Ну что ж.
По праву сильнейшего теперь это её комната.
— Мила!! — ору, кидаясь следом.
* * *
Пробежка мне не понравилась.
Как минимум, своим существованием.
Но бодрый папенька, явившийся тренировать нас, был строг и непоколебим: бегать мы теперь должны каждое утро. Еще и общефизическая подготовка должна быть после пробежки обязательно.
— Иди ты к бабушке, — яростно шепчу, отжимаясь на полигоне в свой собственный долгожданный выходной.
— Змеиная, отойдём на пару слов, — говорят мне перед серией устраиваемых под папенькиным контролем поединков.
Отхожу.
— Ну здравствуй, дочь, — наконец говорят мне, когда на нас падает непроницаемый магический полог.
— Главное вовремя поздороваться, — бурчу, крайне не настроенная на общение я.
— Может, хоть обнимешь отца? — хмыкает ничуть не смутившийся папенька. — Три месяца ведь не общались.
— Ремень держи на виду, — подозрительно его осматриваю и только потом неохотно падаю в родные объятия.
— Ну и что ты тут устроила? — спрашивают меня с обреченным вздохом, крепко прижав к груди и мягко покачивая.
— Да так, — пожимаю плечами, — понадкусывала кое-кого немного, но всё в пределах действующего законодательства.
— Ты всерьез увлеклась Андрианом?
— Не знаю, — в первый раз отвечаю честно, — но он мне нравится как никто и никогда раньше.
Папа вздыхает.
— А что за массовое убийство змей, которое ты устроила в Храме?
— Они покушались на моего ректора! — шиплю.
— Не строй из себя защитницу, уверен, свои действия ты полностью осознавала и продумывала.
— Ты слишком хорошего обо мне мнения, — усмехаюсь.
Папа отстраняется, чтобы заглянуть мне в глаза.
— Астрёныш… — тянет сурово.
— Ну хорошо-хорошо, да я прекрасно осознавала, что делаю, но сам понимаешь… — вздыхаю перед неприятными словами, — …это тебя не касается.
— То есть по-прежнему тайны? — папа горько усмехается.
— По-прежнему, — виновато утыкаюсь ему в рубашку.
— Расскажешь бабушке?
— Пока нет, — хмурюсь, — боюсь, это может привести к полной потере контроля над ситуацией. Бабушка… это бабушка.
Папа немного помолчал, не споря, но и не одобряя.
— Ладно, оставим пока это, — выдал преувеличенно бодрым тоном, — что думаешь насчет турнира? Кстати, я вам еще не объявил, но он состоится уже через неделю.
— Почему так скоро? — восклицаю.
— Академия драконов не сильно обрадовалась моему переходу, скажем так.
— И ускорила турнир?
— Да.
— Ох, пап, — тяну, набираясь храбрости, — а можно как-то устроить… чтобы я выступала не за свою команду, а команду соперников?
Папа не удивился, нет. Папа закаленный, он только вздохнул.
— Чисто теоретически можно воспользоваться конвенцией, согласно которой после войны змеи и драконы не могут выступать друг против друга в любой, даже игровой форме. Опять же, чисто теоретически Академия Драконов является официальным представителем драконьей власти на континенте, поэтому… шансы есть.
— А учитывая твои связи… — лукаво подталкиваю, прекрасно зная об этой конвенции. Но бабушка всегда говорила, что устройство мужчин наивно до простоты — они гораздо охотнее включаются в работу, если считают, что это исключительно их идея.
— Мои связи мной слишком недовольны в данный момент, — папенька морщится.
— Ну ладно, — грустно вздыхаю и якобы расстроено опускаю голову, пряча хитрую улыбку, — попробую сама разобраться, в конце концов это мои проблемы.
— Да нет, почему сама, — папенька задумчиво гладит меня по спине, — я всё-таки попробую помочь.
О-о-очень коварно улыбаюсь.
А еще бабушка говорила, что мужчинам важна инициатива во всем — в том числе и в помощи. Вот если бы я просила, он бы начал сопротивляться, но расстроенная беззащитность действует куда коварнее.
В общем, змея по рождению и по жизни, да-да.
Еще немного поговорив о том, как там дела дома, мы разошлись вполне довольные друг другом.
Далее последовала серия экзекуций, состоящая из трех поединков подряд, где единственной моей задачей было вовремя кусаться. Но самым страшным событием выходного дня стала новость о том, что такие экзекуции теперь будут совершаться каждый день без права помилования (даже для тех, кто планирует выступать за другую команду). Более того, тем, кто несправедливо не помилован доставалось почему-то больше всех.
— Что это за бросок, Астра?! — орут на меня к исходу пятого дня упорных занятий.
— Бросок-то был хороший, жаль, что мимо, — бурчу, стараясь не терять силы духа.
— Отпрыгнуть назад и свалить половину собственной команды — это ты называешь хорошим броском?!
— Я просто немного не сориентировалась, — продолжаю бурчать, стыдливо косясь на ректора, который впервые за всё это время присутствует на наших занятиях. Вообще-то, именно он должен был нас тренировать, но они с папенькой как-то очень быстро решили, что два альфа-самца на один выводок курятника в нашем лице — это перебор.
Папа только зло выдыхает, пока ректор в свою очередь с удивлением косится на него.
Видимо, общение с дочерью в его представлениях выглядит как-то не так.
— Остальные, в целом, молодцы, — папенька значительно снижает градус осуждения, — но злости вам откровенно не хватает. Учтите, ваши соперники живут в постоянной атмосфере жесткой конкуренции, они сожрут вас быстрее, чем Астра догрызёт орешки, КОТОРЫЕ Я ПРОСИЛ УБРАТЬ!
Давлюсь орешками и стремительно запихиваю их обратно в карман.
— Ах да, Улсен! — папенька вспоминает про ещё одного провинившегося и начинает активно его отчитывать. Услада для ушей! Как же я люблю моменты, когда родители ругают не меня… Ради такого я даже смирилась с наличием младшей сестры.
Когда отчитывания папеньки переходят на новую жертву, я уже не могу скрыть блаженную улыбку, но один короткий взгляд в мою сторону сразу напоминает, кто тут в самом непривилегированном положении.
Грустно.
Грушу.
— Астра и Арвенсон, встали на исходную!
Оказывается, в том, что твоё имя начинается на «а» определенно есть скрытые недостатки.
Исходных у нас было две — по разные стороны зеркальной полосы препятствий, в центре которой находился импровизированный приз в виде отнятых у меня в самом начале занятия бутербродов. Тот, кто пройдет все препятствия и схватит бутерброд первым, тот и выиграл. Но большая проблема состояла в том, что папенька специально корректировал сложность так, чтобы к центру мы прибыли одновременно и вынуждено перешли к следующему типу тренировки — поединку.
— Начали! — дает отмашку папенька.
Начинаю неспешно, прекрасно зная, что в конце нам всё равно придется сражаться.
— Астра, ты там поспать решила по дороге?
— Вы же сами нас заставляли читать учебники по теории игр! — кричу, вяло прыгая по тонким веревочкам, натянутым над зыбучим песком. — Я просто веду себя как рациональный игрок, которому выгодно отклониться от стратегии максимальных усилий!
Не то чтобы я на самом деле читала учебник, но Мила что-то подобное периодически бормотала, когда повторяла домашку.
— Ай! — мне в попу прилетает электрический заряд.
— Достаточно, чтобы пересмотреть стратегию?
— Пш-пш! — грустно комментирую.
Как жить с таким отцом, книжка не рассказывала.
Исправно пройдя все испытания, поочередно прочувствовав себя макакой, змеёй, пандой, бабуином, и просто идиоткой, которая вообще непонятно, чем тут занимается, выбегаю на короткую дорожку до своих нечестно отобранных бутербродиков и встречаюсь!
Но не с А… как-там-его-звали, а с его вероломно пущенным заклинанием оглушения.
Уй!
Заклинание, вылетевшее слишком внезапно даже для меня, проскальзывает по ноге и до центра я допрыгиваю подбитым, но не сдавшимся мячиком.
— Ну уж нет змея! — ревёт какой-то там А и кидается мне наперерез.
Как меня всё достало!
Вместо того, чтобы просто укусить гада, неожиданно даже для самой себя складываю пальцы в кулак и со всей силы вдариваю этому А по лицу.
