может стоить жизни, а попробуй отрапортуй, применив все эти «Ваши Светлости» да герцог Эжбер–межбер–бог–весть–что. Прости, герцогского имени ни запомнить, ни произнести не смогу. Да и не пытался. Мне по секрету его любовница выболтала, чтобы я, значит, в благодарность ушат горячей воды для нее натаскал. Купаться Иллиса изволила.
– А кто она такая, Иллиса?
– Принцесса заморская. Никчемная, капризная. Спрашивал я одного рыцаря, откуда взялась, так он сплюнул. Сказал, королевство ее такое же никчемное, разорившееся еще до войны. А гонору–то! Благо хоть красивая. Все при ней. А что еще мужику надо? Ее в подарок императору преподнесли, а уж он брату спихнул. Вон, видишь, карета черная с сундуками на крыше? Ее. Ох и ревнивая сучка! Она всех служанок, что герцога в порядке содержали, выгнала. Пусть, мол, одни мужики в услужении останутся. А тут армия. Кто из солдат пойдет из–под принцесски судно выносить? А местных близко к герцогу не подпустят. Кровавый след за ним стелется, много у кого в мыслях месть бьется.
– Да уж, – прошептала я. Подняла глаза к небу. Солнце пряталось за облаками, а на горизонте скапливались тучи. Дождь будет.
– Чего тоскуешь?
– Вот как писать о подвигах армии, если за спиной у нее не только твари, но и наши соотечественники? – для себя я уже решила, что буду записывать все, что услышу и увижу, без прикрас.
– Соотечественники! Ох, как мудрено выражаешься! Сразу видно – хронист. Народ мы, – истопник опять огладил усы.
– Скажите, а герцог не боится, что народ начнет мстить? Ну, например, в наших же силах в кашу слабительного подсыпать? Вы же наверняка знакомы с понятием «партизанская война»? Это когда народ оказывает тайное сопротивление оккупантам. Я чисто теоретически рассуждаю, – я испугалась, что завела опасный разговор. Не хватало еще за подстрекателя сойти. – Мне для хроник надо, чтобы показать отношение местных к армии. Герцог сказал честно писать.
– Ну если только для хроник, – истопник обмяк. Лишь заслышав мои крамольные речи, он весь подобрался, натянулся, словно готовая лопнуть струна. – Мы сегодня им яда в кашу, а завтра твари нас съедят. Нет, я погодил бы сопротивляться. Пусть сначала всю нечисть изведут, а потом уж…
Я кивнула, показывая тем, что согласна с Фердом.
Да, трудно будет Конду без поддержки соотечественников. Вон они как рассуждают – оккупант их от тварей защищает. А то, что твари неистребимы, пока не закроется портал в родной мир императора, никому неизвестно. Карусель с латанием дыр никогда не закончится.
Я вздохнула и, опершись спиной об огромный самовар, громыхающий крышкой при каждом подскакивании повозки, уставилась в небо. Пришло время подумать о моем отношении к расстановке сил в империи. Честно говоря, и герцог Э со своим братом–узурпатором мне не родные, и обе ветви рода Корви. Читала я, что прежние короли Рогуведа тоже не отличались добрым нравом. Не раз шли войной на соседей. Да и вассалам доставалось ничуть не меньше. Как только кто поднимался, приобретал вес и собственное мнение, моментально попадал в опалу. В лучшем случае лишался всего имущества, в худшем – головы. Деньги и золото шли в королевскую казну. И отец Конда – советник короля, был скор на руку. Ему до сих пор не простили расправы над голодными бунтом. Не открыл закрома, чтобы хоть как–то облегчить участь землепашцев после трехлетней засухи, а нагнал армию и оттеснил бунтовщиков в пустыню. Там уже она сама расправилась с неугодными.
Не знаю, каким правителем будет Конд, но я на его стороне не только потому, что имею прямой интерес. За годы обмена письмами родилась симпатия, которая вполне могла перерасти в любовь. Я закрыла глаза, представив лицо принца. Его губы. Глаза. И руки, сжимающие мою грудь. Внизу живота сделалось тепло.
***
Ехали мы долго, лениво перекидывались словами. Разговоры то стихали, то возобновлялись с новой силой. Я даже успела вздремнуть, благо Ферд не дернулся, когда моя голова упала на его плечо. Большое, мягкое, удобное.
– Проснулся? – истопник широко улыбнулся. Я с удовольствием потянулась. Спрыгнула с телеги, пошла рядом, чтобы размяться. – Слышал, новый кроволак объявился в Зохане?
Ферд рад был поболтать, а я споткнулась на ровном месте. Схватилась за край повозки. «Боже, что еще за кроволак?!» Тряхнула головой, прогоняя последние лоскуты сна.
– Ну сколько можно, Ферд? – подала голос армейская кухарка – совсем не та женщина, что потчевала меня оладьями. Та, как рассказали, была женой хозяина «Хромой утки», поэтому и не дала мне полагающейся по уставу каши, а нажарила оладьи. – Талдычишь одно и то же по десятому кругу.
– Цыц, Шаманта, человек ни сном, ни духом.
– Ой ли? Дон с нами третий день, а ты уже неделю рассказываешь о кроволаке всем, у кого на голове есть уши, – Шаманта – высокая и худая женщина совсем не оправдывала звание главной кухарки. Невзрачная внешность еще больше подчеркивалась туго завязанным на голове платком, не оставляющим надежды угадать не только цвет волос, но и их наличие. Ей бы не такую серую одежду да немного косметики на лице…
– Нет–нет, я с удовольствием послушаю, – прервала спор я, пряча статуэтку Святой девы в карман. У меня уже поинтересовались, что я такое нюхаю, но, узнав, что пытаюсь излечится от кашля, отстали. – Чем еще в долгой дороге заняться?
– Ты хотя бы раз видел кроволака? – начал свой рассказ с неудобного вопроса Ферд. Я почесала в голове, лихорадочно соображая, что ответить, но истопник не стал ждать. – А я видел. Тогда сразу троих в Ужени поймали. Подлюки красивы так, что сразу понимаешь, таких красивых людей не бывает.
Я выдохнула с облегчением. За тот срок, когда я выбралась из монастыря, красивым могла назвать только брата. Ну и дюка Э. С натяжкой. Так что нет. Кроволаки мне не встречались.
– Я думал, рассказ будет о тварях, а вы о красавцах.
– Так кроволак и есть первая тварь. Ему не могут отказать. Он завораживает взглядом, а к утру оказывается, что на всех девятерых человек в семье не наберется и кружки крови.
Я нахмурилась, не понимая последнюю фразу.
– Упырь что ли?
– Кровосос. Ну или кровопийца. Одним словом тот, кто питается человеческой кровью. Так что ты, Гоната, –
