— Ладно, не хочешь говорить, не нужно. Я ведь хочу разговор поддержать, чтобы не так страшно было.
Наташа ускорила шаг.
— Кольцо у тебя красивое, — вздохнула Люся. — Давно такое хочу. Где покупала? Или подарили?
Девушка погладила серебряный утум и промолчала. Купила не так давно. Почему себя не порадовать, если больше некому?
— Я ужасная трусиха, — призналась женщина. — А ты молодец! — воскликнула она обрадовано. — Я вот сразу и не догадалась, что там же люди. Отобьются от волков и выведут нас на дорогу. Они же местные, правда?
— Говорите тише.
— Ах, да, волки, — зашептала Людмила, оглядываясь.
— Мисси их услышит раньше, — хмыкнула Наташа, высматривая в траве шпица. — Успеем забраться на дерево.
— О боги, — не успокоилась женщина. — Я не смогу влезть на дерево.
— Страх с людьми творит чудеса, — ответила девушка и добавила тише: — Как и мерзости.
Неожиданно тропа вильнула в сторону и слилась с дорогой: укатанной, хорошо заметной в сумерках. Что ею пользовались постоянно, было видно невооружённым глазом. В какую сторону пойти тоже не вызвало сомнений. Не останавливаясь, Мисси побежала в нужном направление. Ей доверились.
Похоже, от страха у Люси не закрывался рот. Пока они шли, Наташа узнала, что та с двенадцатилетним сыном живёт у родителей. Дважды была замужем.
— Первый раз вышла замуж по залёту, — жалась она к ней. — Родила Славку и разбежались. А в турагентство пришла случайно. Немецкий выучила, когда шесть лет назад заключила договор с брачным агентством и начала учить немецкий язык. Мне подыскали жениха на пятнадцать лет старше меня. Ну, познакомилась я с Отто…
Её голос снова окреп, став громким, уверенным, как и подобает гиду:
— Вроде не противный оказался. Решилась и уехала к нему в Лейпциг. Вышла замуж. Прожила с ним три года и сбежала. Жмот страшный, ну и Славку знать не желал. А ему отец нужен, совсем от рук отбился. Зато язык выучила. Ну и платят здесь хорошо. Собираю на квартиру. С родителями в хрущёвке тесновато, да и мать у меня прижимистая и моралистка жуткая. Всё ей не так, всё пилит, пилит… Терплю. Куда денешься?
— А до турагентства где вы работали?
— Да много где: и продавцом, и на автозаправке, и парикмахером, и… Слушай, давай на ты. А то я чувствую себя черепахой Тортиллой. А всего-то на семь лет старше тебя.
— Мне кажется, или… — часто дыша, остановилась Наташа.
Подняла голову к верхушкам деревьев, над которыми в первых лучах восходящего солнца кружили встревоженные птицы. Поправила на плечах съехавшую от быстрого шага косынку. Гулкий стук сердца и звон в ушах мешали сосредоточиться и сдвинуться с места. В груди клокотал воздух.
Далеко впереди у дороги за кустами оглушительно и злобно залаяла Мисси. Они не заметили, когда та убежала. Только что крутилась под ногами!
Потянуло дымом от костра. Отчётливо послышались громкие вскрики и глухие звуки ударов.
— Не кажется, — задрав голову, всматривалась через низкие густые заросли Людмила. Прижалась к боку Наташи. — Что там? Вол… — не договорила.
Из неровной плотной стены кустарника на них выскочил низкорослый и всклокоченный мужчина. Длинные волосы, борода, просторная крестьянская одежда, обувь — всё в нём выглядело странным, надуманным, киношным, как и длинный, обагрённый кровью кинжал в крепко сжатой руке. Что на нём была именно кровь, сомнений не вызвало.
Следом за ним в стремительном длинном прыжке, задевая ступнями верхушки кустов, спружинил при приземлении на дорогу его преследователь. Несмотря на тяжёлую кольчугу, покрытую туникой с ярким рисунком на груди, и такие же кольчужные чулки, высокий рост и крепкое сложение боец показался необычайно лёгким и гибким. В затянутой кожаной перчаткой руке широким отточенным лезвием блеснул окровавленный меч.
Женщины опешили от неожиданности.
Не успела Наташа ахнуть, как оказалась крепко прижатой спиной к груди бородатого мужика. Её рука взметнулась, как всегда неосознанно ударив наглеца в ухо. Тот зашипел и сдавил девушку под грудью с такой силой, что у неё потемнело в глазах и подогнулись колени. Острый конец кинжала упёрся под нижнюю челюсть. Струйка крови защекотала кожу шеи.
Люся вскрикнула и рванула в сторону, скрываясь в зарослях.
Прикрываясь Наташей как щитом, бородач пятился от выпрямившегося воина.
Из кустов выбежал осёдланный вороной конь без всадника. Остановившись за спиной воина, он фыркнул и дёрнул ушами. Негромко заржал, обнажив крупные белые зубы.
— Коня, — прохрипел мужик. — Ты мне коня, а я тебе девку. Меч и кинжал брось и отойди подальше. Не то заколю её.
Он встряхнул Наташу, с лёгкостью оторвав от земли. Она поморщилась. Зловонный дух, исходящий от бандита — именно так она его восприняла — вызывал тошноту.
— За боевого коня обозную блудницу? — усмехнулся воин, вскинув голову. Капюшон из серебристых кольчужных колец натянулся на его голове. — Убьёшь ты её или нет, мне… — сплюнул в сторону, не спуская с бородача пронзительных, на удивление спокойных глаз. — Ты не жилец в любом случае.
Шагнул к ним, перехватив меч удобнее.
Кончик кинжала глубже вонзился в рану на шее Наташи. Кровь заструилась быстрее.
Девушка ткнула мужика кулаком в бок и вцепилась в его предплечье, сильнее сдавившего её под грудью. Не обращая внимания на боль, сквозь сжатые зубы яростно прошипела по-русски:
— Козёл.
Казалось странным, но она понимала, о чём они говорят. Язык не был немецким. В речи присутствовали английские слова, латынь, искажённые русские. Старонемецкий? Как-то раз она слышала его от матери, школьной учительницы немецкого языка.
Да! Это же Швабия! Одиннадцатый век! — осознала Наташа с ужасом.
Бандит хрипло рассмеялся:
— Сучка из ваших, не видишь? Брыкается.
Боец выгнул бровь. Беглым взором прошёлся по стати девки. Задержался на едва прикрытых коленях, укороченной сорочке и рубахе поверх неё, объехавшей вязаной шали, дорогих кольцах на пальцах. Глаза метнулись к лицу, к золотым заушницам, волосам цвета тёмной меди.
Мужик суетливо задёргался, отступая, волоча упиравшуюся девушку:
— Горячая, тварь. Сбежала, как только поняла что к чему.
Во все глаза, с неприязнью она изучала крепкий щетинистый подбородок воина, выбившуюся из-под капюшона мокрую чёлку, прямой тонкий нос, плотно сжатые губы. Голубые глаза под озадаченно сведёнными густыми бровями пронзали её насквозь. Мужчина выглядел не старше Шамси.
Это и есть средневековый рыцарь? — прокатился озноб по её телу.
Когда послышался истошный вопль Людмилы, у Наташи оборвалось сердце. Так кричат от ужаса.
В глубине леса истеричным лаем захлёбывалась Мисси.
Воин отрицательно качнул головой:
— Не наша, — взмахнул мечом.
Девушка закрыла глаза, глубоко вдохнула и на выдохе обмякла.
Дребезжащий звук рассёк воздух. У головы Наташи послышалось хлопающее «чпок!», похожее на пощёчину. От рывка в сторону подкосились ноги.
Короткий толстый арбалетный болт пробил шею бандита.
Падая, мужик потянул заложницу с собой. Рухнув, прижал обмяклым грузным телом.
У девушки вышибло воздух из лёгких, в глазах запрыгали пёстрые мошки. Бок прошила острая боль, лишив сознания на миг.
Яркий свет ослепил.
Наташа вскинула к глазам руку. Расслабленное тело не слушалось. Мысли путались: бородатый бандит, она в его руках, воин, убивающий невинных заложниц…
Её бесцеремонно похлопали по лицу.
Она затрясла головой, заставляя себя быстрее очнуться.
Перед ней на корточках сидел мужчина в кольчуге с протянутой рукой.
Узнала его по глазам — безжалостным, колким, льдисто-голубым. Глаза убийцы. Это он назвал её блудницей. Обозной шлюхой. На заложницу, пусть и шлюху, ему плевать. А ей каково?!
— Блудница, да? — не узнала своего голоса: отрывистого, напористого. — Заложников мы не спасаем? Гад!
Извернувшись, с силой ударила воина в колено.
Он пошатнулся, качнулся с носка на пятку, но усидел. С любопытством всмотрелся в девку. Выглядела она необычно и… отчего-то волнующе, притягательно. Глаза цвета… болотной ряски? Под сведёнными бровями они горели праведным гневом. Изъяснялась непонятно, но голос звучал непочтительно, грубо, без должной покорности и уважения. Не видит, кто перед ней? Следовало бы её проучить.
