Когда записи закончились, она устало распрямилась и подняла глаза к синему небу, прося мать-солнце, напитать ее силой. Посидеть, глядя сквозь зажмуренные веки на яркий, почти белый, диск получилось недолго. Некромант завершил обслуживание клеток и аккуратно кашлянул:
— Фройлян Инталия…
— Да? — отозвалась девушка неохотно.
— В Академии ходят слухи о том, что его величество Айлетадин Второй снова собирает добровольцев.
Инта встрепенулась:
— Откуда слухи?
— Третьекурсник вчера подпил в кабачке и угодил в лапы к вербовщику. Тот, видно, неопытный попался, или заработать очень хотел, — не признал некроманта. Обрил, переодел, сунул в повозку на цепь. Милош протрезвел поутру и показал, на что способен боевой некромант. Только вот в повозке той было двадцать человек. И все «добровольно», — насмешливо сказал Арикшавер.
— Подпоить и забрить ни один вербовщик не гнушается, — вздохнула Инталия, вспоминая, сколько в гарнизон привозили деревенских мастеровых, зашедших отметить первый заработок, или подмастерьев, перебравших на вечеринке. Иногда совсем дети попадались. Полковник фон Майер только вздыхал, рассматривая пополнение. Но весной в гарнизоны присылают городское пополнение, оно обычно довольно скромное, а тут двадцать человек на повозку.
— Не гнушается, — хмыкнул Ашер, почесывая за ухом очередную косматую дворнягу, — только обычно они так не спешат. Милош и так через месяц в Черную степь поедет. Весь третий курс некромантов туда отправляют.
— Нашествие? — испуганно выдохнула девушка, закусывая губу.
Арикшавер пожал плечами:
— Не знаю, фройлян, но говорят, на границе неспокойно. У степняков появился кто-то, кто объединил их. Поговаривают, что твари стали нападать стаями, и гарнизонные маги не спят ночами, удерживая контуры, вот третьекурсников и сняли с занятий в помощь. А четвертый и пятый едут в Северные горы и к Западному морю.
Инталия поежилась. «Нашествием» в гарнизоне называли стихийно случавшееся одурение всех степных обитателей. Более-менее безобидные потылики или рейвы вдруг начинали охотиться на сородичей и вообще на всех, появившихся за стеной. Бродящие в одиночестве кошкообразные имисы сбивались в стаи. Ночные хищники начинали выходить на охоту днем, дневные караулили жертв ночью, и все затверженные солдатами правила становились пустяком.
В воздухе висело напряжение, офицеры старались отослать семьи, а к единственному в гарнизоне жрецу выстраивалась огромная очередь желающих очистить душу перед возможной смертью. Потому что в какой-то момент напряжение разрасталось и лопалось, словно мыльный пузырь. А потом сбрендившие обитатели Черной степи устремлялись на крепости, снося все на своем пути. Неслись, ползли, бежали, ковыляли, пробуя на зуб, коготь и тяжелую лапу все, что попадалось на пути. А ведь среди тварей было немало ядовитых!
Инта была крошкой, когда нашествие случилось недалеко от их гарнизона. Никто ничего не успел сделать, лишь захлопнули ворота, да выбежали на стены все, кто мог держать черпак с кипятком, факел или копье. Полковник фон Майер тогда приказал няньке с младенцем, едва стоящим на ногах, укрыться в подвале. Там был большой сундук из каменного дерева, боги знают, как угодивший в заштатный гарнизон. Из него вытащили все, кинули пару одеял, узелок еды, крынку воды, усадили женщину с ребенком и опустили над ними неподъемную крышку.
Темноту, спертый воздух, холод и трясущуюся от ужаса няньку, все это Инталия запомнила навсегда. После того, как нашествие улеглось, твари вернулись в степь, полковник сам лично спустился за дочерью в подвал, с помощью трех наименее раненых солдат поднял крышку, обнаружил в сундуке обморочную няньку и сжимающую в руках малюсенький ножик малышку.
Во двор и на стены ее не повели — отец накрыл голову плащом, унес в комнаты, которые почти не пострадали, потому что там не было никого живого — все обитатели крепости бились на стенах. Вот тогда Инталия впервые услышала это слово «нашествие» и узнала, что оно означает.
— Если это будет нашествие, — студентка сглотнула, — магомедиков тоже отправят на границу.
— Если только в мобильные госпитали, но маловероятно, — отмахнулся от этого предложения Арикшавер, — вот некромантов точно отправят, а вам и тут работы хватает.
Да, некромантам придется обходить крепости одну за одной, чтобы упокоить погибших, обновить защиту, собрать ингредиенты из кусков поверженных обитателей степи.
— Значит, моя курсовая и Ваша диссертация…
— Ну нет, — покачал головой аспирант, — как раз наша разработка может пригодиться и спасти немало жизней. Если это, действительно, спонтанный магический выброс, который гонит жителей земли на границу, значит, пока обойдутся и без нас. Насколько я помню, такие выбросы происходят не чаще раза в десяток лет, да и длятся недолго. А вот если это все же попытка Короны продвинуть линию укреплений вглубь степи, тогда мы там понадобимся, — признал он. — И все же, я не хочу бросать исследование, — махнул он кулаком, затянутым в перчатку, — это ведь важно и нужно людям.
Инта лишь согласно кивнула и зашелестела страницами лабораторного дневника — кое чего они уже достигли. Кости приживались, ткани обволакивали остов, животные чувствовали себя хорошо… Месяц — два и будет понятно, какой путь воплощения некропротезов даст самый верный результат. Только будет ли у них это время?
***
Весна плавно перетекала в лето. Лабораторию закончили. Оборудование и реактивы заняли свои места на полках и в шкафах. Животные переехали с полигона в помещение, заодно получив более просторные клетки. На торжественном открытии профессор Карпус выпил бокал игристого и пожелал, чтобы эти стены увидели много полезного и нужного людям.
Инталия и Арикшавер немедля приступили к планомерным исследованиям. Написав прошение на имя ректора, студентка получила позволение пропустить лекции с обещание сдать все зачеты и экзамены, и после целыми днями торчала в лаборатории, стараясь добиться хотя бы первичных положительных результатов.
Раны свежие, раны гнойные, раны от зубов и разможженные. Посыпать сухим мхом, полить крепким вином, посыпать толченной сухой крапивой, выдержать срок, проверить, записать результаты. Потом сменить дневник наблюдений и переместиться к собакам — наращивание плоти, развитие сосудов и нервов, повязки и оберегающие среды… К вечеру девушка выматывалась, но доводила эксперименты до конца.
Арикшавер не отставал. Где уж он набирал некроэнергию, только ночь знает, но силу вливал в протезы регулярно, собак обихаживал лучше Инты, да еще успевал варить им корм и чистить клетки.
Инталию очень пугали слухи о частых заварушках на границе с Черной степью. В Академическом госпитале прибавилось раненых, да и рекрутская телега постоянно стояла на центральной площади, заманивая парней обещаниями славы и денег.
Девушка не признавалась никому, но тайно откладывала деньги, и закупала солдатский паек, к которому привыкла в степи. Вяленое до каменного состояния мясо, финики, изюм, грубая кукурузная мука, орехово-медовые плитки быстрого рациона. Все это хранилось частично в лаборатории, частично — в шкафу с платьями. Софа ворчала, но как заметила Инталия, закупала изрядное количество ингредиентов для зелий и даже кое-что варила прок. Обе девушки понимали, что их, почти готовых магомедиков легко кинут в мясорубку войны, вот и старались подготовиться, как умели.
Защита курсовой Инталии была назначена на конец июня. Девушка расширила тему, добавив к асептике подбор питания и зелий, способствующих быстрому заживлению ран. Вдохновленная работой подруги Софа почти нащупала рецепт стерилизующего зелья. Ее защита должна была состояться на день раньше. Счастливый Сиразион целыми днями пропадал в мастерской, делая один артефакт за другим, чтобы скопить денег на красивую осеннюю свадьбу. Его возможная грядущая война не беспокоила — артефакты нужны всем — и победителям, и побежденным.
Только музыкант после памятной ночевки в доме артефакторов пропал из вида. Инта ждала новой встречи, потом пыталась искать, но все было напрасно. В городе поговаривали, что он ушел бродить по дорогам, чтобы набраться впечатлений, написать новые песни и появиться на осеннем фестивале, который Академия подгадывала к празднику урожая. Порой девушка вспоминала веселого парня и поначалу даже скучала, но вскоре работа над курсовой захватила ее с головой, и времени на романтические мечтания не осталось совсем.
