Инталия лишь вяло пожала плечами в ответ. Спорить с Софой сейчас было бесполезно — Сиразион стал для зельеварщицы не просто женихом, а еще и соавтором патента. Парочка виделась каждый день, порой часами пропадая в мастерской, и вот однажды Софа пожаловалась на перерасход ее свежеразработанного зелья. Вливать пострадавшему в рот приходилось целый фиал, чтобы лекарство в нужной концентрации добралось до пострадавшей конечности, а ингредиенты дороги. Куда как продуктивнее было бы наносить зелье прямо на рану, но ведь негигиенично, да и ток крови может смыть все, снизив эффективность. Вот если бы как-то ухитриться залить зелье прямо внутрь тела?
Разик внял стенаниям невесты, посидел недельку за верстаком и разработал флакон с иглой для введения зелья. Ошеломленная Софа потащила его делать патент и стала соавтором. Новинкой заинтересовались уже такие ведомства, что даже фрау Марта смягчилась и дала добро на свадьбу «своего ненаглядного мальчика и этой странной девочки».
Наконец, дверь, скрипнув, приоткрылась, и в коридор выглянула секретарь:
— Фройлян фон Майер, Вас приглашают!
Инта встала, одернула мантию и шагнула вперед, сдерживая противную дрожь. Будь, что будет! Она точно знает, что ее разработка полезна. Так что пусть говорят, что хотят…
Едва за магомедичкой закрылась дверь на лестнице показались мужчины. Профессор Карпус что-то втолковывал некроманту, тот кивал капюшоном, но явно не слушал. Увидев их, Софа вскочила и подбежала поделиться новостями:
— Выходила! Уставшая, бледная! Перекусила и обратно позвали!
Профессор сразу воодушевился:
— Ну, вот видите, Арикшавер, не стоило так переживать. Раз позвали, значит комиссия готова огласить вердикт. Долгая защита — это показатель интереса, поверьте мне. Маги, принимающие доклады, уже так наловчились определять уровень студентов, что порой выставляют оценки еще до того, как выслушают защиту.
Аспирант молчал, но Софа всей кожей ощущала его недовольство ситуацией. Профессор утащил своего ученика еще час назад, заявив, что караулить под дверью глупо, гораздо важнее — успеть сделать заказ в кофейне, ведь за день защищается два десятка студентов и парочка аспирантов, и все они хотят отметить свою победу или оплакать поражение.
Не успел Арикшавер ответить, как дверь аудитории распахнулась, выпуская сияющую как новенькая монетка Инталию.
— Уррааа! Я защитилааа! — шепотом прокричала она, крепко обнимая подругу.
— Я так рада за тебя! — закружила её в объятиях сияющая Софа.
— Поздравляю, фройлян, — проговорил профессор Карпус, и тут же отвлекся на коллег, выходящих следом.
На пути девушек встал Арикшавер. Он поймал ладошку Инты, склонился над ней, поднес к своей тьме:
— Ни минуты не сомневался в успехе, фройлян! Предлагаю сейчас пойти в кофейню и выпить хорошего кофе за Ваш успех.
Девушка зарделась:
— Благодарю, герр Арикшавер. Буду рада! Отдельно благодарю Вас за магографии, именно они убедили комиссию в том, что мой рапорт можно применять в самых антисанитарных условиях.
— Был рад помочь!
Они уже собрались покинуть здание, когда их окликнули. Маги, принимавшие участие в комиссии, подошли ближе:
— Герр Арикшавер, фройлян фон Майер, фройлян Зильберг, просим вас представить вашу совместную работу завтра, на заседании небольшой комиссии, — произнес маг жизни.
— Будет пять-шесть специалистов, заинтересованных в ваших достижениях, — добавил маг смерти.
Отказаться никто не посмел, но профессор Карпус, провожая коллег взглядом неожиданно сказал:
— Интересно, фройлян Инталия, Вас выслушали герр Свазиус и герр Дариус, оба они служат в Академии по линии военного ведомства…
На этой странной ноте разговоры прекратились — Инта, действительно, устала, перенервничала, так что все отправились пить кофе и есть сырные пироги в уютной атмосфере «Клоппса».
***
На следующий день аспиранта и студентов действительно поджидала «небольшая комиссия». Девушки вошли в аудиторию без трепета — решили, что будут маги Академии, желающие послушать о новинках, но в аудитории сидели военные чины в строгих алых мундирах, два магомедика почтенных лет, уже знакомые маги жизни и смерти и, кроме того, какой-то полный тип с брезгливой гримасой на недовольном лице.
Еще накануне, в кафе, девушки решили не нарушать порядок, который у них сложился во время защиты: сначала выступала Софа со своим успокоитеьным зельем и запатентованным флаконом, затем Инта, с обработкой ран и магографиями и завершал действо Арикшавер с тремя живыми собаками на поводке.
Пока зельеварщица легко и привычно расставляла флаконы, предлагала членам комиссии познакомиться с новым артефактом и рассказывала о зелье, все зрители внимательно слушали. Когда Инта показала магографии, объяснила способы обработки ран и расчетную вероятность восстановления в эмоциях военных появился скептицизм.
Когда на кафедру вышел Арикшавер и, не снимая своей мантии начал излагать принципы некропротезирования, внезапно взбеленился тот самый брезгливый тип, который не понравился Инталии с самого начала.
— Я не понимаю, профессор, — обратился он к одному из магомедиков, — почему студенты смеют проявлять такое непочтение к преподавателям и высшим по званию? Разве можно выступать публично в закрытой мантии?
Старичок удивленно взглянул на болтуна, но промолчал. Тогда неприятный тип обратился с вопросами к военным:
— Вас не смущает, господа, что некромант скрывает свое лицо? Что если он военный преступник? А может скрывает уродство?
Тут его слова тоже не нашли отклика, а один из офицеров демонстративно выложил на стол левую руку в которой вместо кисти торчал острый крюк. Но даже такая реакция не смутила толстячка. Явно чего-то добиваясь, он начал тяжело вздыхать, ерзать и, наконец, на всю аудиторию поинтересовался, неужели гостям не интересно, как выглядит некромант без своей «защитной шкурки»?
Арикшавер стоически пытался рассказывать, но незнакомец нарочито передразнивал его, сбивал, ронял на пол предметы, путая речь аспиранта. Инталия с тревогой наблюдала за напарником, видя, как потемнела его мантия, как фигуру окутывают облака темной силы. Она уже собиралась попросить у Софы ее знаменитое печенье, но тут настал кульминационный момент: некромант вывел в центр аудитории трех собак с протезами лап. Военные и магомедики немедля перегнулись через столы, стараясь во всех подробностях рассмотреть результаты, а слишком говорливый незнакомец все болтал и болтал, отвлекая всех от того, что говорил Ашер. Его никто не слушал, но напряжение в помещении росло.
Через пару минут толстячок достал огромный платок, громко высморкался, скомкал ткань и «нечаянно» кинул ее в собаку. Того, что случилось дальше, никто не ожидал — дворовый пес затоптался на месте, заскулил, забился и упал на пол замертво! Софа среагировала первой — схватила отлетевший в сторону платок, поднесла к носу, слегка помахала ладонью, чтобы на безопасном расстоянии ощутить аромат и тут же сморщилась, отстраняя от себя добычу:
— Собачья смерть! — коротко выкрикнула она.
— Что за ерунда! — закричал толстячок, — это поклеп! Ваши девки совсем обнаглели! Мало того, что спят с кем попало, так еще и не учатся ничему!
Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения — пока профессора вскакивали, чтобы достойно ответить наглецу, некромант не сдержался и приложил толстячка «дланью мертвых». Конечно, в антимагической лаборатории нельзя было применять магию, но использовать накопленную силу получалось. А мантия некроманта — это еще и накопитель, так что волшба удалась, но плотная черная ткань стала заношено-серой, тьма, скопившаяся под капюшоном, растаяла, и студентка ошеломленно выдохнула:
— Шер!
Стоящий на кафедре молодой мужчина медленно повернулся и на миг зажмурился:
— Прости, Инта!
— Ага! — закричал толстячок, тыча в некроманта пальцем, — вот кто оказывается у вас в Академии доклады делает! Знаменитый бродяга Шер! Наглец, и хам посмевший отказать Ее Величеству в малой просьбе!
