаемой беглянке из Империи.
Хэрри старательно округлил зеленовато-желтые глаза и громко удивился:
— Да ты что?! В главном зале уже собралась большая половина Совета Кальстора! Не все рады: день уж больно хороший, так что, скорее всего, решение будет принято быстро.
— Тогда мы должны поспешить, надо же, какая удача!
Мне хотелось сказать, что ни Арлетт, ни Хэрри не достойны театральных подмостков. Но холодное рацио подсказало мне, что это будет лишним. Главное, что вон тот старик, стоящий у дальней стены, и вон та молодая женщина с девочкой-подростком все услышали и правильно поняли. Ну а что не поняли, то додумают.
— Это действительно большая удача, — я решила поддержать спектакль. — С тех пор как были похищены моя дочь и ее няня… Ах, я просто не нахожу себе места.
— А ведь Карин — уроженка Кальстора, — вздохнула Арлетт. — Поспешим же.
Мы нырнули в хитросплетения коридоров и остановились перед высокими двустворчатыми дверьми.
— Я буду сидеть среди зрителей, — коротко произнесла Арлетт. — Подсказывать не смогу. Сейчас многое зависит от тебя.
— Полагаю, под «многим» ты имеешь в виду «все»?
— Не все, — Арлетт покачала головой, — есть вариант, что нам придут на помощь. Но… Там все сложно. Ладно, стой здесь, за тобой выйдут.
Она ушла порталом, а я осталась в коридоре. Сейчас ожидание не причиняет мне страданий, а значит, можно рассмотреть и тонкий золотой узор на сапфирово-синей обивке стен. И попытаться отследить взглядом хитросплетения малахитовой зелени в мраморе пола. И…
Перед дверьми появился портал, а через мгновение сверху раздался сухой деловитый голос:
— Эйлин Майрус-Кортован может войти.
Сотворив зеркало, проверила, все ли в порядке, и, развеяв свое творение, шагнула в портал. И первое, на что я наткнулась взглядом, — это ошеломленное лицо своего бывшего супруга. Неужели не ждал меня?
— Приветствую благородное собрание, — я прижала руки к сердцу и склонила голову, — приветствую уважаемых судей.
Выпрямившись, я замерла, позволяя судье собраться с мыслями: он тоже мне не обрадовался. И, пока почтенный алвориг собирался с мыслями, быстро оглянулась.
Под ногами камень, от него идет мощный магический фон. Вокруг — амфитеатр, ряды со скамьями поднимаются вверх, чтобы всем был виден цирк. Есть три широких прохода — это, видимо, для свидетелей.
И три кресла. Массивные и абсолютно одинаковые, они ближе к тронам, чем к обычной мебели. Сейчас они пусты, а перед ними кафедра, за которой и стоит судья.
— Квэнни Майрус-Кортован? — уточнил он.
— Истинно так, — с достоинством ответила я.
— Алвориг Майрус, ваш бывший супруг и нынешний опекун, подал жалобу в Совет Кальстора, — кашлянув, проговорил судья. — Вы обвиняетесь в том, что бежали из столицы Империи в Кальстор, столицу Сагерта. Вы подвергли опасности и себя, и своего ребенка. Вы не поставили в известность алворига Майруса, и вы не имели причин для побега. Вы можете пояснить уважаемому собранию свои действия?
— Разумеется. — Я склонила голову перед судьей. — Уважаемое собрание, я покинула столицу Срединной Империи и прибыла в Кальстор в поисках работы и лучшей жизни для себя и своей дочери. Наша жизнь до прибытия сюда была довольно… Тяжелой. Похищение моей дочери лучше всего иллюстрирует то, как к нам относился мой бывший супруг.
— Протестую, — важно произнес мерзавец и шагнул поближе ко мне, — уважаемая жительница Кальстора, няня моей любимой дочери, четко и недвусмысленно сказала, что следует за Мелли добровольно.
Внутри моей замороженной души заворочалась тяжелая, душная ненависть. Интересно, если убью его здесь и сейчас, что будет с Деми?
— Я искал свою подопечную по всей Империи, — этот недостойный человек ломал комедию, и ему верили. — И, что хуже всего, я искал своего ребенка. Своего единственного, хочу заметить, ребенка. И, уважаемое собрание, прошу обратить внимание, что моя подопечная — дипломированный проектировщик зелий и имела постоянных клиентов в столице. Эти люди были столь любезны, что на бумаге перечислили все составы, по вопросам которых они обращались к квэнни Майрус.
