Последние слова она добавила чуть тише, и, развернувшись, ушла. Окане же оставалось лишь молча смотреть вслед, размышляя: ведьма всегда говорила загадками, но в этот раз всё было слишком очевидно… Для того ли, чтобы успокоить волнующуюся душу? Девушка не стала забивать голову лишними мыслями, и, спрятав лекарство, пошла домой. Вей сама свяжется с ней, когда то потребуется.
Как бы Окане не спешила домой, но позабыть о визите к Те Ци всё равно не могла. Помимо фирменных супов и лапши, старый повар ныне делал превосходные десерты, непременно говоря, что всё это благодаря ней, отчего Окане всё время отнекивалась.
─ Маленькая Река! ─ Те Ци замахал руками, заметив гостью издалека.
─ Привет, ─ весело поздоровалась она, подойдя поближе и устроившись за стойкой. ─ Те Ци, когда ты перестанешь называть меня «маленькой рекой»? Я уже достаточно большая!
─ Когда пройдёшь ритуал взросления, ─ усмехнулся повар, разрубая что-то за стойкой. ─ В традициях моей семьи есть такой обряд, и только после него мы называем детей их именами.
─ А какой это обряд? Я считала, что дети становятся взрослыми, когда идут в школу, ─ немало удивилась девушка.
─ В Лутре он не распространён. В моей семье же надо выпить чай с ядом и пережить ночь без противоядия, ─ уже без улыбки ответил повар.
─ Это ужасно! ─ тихо ахнула Окане, и внутренне она даже была рада, что такой обряд не получил распространения.
─ Ну, насколько я знаю, никто ни разу не умер, однако мучения меняют человека, ─ честно ответил Те Ци. Окане видела, с каким трудом ему даются слова, и решила более о ритуале не спрашивать, переведя тему:
─ Те Ци, можно твоих сладких булочек в виде рыбок?
─ Конечно, Маленькая Река, сейчас сделаем, ─ повар достал небольшой бумажный пакет и положил в него шесть рыбок с прилавка. ─ Держи, я недавно приготовил. Ты будто знаешь, когда приходить!
─ Спасибо. Я запомнила примерное время, когда ты начинаешь готовить их. К тому же, Те Ци, мы ведь слишком давно друг друга знаем, ─ улыбнулась Окане, спрыгнув со стула.
─ Будь осторожна по дороге домой, ─ сказал на прощание пожилой мужчина.
Окане приветливо помахала рукой и направилась домой. Сердцем она предчувствовала, что Мастер будет ругаться, ведь книги пришли давно, а её все не было… Конечно, Окане планировала сказать правду: поболтала с подругой, зашла к Берту, к Желейне и к Те Ци. Возможно, и сладкие пирожки помогут немного смягчить его гнев… Вообще, она искренне не понимала, почему Мастер так сильно за неё переживал, ведь давно уже Окане не была той маленькой девочкой, которую нужно постоянно оберегать, и сама могла кого угодно напугать и победить. Учитель же упорно продолжал видеть в ней ребёнка, и это немало раздражало. «А что, если не возвращаться?» ─ мелькнуло в голове, однако Окане тут же эту мысль отбросила. Столько лет она старалась остаться в ученицах у Мастера, чтобы теперь всё бросить? Это казалось безумием… Да и куда пойти? К Желейне, чтобы работать в банях? Нет, это точно её убьёт. К Берту? Он и сам отлично справлялся. К Лине? Семейство Братск, конечно, примет Окане, но родители непременно начнут пользоваться её способностями. Да и Лине от этого приятно не будет, и меньше всего девушка хотела бы делать больно единственной подруге. «Интересно, а если я ему это скажу? Он испугается?» ─ этим мыслям Окане улыбнулась, и дом у окраины теперь не казался столь зловещим.
Девушка собралась с духом, направившись к двери. Её ждало большое сражение… Возможно, гнев «противника» будет силён, и тот вновь посадит её под домашний арест.
«Надо было дольше сидеть в библиотеке», ─ укоряла себя Окане, медленно отворяя дверь. Наверху Мастера не было, а книги стопкой стояли у её комнаты ─ видимо, он их и собрал, а сейчас опять сидел в мастерской. Окане устало вздохнула, и первым делом припрятала баночку с лекарством в комнате, после чего уже осторожно спустилась вниз, надеясь избежать скандала путем «подкупа» сладкими булочками. В мастерской горел тусклый свет; мужчина сидел за столом над чертежами.
─ Три часа, ─ строго произнес он, стоило девушке лишь ступить на холодные плиты.
Окане закатила глаза. Три часа ─ это не так уж и страшно. Поболтала с подругой ─ и что тут такого?
─ Прости, ─ она предприняла попытку избежать скандала. ─ Я заболталась с Линой, а потом ещё заглянула к Берту, чтоб узнать по изобретениям. Потом ─ к Желейне, к Те Ци… Я, кстати, принесла сладкие булочки! ─ Окане слегка потрясла пакетом с ними, но по громкому скрежету карандаша быстро догадалась, что план провалился.
─ И за три часа ни у одного из них ты не додумалась отправить мне весточку? ─ хрипло спросил учитель. Окане смотрела на его большую сгорбленную спину, на сжатые кулаки и думала, что Мастер просто слишком одинок, оттого и цепляется к ней. Но, решительно не зная, как то исправить, злилась не меньше ─ она ведь была ни при чём!
─ Да, не додумалась, ─ жёстче, чем ей самой бы того хотелось, ответила девушка. Бумажный пакет она поставила на стол, и мужчина тут же одарил ученицу злобным взглядом. Окане привыкла к нему; голубые глаза учителя напоминали в такие моменты не летнее небо, а лёд в кувшине лимонада, и исходящий от них холод она ощущала на себе особенно остро. Холод этот был настолько липким, что даже возвращался во снах. «Да фиг там Желейна права. Любит он… Ага, конечно» ─ мелькнуло в голове, пока они играли в гляделки. Мастер сдался первым.
─ Ты хоть понимаешь, почему я переживаю? Тебя же могут украсть, ─ начал он старую песню, и в этот раз Окане решила не дослушивать её.
─ И очень зря. Я достаточно сильна, чтобы дать отпор. Ты ведь сам меня обучил обращаться с клинком и магией. И то, и другое у меня всегда при себе, так что пускай только попробуют! ─ уверенно заявила девушка.
─ Окане! ─ взорвался Мастер, отчего ученица сразу притихла. ─ Обучение не идёт ни в какое сравнение с настоящим происшествием, и меньше всего я хочу, чтобы ты переживала подобное.
Последнее он произнёс особенно грозно, нависая над ней подобно непреодолимой скале.
─ И что мне теперь, вообще из дома не выходить⁈ ─ разозлилась в ответ девушка, повысив тон уже своего голоса. ─ Сидеть всё время в четырёх стенах, ни с кем не общаясь, но только учась да тренируясь? Да Йонор меня подери, нет! Я не машина, я человек! Ты запретил мне школу ─ и я смолчала, но запретить друзей и семью ты мне не дашь!
─ Не смей так говорить, ─ твёрдо произнёс каждое из слов с небольшой паузой и еле слышимой угрозой в голосе Мастер.
Окане не поняла: как именно «так?». Нельзя ругаться именем запретного бога? Нельзя называть Берта и Желейну семьёй? Что-то иное? Впрочем, это уже и не было важно, ведь Окане не думала более уступать.
─ Что, правда колет? Боишься потерять меня? ─ усмехнулась девушка, почувствовав ситуативное превосходство. Она готова была сражаться за своё право не оказаться игрушкой в руках Мастера и за свою свободу.
─ Да, боюсь, ─ честно произнес он, ─ потому и делаю так много. Всё ради тебя и твоего комфорта, тогда как ты упорно лезешь набивать раны.
─ А мне и не нужен этот комфорт. Я хочу свободы и твоего доверия! Когда ты уже поймёшь, что я не ребёнок? ─ чуть не плача, спросила Окане, сжимая кулаки. Менее всего ей хотелось сидеть в «комфортном» доме, но намного более хотелось лишь одного ─ познавать мир.
─ Ты ещё ребёнок, ─ строго, почти рыча, сказал Мастер, ─ и я в ответе за тебя. Сегодня никакой практики, только книги. Иди в свою комнату и читай ─ ты же много принесла из библиотеки, не так ли?
Последние слова мужчина произнёс с усмешкой, а Окане, поджав губы, пошла в свою комнату. В сущности, Мастер прав ─ он всё ещё ответственен за неё.
─ И на три дня ты под домашним арестом, ─ донеслось вслед. Девушка с трудом удержалась, чтобы не бросить неприличный жест в сторону учителя, пусть про себя и была рада, что всё обошлось тремя днями. Однажды Мастер целый месяц не выпускал Окане из дома, и, лишь создав браслет, активирующий сигнал при снятии с владельца или отправке сообщения о помощи, разрешил девушке осматривать город ─ но непременно с ним на руке. Окане помнила ощущение радости от исследования других районов и прогулок с Линой, где они постоянно болтали, ведь та многое знала о городе ─ точнее говоря, о более богатой его части… Место же, где жила Окане, только беднело: голодали, трудились до крови на руках, умирали, а иногда и просто бесследно исчезали его обитатели. Видя этих несчастных, девушка искренне желала хоть чем-то помочь, и часто, действуя втайне от Мастера, облагораживала улицы: чинила дома и приюты, фонари, создавала скамейки, красивые статуи. Не могла заботливая душа дать людям лишь двух вещей: еды и денег, но как раз они и были самым главным, что требовалось. Может, взрослые и относились со скепсисом, им свойственным, ко всем подобным действиям, зато благодеятельницу искренне любили дети. В особенности ─ за создание игрушек.
