15
Колонный зал Цитадели не зря славится своей мрачностью. Маленькие, прямоугольные окна расположены практически под самым потолком, поэтому света тут катастрофически мало. Черный мрамор стен тускло поблескивает белыми прожилками. Иногда мне кажется, что они пульсируют энергией словно кровеносные сосуды, отмеряя удары невидимого сердца. Это пульс Цитадели, каждой её тени. Чем больше служителей, тем ярче свет. Когда умирает кто-то из жриц, свет меркнет на секунду.
По периметру расположены массивные колонны, между которых величественно располагаются огромные статуи, призванные олицетворять силы природы. Они выполнены из зелёного мрамора, тёмного, словно хвоя вековых елей. В этом зале проходили советы, вершились суды над слугами Цитадели, здесь же казнили отступников. И здесь должна состояться моя казнь. Сегодня.
Совет в полном составе собрался, чтобы судить новообращенную жрицу. Две тени держат мои руки. Это глупо. Стоит мне немного напрячь мышцы, отпустить бурлящую силу, и они разлетятся во все стороны. Туман стелится у ног, как верная овчарка, ожидая приказа атаковать. Но я медлю, интересно знать, что будут говорить эти насыщенные старухи.
Девушка в чёрном балахоне из постоянных обитатеоей Цитадели дополняет пентаграмму четырьмя артефактами. Смешно. Тень шепчет, что это нас удержать не сможет. Как же я устала от этого раздвоения. В моей голове все время двое, хотя и живут они дружно.
— Новообращенная слуга Цитадели, за совершенный поступок, приговаривается к смерти, — голос жрицы, входящей в совет, отражается от мраморных стен гулким эхом, — С нанесением печати и без права перерождения.
Я широко улыбаюсь, глядя ей в лицо. Сладковато-металлический запах крови до сих пор щекочет ноздри, а её капельки стягивают кожу на лице. Это будоражит что-то звериное внутри. Мне совсем не жалко тех девушек, хоть их лица, искаженные болью, не доставили удовольствия.
Совет собрали буквально за десять минут, поймав меня с поличным на месте преступления, решили не тянуть с казнью. Это даже льстит. Так боятся какую-то малолетку.
— Приговор привести в исполнение, — жрица поднимает глаза на Верховную, ожидая окончательного решения.
Мне хорошо как никогда, не пугает даже светящаяся печать, заботливо начертанная перед моим лицом жрицей Эллерией. Рыжеволосая женщина смотрит с жалостью и презрением, завершая работу широким росчерком. Ей останется только толкнуть печать энергией, чтобы та намертво вгрызлась в мое тело.
— Госпожа! — Терр падает на колени перед Верховной, — Умоляю! Дайте шанс девочке!
Зачем? Наставница! Зачем?! Тень недовольно возиться внутри: "Нас сегодня не освободят? Наставница все испортит!".
Ее голос в моей голове звучит расстроено.
Не надо, Терр! Хочется кричать ей об этом, но у меня выходит лишь блаженная улыбка. На освободят, обязательно.
— Она убила жрицу, — Верховная говорит медленно, выделяя каждое слово, — Отказалась подчиниться. Мне понятна твоя печаль, но преступление нельзя оставлять безнаказанным.
— Госпожа, — шепчет наставница, — Я помогу ей. Умоляю вас, выберите другое наказание.
Главная жрица поднимается со своего кресла и кладет ладонь на голову Этеррии.
— Дочь моя, я скорблю вместе с тобой, но темная сторона этой слуги слишком сильна. Ни мы, ни она не сможет держать её в узде.
Меня разбирает смех. Они наивные! Мы сильнее! Мы справимся! Туман клубиться вокруг, натыкается на красные линии печати, шипит, отскакивает в сторону и снова пытается лизнуть светящиеся линии.
— Умоляю! Замените на заточение, — упрямо твердит Терр, — Я смогу обучить её.
— Заточение, — медленно, смакуя каждый слог, говорит Верховная, — Что скажет совет?
Я обвожу взглядом это сборище ненавистных мне клуш. Все молчат, боясь сказать свое мнение.
— Лучше убейте! — рычу в то время как, туман подбирается к их ногам.
Хозяйка Цитадели вскидывает бровь, отбивая чёрные клубы потоком энергии.
— Заточение.
— Ой, — из воспоминаний меня выдергивает голос демоницы, — Кажется я вам помешала, — она окидывает взглядом комнату и присвистывает, — А у вас тут горячо.
— Нет, что ты, — мой голос звучит немного заторможенным, — Тут ничего такого не происходило.
Мир с трудом поднимается на ноги, а потом взмахом руки убирает осколки. Жаль, что магия не может так же легко вставить их обратно в окна. Вид у него немного потрепанный, на правой щеке кровь. Видимо кожу рассекло стеклом.
— Совсем ничего, — Инга ошалело переводит взгляд туда-сюда, пытаясь понять, что здесь произошло.
Комната выглядит как после взрыва. У меня этот натюрморт никак не ассоциируется с дикой страстью, но суккубу виднее, конечно.
— Совсем ничего, — повторяю с нажимом, не сводя глаз с мужчины, — А ты, — последние слово выделила голосом, — Никогда больше не делай этого!
— Чего? — маг наконец вернул себе надменно-ехидное выражение лица, хотя, видно, что это далось не легко, — Не ласкать? Не целовать? — демоница навострила уши, чтобы не пропустить деталей, — Не возбуждать? Не любить? — последняя фраза резанула слух.
Любить? Он серьёзно? Мы знакомы без году неделя, какая любовь? Но сердце все-таки екнуло.
— Не провоцируй тень! — туман ещё клубился в моей голове, где-то на задворках сознания, — Меня судили в Цитадель, — бровь Мирона удивленно метнулась вверх, — Как думаешь за что?
Инга уверенно сливалась с интерьером, стараясь не отвлекать нас от выяснения отношений.
— Украла булочку у старушки? — попытался пошутить мужчина.
— Почти, — я не разделила его иронию, потому что знала, насколько близко он был к гибели, — Убила трех новообращенных жриц. Еще несколько получили серьёзные травмы.
Демоница охнула, но потом сообразила и зажала рот ладонью.
— Маленькие могут удалиться! — мой взгляд, кажется, должен обращать в камень, — А ты, Вяземский, ещё хочешь играть со мной в такие игры? Или хочешь пощекотать свои нервы и посмотреть на настоящую силу тени?
Мирон спокойно подошёл ко мне, если не приглядываться, то даже не заметно, что прихрамывает.
— Я хочу играть с тобой в любые игры, — и взгляд такой спокойный, даже нежный, — Лисса, — ладонь замирает на полпути к моему лицу, — Не отталкивай меня. Вместе мы со всем справимся. Твоя сила не в тени, и даже, не в ритуалах жриц. В тебе есть магия. Когда ты мне поверишь?
— Ребята, — подала голос Инга.
— Выйди! — рявкнули мы почему-то одновременно.
Демоница вздрогнула, а потом обиженно надула щеки.
— Это важно! — возмутилась девушка.
Ещё чуть-чуть и заплачет. И почему я не оставила её в той деревне?
— Потом! — Мир рычит на нее, бросая гневные взгляды.
Демоница недовольно сопит, но все же растворяется, покидая комнату.
— Так что? — мужчина опять подходит вплотную, рискуя отлететь к стене.
— Не смей! — говорю это, и сама не верю в эти слова.
В голове полная неразбериха. Чего я хочу? Что должна делать? Меня всегда учили руководствоваться долгом, а не слушать собственные желания.
— Алиса!
— Нет! — это имя острым ножом разрезает кокон, в котором прячутся мои чувства.
Паутина расползается под натиском холодного металла, выпуская на волю совсем другую личность. Сколько лет ко мне так не обращались? Трудно вспомнить. Но все это время, где-то в глубине беспристрастной жрицы теней, пряталась юная Алиса. Удивительно, что она до сих пор жива.
— Да! — маг наступает как огромный удав.
— Мирон! — мне тяжело даётся сохранять остатки самообладания, хотя вернее будет сказать, собирать его из останков.
— Успокойся!
— Я тебя убью! — между нами всего несколько шагов.
— Не сможешь! — скользящие движение навстречу.
— Спорим?! — моя рука так и замерла, не нанеся удара.
Мы совсем близко, дыхание сбито. Что я делаю? Что он делает? Кровь стучит в висках, сердце отчаянно рвётся из грудной клетки. Все, чего мне хочется, это прижаться к его обнаженной груди. Вдохнуть цитрусовый запах. Мирон словно слышит мои мысли, скидывая футболку.
