***
Записка не выходила у Армана из головы.
Бесило, что жена, прикрываясь потерей памяти, выглядела этаким цветочком, который просто не может быть в чём-то виноват.
Эти необыкновенные глаза, растерянно хлопающие ресницы, небольшой, такой притягательный рот, нежная кожа с пульсирующей жилкой на шее...
Наваждение!
Разве может порочность выглядеть настолько неискушённо?
Опыт подсказывал – не может.
Тем не менее его жене это как-то удавалось.
В брачную ночь вела себя словно девственница – смущалась, краснела и робко отзывалась на его прикосновения. А он, дурак, изо всех сил старался не напугать, не обидеть, доставить как можно меньше боли... Наверное, она в душе со смеху умирала, наблюдая, как он над ней трясётся! Если у такой притворщицы может быть душа.
А когда Сония поняла, что обвести мужа вокруг пальца ей не удалось, она просто выпрыгнула в окно!
Лживая, трусливая предательница! Видимо, почувствовала, что тогда он и сам был готов её удавить. Он почти неделю слышать о ней не хотел, где-то в глубине души ожидая, что жена вот-вот умрёт и он освободится от навязанного брака.
Но Сония выжила, немало этим удивив лекаря.
И пожалуйста – не прошло и двух недель, как она занимает все его мысли! Каким-то образом девчонке удалось его удивить, смутить, озадачить и вызвать мужской интерес. Причём внешне она если и изменилась, то в худшую сторону, так как за время болезни ещё похудела.
Ведьма, не иначе...
Утром, с трудом отогнав от себя мысли о герцогине, Арман погрузился в мир цифр и отчётов, вникая в дела графства.
Надо сказать, барон оказался прекрасным управляющим и следил за наследством племянницы не за страх, а за совесть. Всё было в полном порядке! Графство процветало, налоги исправно платились, богатство супруги увеличивалось.
Герцог вместе с бароном обошёл замок, заглянул в подвалы, на склады, мельком осмотрел скотный и птичий двор. И на целый час задержался в конюшне.
Графство издавна славилось отличными упряжными лошадьми. Ещё дед миледи, а потом и её отец занимались разведением выездных пар, на чём и сколотили приличное состояние.
За лошадьми из конюшен графа де Вилье стояла приличная очередь, хоть каждая пара стоила столько же, сколько целая четвёрка, а то и шестерик других коней. Но они того стоили – рослые, ослепительно красивые, очень резвые и безупречно выезженные кони Вилье покоряли с первого раза. Пары граф подбирал ювелирно – животные казались отражением друг друга: одинаковая стать, одинаковая масть, повторялись до последней шерстинки даже белые отметины на ногах и голове лошадей.
Барон с гордостью показал новому владельцу племенных жеребцов и кобыл, потом молодняк. Представил герцогу всю документацию и племенные книги.
– Управляющий конным заводом – настоящий мастер и истинный ценитель. Он лично подбирает персонал и знает каждого жеребёнка, как говорится, в лицо.
– Спасибо, барон! – Арман с чувством благодарности пожал опекуну Соны руку. – Поместье в идеальном порядке. Как и всё графство в целом. Я отпишу его величеству, что вы блестяще со всем справились.
– Я старался. Сония – моя единственная племянница, – заулыбался барон. – Она замечательная девушка, просто чудо! Берегите её!
«Что замечательная – не спорю. Мы женаты всего ничего, а я от неё уже столько замечаний получил, сколько иные за всю жизнь не слышат! При этом сама девица не только оказалась уже кем-то надкушенной, но за спиной опекуна и мужа плетёт какие-то интриги. Начинаю подозревать, что обвинения Адель не совсем беспочвенны. Не хочется верить, что это чудо – от слова «чудовище»,– мрачно подумал герцог.
Вчера, когда они только приехали в Вилье, он глаз с жены не спускал, надеясь вычислить автора записки. Но пока никто связаться с герцогиней не пытался.
Видно, что девушка нервничает, но сложно определить, по какой причине: из-за того, что ничего не помнит? Или потому, что как раз всё прекрасно помнит?
Арман украдкой наблюдал за женой и ловил себя на мысли, что никак не может её понять! Временами супруга вела себя как нашкодившая кошка. Временами выглядела так, будто она не способна и мухи обидеть.
У него натурально голова шла кругом: в один момент жена высказывает поразительные для девушки знания, а в другой таращится на привычные вещи так, словно их впервые видит.
На ночь их хотели поселить в покои родителей Сонии, но та неожиданно воспротивилась. Мол, тут всё напоминает о маме, она не уснёт. И прочая женская чепуха. Запросилась в свои девичьи комнаты.
Жена хочет покапризничать и ночевать в одиночестве? Что ж, он ей это разрешит, заодно продемонстрирует барону и новым подданным, что прислушивается к пожеланиям супруги.
Но меры предпримет!
Всю ночь у дверей в спальню герцогини дежурил один из сопровождающих герцога доверенных людей, второй расположился прямо под окнами её спальни. А третий весь день повсюду ходил за миледи: Арман приказал не выпускать герцогиню из виду и брать на заметку каждого, с кем она будет общаться.
Вторую ночь супруги опять провели порознь.
Наутро барон уехал, а новый владелец графства, оставив жену в замке под присмотром своих людей, отправился в близлежащий город.
Пока ехал, размышлял над очередным наблюдением – оказалось, что Сонию не особенно любит прислуга её родного замка. Нет, ни малейшего косого взгляда или непослушания, но некоторые детали поведения горничных наводили на мысль – они избегают молодую госпожу. Стараются лишний раз ей на глаза не попадаться.
Странно, это же её родной дом! Она тут родилась и росла до пятнадцати лет! Надо бы поговорить с прислугой.
Осторожно и конфиденциально.
Арман пожалел, что не удосужился перед свадьбой выделить время, чтобы познакомиться с невестой поближе. Как-то в голову не приходило, что тут его могут поджидать не самые приятные сюрпризы.
Да и не до того было – сначала он чувствовал себя загнанным в ловушку и готов был на всё, лишь бы избежать навязанного брака. Потом весть дошла до замка и Адель рыдала дни напролёт, а он ощущал себя обманщиком. Соблазнил, уговорил на близкие отношения, пообещав выпросить у его величества разрешение на левиратный брак, и, получается, обманул.
Адель ему действительно нравилась – красивая, заботливая, не капризная. Во всех отношениях удобная.
Но отец не оставил выбора!
А ещё с Адель так нехорошо вышло: по возвращении из столицы он собирался поговорить с глазу на глаз, подготовить, объяснить, почему их брак невозможен. Но не успел – прикатил барон де Соло, опекун его невесты. И так случилось, что леди узнала сногсшибательную новость из восторженной речи барона.
Арман поморщился, вспомнив, как она побледнела, покачнулась, но устояла на ногах. И больше недели ни за какие коврижки его к себе не подпускала. Более того, пыталась вернуться в поместье, доставшееся ей от покойного мужа! Вещи собрала, карету приказала запрячь, все ключи и книги прихода и расходов ему на стол отнесла...
Никакие уговоры не помогали – любовницей не буду, и всё тут! Мол, пока оба были свободны, их связь ни на кого тень не бросала.
– Арман, я не смогу спокойно смотреть, как ты милуешься с женой! Я ревнивая, прости. Мне лучше уехать и не мешать вашему счастью!
– Какое счастье, Адель? Я её не люблю и никогда не полюблю! Тощая девчонка, там даже смотреть не на что, – убеждал он молодую женщину. – Мне от неё нужен только ребёнок, а потом отправлю с глаз долой.
– Она моложе, – рыдала вдова, – и будет законной женой. Ты обязательно в неё влюбишься и выгонишь меня! Лучше я уеду сейчас, чем через год стану тебе в тягость!
И согласилась остаться только после визита в баронство, куда он увёз её едва не силой.
Официальная причина поездки – чтобы экономка замка познакомилась с будущей герцогиней, а та передала ей распоряжения насчёт убранства своих покоев, торжественного обеда по случаю бракосочетания и тому подобных хозяйственных нюансов.
