— Хотя этот, ну как его, симпатичный, конечно поприятнее, — заметила герцогиня, потом осмотрела причёску. — Как всегда идеально, Эйва. Благодарю.
И горничная стала одевать госпожу. У герцогини было несколько нарядов, помимо приготовленных непосредственно для свадьбы, которые Эйва предусмотрительно захватила с собой. На всякий случай. И вот совсем не прогадала. Но время шло, наряды конечно уже не удовлетворяли потребности её светлости, которая не привыкла повторяться со своими выходами и не важно — в свет или на завтрак-обед-ужин в кругу своей семьи.
— Что с нарядами из дома? Они приедут когда-нибудь? — надулась Лана.
— Я не могу знать, госпожа. Но с вашего позволения, — и Эйва отошла от неё, зайдя в гардеробную. — Я могу что-то из этого перешить.
— Хм, — Ланира придирчиво склонила голову. Вкус у герцоги был отменный и Эйве нравилось, что в целом она понимала её нужды. — Да, вот эти два — юбки отличные, но верх очень трагичен. Сделаешь что-то с нижней частью, чтобы можно было отдельно надевать?
— Конечно, — кивнула Эйва. — Но верх. Может блузы или рубашки? Ещё можно сарафаны, — горничная показала пару нарядов, которые можно было изменить. — Из этого можно сделать что-то этническое.
Ланира осмотрела саму служанку, на которой была шерстяная серая рубашка и темно-зелёный сарафан.
— Да, делай. И возьми у герцога или Иана пару сорочек, — ответила герцогиня. — Думаю вместе, будет прекрасно.
В этот момент в покоях герцога затопали мужские шаги. Ланира обернулась и узрела конюха.
— Кран починить сказали, — ответил он ей.
И Эйва склонила голову, скрывая улыбку, потому что это было невероятно забавно — и реакция госпожи, и реакция слуги.
Герцогиня Шелран была прекрасна и почти всех очаровывала, подобные ему, обычно смотрели на неё во все глаза, просто потому что она внешне была, как высшая богиня. И она всегда ждала этой реакции, наслаждалась ею. А тут — он не смотрел на неё, вообще словно её не было. Не то, что восхищения, вообще не было никаких эмоций. И Ланиру кажется это выводило из себя. Эйва видела, как герцогиня просто не может понять, что не так, почему не работают её красота и природный шарм.
— Последи за ним, — пригнулась Лана к горничной. — Кто его знает. Не хочу, чтобы он сюда заходил.
— Да, ваша светлость, — склонила голову Эйва и взглядом проводила герцогиню до двери. И как она плыла, как плыла. Правда конюх даже и не собирался на неё смотреть.
Горничная прибралась в комнате, сложила вещи в гардеробной, забрала те, что нужно было переделать и, выйдя в комнату, столкнулась со взглядом мужчины. Значит за ней он смотрел?
Она внутренне улыбнулась, но на деле и вида не подала. Сложила баночки и прочие мелочи на столике герцогини, приводя их в порядок, собрала одежду для переделки, потом ту, что надо было постирать. Обернулась и на этот раз конюх уже стоял в дверном проёме, но слава богине, на ковёр не наступил.
— Я всё сделал, — возвестил он, своим хриплым, грубым голосом.
— Не вздумай наступить на ковёр, а то мне придётся его чистить, — рукой остановила его Эйва. — Я думала, что там всё прогнило?
Она видела пятно ржавчины на кране и подумала, что оттого он и сломался.
— Прогнило, — кивнул он, соглашаясь.
— И как ты его починил?
— Временно.
Эйву прям веселило это — “да”, “нет”, “конечно”, “я сделал” и так далее и тому подобное. Словно этот мужчина вообще не умел говорить или по жизни туго соображал, но внутреннее чутьё говорило ей, что всё у него в порядке.
— Просто хочу знать, насколько временно и можно ли исправить, — пояснила она.
— Можно, — проговорил он.
И она усмехнулась, потерев лоб.
— Я сделаю, если хозяин разрешит в городе краны нужные заказать, — проговорил конюх и это было самое длинное предложение, которое она от него слышала.
— Спасибо, — склонила она голову в благодарности и ожидая, что он догадается, что надо выйти. Но он так и стоял, глядя на неё. Хотя бы не шевелился и то хорошо.
Она взяла в руки ворох одежды госпожи и пошла в наступление на мужчину. Он опешил на мгновение, лицо его стало озадаченным.
— Сделал? Так на выход, — повела головой Эйва и он сначала попятился от неё, а потом усмехнулся и, развернувшись, прошёл через ванную комнату и комнату герцога, подгоняемый горничной вон из комнат.
— Может помочь? — спросил он.
“Чтобы её наряды конюшней пахли”, — подумала женщина.
— Спасибо, я сама, — сказала она вслух, не желая обижать человека, который судя по всему помощь предложил достаточно искренне. Да и лично Эйву ни капельки не смущал конский запах, да и вообще любой рабочий запах.
Они вместе дошли до крутой винтовой лестницы, что использовалась слугами и вела вниз, в рабочие комнаты.
Конюх кажется нарочно спускался медленно и Эйву это раздражало, но в середине она наступила на одну из юбок, что несла, конечно же потеряла равновесие и тут была очень даже счастлива, что он шёл впереди, потому что поймал её и глазом не моргнув. Но горничной подумалось, что даже если бы она шла перед ним, то всё равно поймал.
— Прости, — выпалила она оказавшись в недюжего размера объятиях.
— Угу, — кивнул мужчина пристально глядя ей в глаза.
Пауза затянулась и Эйва почувствовала себя неловко. Но это было так странно для неё, потому что обычно она не терялась.
— Если ты не собираешься на руках меня отнести вниз, то отпусти, пожалуйста, — нашлась она, но при этом чувствуя исходящую от него мужскую силу, такую особенную, которая тянет из женщины жилы, выдёргивает из самой себя. — Я могу идти сама.
Он снова хмыкнул, кивая, сейчас глаза были на одном с ней уровне, от слабого освещения Эйва никак не могла понять, что там на самом деле в них происходит, но он ещё раз хмыкнул и отпустил её, потом продолжил спуск, а она подобрав юбки нарядов герцогини отправилась за ним.
“Может действительно тугодум?”
— Спасибо, — поблагодарила его горничная, когда они вышли в нижние помещения.
— Да, — кивнул он и Эйва не стала ждать, когда он там ещё что из себя сможет выковырять, кивнула ему и убежала в другую сторону.
Переделкой нарядов она планировала заняться сама, но вот чисткой пусть занимается Юллин, потому что делать всё одной просто невероятно сложно. И Юлли, конечно, взялась за дело, но всё равно сделала всё не так, как надо и пришлось за ней переделывать, предварительно с ней поспорив, потому что было ощущение, что ошибки все эти были сделаны специально.
К вечеру, как следствие, Эйва валилась с ног. А ещё и это бесконечное ворчание Яци…
Горничная ушла из дома, прошла по тропинке мимо домашних построек и добралась до сенной комнаты, что была рядом с конюшнями. Она знала, что там никого нет, потому что все слуги были в доме на ужине, на который Эйва не пошла.
Она лежала с закрытыми глазами на тюках с сеном, вдыхала приятный запах сухой травы и старалась прийти в себя — провела весь день в перешивке нарядов, но ей это нравилось. Приятная усталость.
Эйва вспомнила театр, когда надо было всё делать быстро, когда наряды должны были быть такими, чтобы передать характеры героев и при этом быть эффектными, яркими, чтобы выделять важных персонажей, или такими, чтобы скрывать массовку, но если в ней есть кто-то тайный, скрытый персонаж, то он должен быть незаметен зрителем до самого своего коронного появления и при этом в самом повествовании быть заметным. И Эйва умела это делать. Она умела создавать прекрасные наряды, её очень ценили — примы хотели, чтобы их обшивала только она, главный драматург обожал её идеи, а какие эскизы она рисовала…
Улыбнувшись теплу воспоминания горничная почувствовала, что не одна. Открыв глаза, уже кажется уже достаточно привычно столкнулась с внимательным и тяжёлым взглядом конюха — мужчина стоял в дверях и молча смотрел на Эйву.
— Просто тяжёлый день, я хотела побыть одна, чтобы собраться с мыслями, — сказала она ему.
Он лишь повёл головой, но взгляда от неё не отвёл.
