Тит замер и остановился. Я ощутила его спиной, словно смотрела на него.
— Мне снилось это место, Гли, — прошептал он. И в тишине поляны, укутанной вековыми ясенями и дубами, между шепотом трав, его шепот прозвучал, словно громкий крик.
Дверь храма скрипнула, выпуская Верховную. Она смотрела серьёзно, внимательно и даже немного настороженно.
— Заходите в храм, — тоже прошептала она, и махнула нам рукой. Она исчезла также внезапно, как и появилась, только приоткрытая дверь говорила о том, что храм обитаем.
Тит вошел первый, оглянувшись на меня. Я шагнула следом.
— Заходите, заходите, — услышали мы в глубине храма Верховную. Она расставляла свечи на алтаре взмахами рук, и казалось, будто не она управляет и ими, а лишь повторяет их движения.
Тит быстро подошел к ней и коснулся её руки. Верховная повернулась к нему, чуть наклонив голову.
— Тьма разрывает меня, — сказал он просто. — Вот здесь, — и он взял её ладонь и положил на свою грудь, туда, где ещё недавно была дыра и стучало незащищенное сердце.
— Я понимаю, — кивнула она. — Иди, Гли, мне кажется, тебя кто-то ждёт на поляне.
Испуг отразился в моем взгляде, и Верховная прочитала его.
— Нет, он не видит храм, не волнуйся. Иди, всё будет хорошо.
Последнее, что я увидела уходя, было то, что Тит, закрыв глаза, стоит перед Верховной на коленях, а она, положив свои руки ему на голову, читает какое-то заклятье, погружаясь в транс.
Едва я вышла за дверь, то увидела Луку.
Меня затопила целая волна чувств и эмоций, отчего я даже пошатнулась. Внутри меня всё дрожало и трепетало от странных, сильных и глубоких чувств, которые переливались внутри меня.
Лука сделал несколько шагов и остановился, словно предлагая мне тоже сделать шаги ему навстречу. Я кивнула, принимая его предложение и пошла ему навстречу. Это моё решение изменило чувства внутри меня, мне стало теплее и приятнее.
Когда мы подошли вплотную друг к другу, я уже чувствовала дыхание Луки на своей коже. Он молчал, и я решила тоже помолчать.
Мало ли что, вдруг лишнее скажу? А лишнее обычно мешает людям понимать друг друга, особенно таким, как мы с Лукой.
Я хотела продолжить рассуждать мысленно в таком же духе, как вдруг внезапная решимость затопила моё создание и Лука меня поцеловал.
Он целовал меня так жарко и требовательно, что отказываться уже не имело никакого смысла — и сразу стало так отчетливо ясно, что все мои барьеры пустой звук. И никуда я от Луки не денусь, потому что моё тело совершенно точно не принадлежит мне, а принадлежит этому конкретному мужчине, у которого такие крепкие руки и мускулистые плечи, и волосы, которые пахнут травами, и этот взгляд из-под опущенных ресниц, который контролирует ситуацию.
Он остановился также внезапно, как и начал, и обхватил моё лицо ладонями.
— Ты сводишь меня с ума, Гли, — хрипло прошептал он. И я согласно кивнула.
Ну а что тут скажешь, когда колени дрожат и я того и гляди упаду ему в объятия?
Лука усмехнулся и добавил:
— Он не должен был тебя трогать, поняла?
Я снова кивнула, хотя всё было очень непонятно.
— Я про Тита, Гли, — он шепнул это мне прямо в лицо, целуя снова.
Я не сопротивлялась. Ещё бы я сопротивлялась!
Я хочу, чтобы вы точно поняли — мне было неприятно и отчасти даже стыдно, знать и понимать, что этот человек занимался любовью с другой девушкой, пока нас разделяли несколько городов.
Но я не могла сопротивляться ему. Вся моя душа и моё тело принадлежало только ему, словно я и была создана специально для Луки.
— Пойдём в твой домик? — он махнул рукой, и рядом засверкало кольцо портала.
Так как я не могла и слова сказать, то, от нечего делать, я снова кивнула.
Лука подхватил меня на руки и шагнул в портал, и в следующий миг мы уже лежали на кровати в моем новом жилище.
То, что происходило потом, я помню очень смутно, потому что я была не совсем я, а горящее от ласк Луки тело. Он побывал везде, где не был совершенно никто, кроме него. Я неистово отвечала ему, и мне всё казалось, что я сгораю заживо в этом всепоглощающем чувстве единения с мужчиной, о котором я мечтала сколько себя помню.
Я пришла в себя, когда на лес за окнами легла ночь. Лука лежал рядом, рассматривая меня внимательно и очень лично, что я зарделась.
— Ты прекрасна, Гли, — он поцеловал меня в плечо. — Ты всё ещё сомневаешься в нас?
Нет, точно нет. Я уже ни в чём и ни в ком не сомневалась.
Лука улыбнулся.
— Ты читаешь мои мысли? — задала я вопрос, который волновал меня с того момента, как Верховная сказала мне об этом.
— Читаю, — он кивнул. — Это особенность нашей связи, разве ты ещё не поняла? Чем мы ближе, тем сильнее наша связь.
— Но Богиня же сняла наши браслеты. Ведь, без браслетов мы не должны ощущать друг друга, да? — я недоумевала.
Улыбка Луки стала ещё шире.
— Браслеты — это просто одобрение Богини, они ничего не значат для тех, кто действительно связан друг с другом. Когда она убрала их, я испугался, подумал, что больше никогда тебя не почувствую, но потом ощутил все твои эмоции, как свои собственные, и это, наверное, не дало мне тогда убить Тита…
Он замялся, а я погладила его лицо. Он приник к моей ладони, продолжая.
— Дай мне шанс, Гли. Прошу тебя, дай мне ещё один шанс! Я понял свои ошибки, больше ни одна женщина не будет со мной, кроме тебя, слышишь? — его взгляд был полон страдания, и меня затопило сожаление и сочувствие одновременно.
Это невыносимо — так сильно ощущать его и знать, что он действительно искренен.
— Прошу тебя, Гли, один шанс!
Я кивнула, я снова кивнула! Вот такая я была богатая на слова в тот день.
Мы пролежали, разговаривая, до рассвета. И под утро уснули.
Мы говорил о тех семи годах друг без друга, о том, как жили и чем занимались, прерываясь на то, чтобы утолить тот самый бесконечный голод.
И утро привело к нам несколько противоречивых гостей.
Сначала пришел Тит. Он постучал в дверь, когда мы пили восстанавливающий отвар за столом на кухне. Лука открыл дверь, и Тит даже побагровел от гнева, увидев брата в одних штанах, босиком, у меня на пороге.
— Доброе утро, — улыбнулся ему мой, стало быть, муж. — Проходи, — и он махнул ему рукой в сторону кухни.
Тит перешагнул порог.
Он выглядел уставшим, но расслабленным, словно тугая струна внутри него стала звучать иначе.
— Спасибо, Гли, что помогла мне. Теперь мне действительно лучше. Почему ты здесь, брат? — он смотрел на Луку с ненавистью.
Лука подошел ко мне, обнял меня со спины и поцеловал в макушку.
— Мы помирились, Тит. К твоему сожалению, — он не злорадствовал, просто констатировал факт.
— Да. К моему сожалению, — Тит кивнул.
Лука молча налил ему отвара и поставил перед братом кружку.
— Тебе будет полезно это зелье, поверь мне, — он улыбался, и меня всю затапливало теплое и нежное счастье.
Тит заскрипел зубами, но смолчал, глотнув отвара.
В дверь снова постучали. Мы втроем с интересом посмотрели на закрытую дверь, не торопясь открывать.
Дверь, недолго думая, открылась сама, и в мой дом вошёл мой Тёмный Бог, скалясь во все свои опасные зубы.
Он был рад и счастлив, источал это счастье всем своим существом, и уж поверьте мне на слово, — Бог был божественно прекрасен и велик.
— Как же я рад, что всё стало так хорошо, — он прошел к столу, сам налил себе отвара, и приложившись к кружке, сделал глубокий глоток.
Сощурив все свои три глаза от удовольствия, от вдохнул аромат, исходивший от кружки.
— Восстанавливающий отвар, — от кивнул. — То, что всем нам нужно этим чудесным утром.
Мы все кивнули, подражая моей немногословной привычке.
Разумеется, каждый кивнул своему чудесному утру.
— Кстати, — Драйтен допил отвар, и перевел взгляд на Луку. — Я приглашаю тебя погулять и познакомиться поближе, мой дорогой пасынок. — Бог усмехнулся в ответ на вопросительный взгляд моего мужа, и посмотрел всеми тремя глазами на меня. — Ты же не против, дорогая моя жрица?
